Майкл Коннелли - Кровавая работа

— Темные. Или он темно-русый, или брюнет.

— А какой длины волосы?

— Вроде короткие.

— А как насчет кепки? Опиши ее.

— Ну, это бейсболка серого цвета. Она или вылиняла, или просто застиранная.

— На ней есть какая-нибудь надпись или эмблема?

— Да, есть какой-то рисунок вроде эмблемы команды.

— Вы можете описать ее?

— Это переплетающиеся буквы.

— Какие буквы?

— Похоже на «К», которую пересекают две линии — или заглавная «И», или «Н». И там еще круг. То есть овал вокруг этих букв.

Маккалеб молчал, задумавшись о том, что сообщил Нун.

— Джеймс, — наконец произнес он, — если я дам вам листок бумаги, как вы думаете, вы сможете открыть глаза и нарисовать нам эту эмблему?

— Да.

— Тогда откройте глаза.

Маккалеб поднялся со своего стула. Уинстон уже перевернула чистую страницу в отрывном блокноте. Терри передал ее Нуну.

Глаза Нуна были открыты, но рисовал он с абсолютно невидящим взглядом, а затем вручил рисунок Терри. Эмблема была в точности такой, какой он описал ее: вертикальная линия пересекала большую букву «К», заключенную в овальный контур. Маккалеб вернул блокнот Уинстон, которая быстро повернула его к зеркальному окну, чтобы видеокамера четко запечатлела рисунок.

— Спасибо, Джеймс, вы отлично справились. А теперь снова закройте глаза и еще раз посмотрите на изображение водителя. Нашли его?

— Да.

— Вам видны его уши?

— Только одно. Правое.

— Вы видите в нем что-нибудь?

— Нет.

— В нем нет серьги?

— Нет.

— А под ухом? Вы видите его голую шею?

— Да.

— Вы не видите на шее ничего необычного?

— Уф… да нет, ничего. Просто шея.

— Только с правой стороны?

— Да, с правой.

— На шее нет татуировки?

— Нет. Никаких татуировок нет.

Маккалеб вздохнул. Итак, он только что сам очень убедительно вычеркнул Болотова из списка главных подозреваемых, таким образом превращая сеанс в захватывающее уравнение с несколькими неизвестными.

— Ну хорошо, — произнес он слегка подавленным голосом. — А что скажете про его руки? Вы их видите?

— Да, он держит руль. Руки лежат на руле.

— Вы не видите ничего необычного? На пальцах, например?

— Нет.

— Нет?

— А часы на руке есть?

— Часы? Да.

— Какой марки?

— Этого я не вижу, но вижу ремешок.

— Какого он цвета?

— Он черный.

— А на какой руке? На правой или на левой?

— На правой. Да, на правой.

— Хорошо. А во что он одет, вы можете описать?

— Я вижу только рубашку. Темную. Это темно-синяя фуфайка.

Маккалеб больше не знал, о чем еще спрашивать Джеймса Нуна. Откровенное разочарование в том, что ему не удалось добиться главного, рассеивало его внимание. В голову пришла мысль, о которой он забыл.

— А ветровое стекло, Джеймс? На нем есть что-нибудь? Может, наклейка?

— М-м, нет, кажется. Я ничего такого не вижу.

— Хорошо. Посмотрите, пожалуйста, на зеркало заднего вида. На нем ничего нет? Возможно, что-то привязано или прицеплено? Какая-нибудь безделушка?

— Нет, ничего такого я не вижу.

На этот раз Маккалеб просто рухнул на свой стул. Это была полная, катастрофическая неудача. Во-первых, они потеряли этого человека в качестве свидетеля в суде, покончили с потенциальным подозреваемым в убийстве, а получили лишь детальное описание бейсбольной кепки водителя и его новехонького «чероки». Последнее, что оставалось, это «посмотреть», как машина уезжает на большой скорости, и попробовать прочитать задние номера.

— Хорошо, Джеймс, давайте промотаем пленку до того момента, когда автомобиль проезжает мимо вас и вы «снимаете» типа, по которому тюрьма плачет.

— Хорошо.

— Увеличьте его задние номера, вы их видите?

— Нет. Эти тоже закрыты.

— Чем?

— Вроде полотенцем, или футболкой. Мне трудно сказать. Так же как спереди.

— Увеличьте «картинку» еще. Не видите ничего необычного на заднем бампере?

— М-м, нет.

— Никаких наклеек? Может, название автосалона?

— Нет. Ничего такого.

— А на ветровом стекле? Никаких наклеек?

Маккалеб и сам слышал в собственном голосе нотки отчаяния.

— Нет. Там нет ничего.

Посмотрев на Уинстон, Маккалеб покачал головой. Уинстон сделала какой-то знак руками.

— Хочешь пригласить художницу?

Уинстон, качнув головой, показала на себя.

— Ты уверена?

Уинстон снова качнула головой.

Маккалеб вновь обратился к Нуну, хотя в голове у него барабанила одна мысль: как он мог проиграть в игре, которую должен был выиграть.

— Джеймс, в следующие несколько дней обдумайте, пожалуйста, еще раз, что вы видели в ночь на двадцать второе января. Если вспомните что-то новое, позвоните следователю Уинстон, договорились?

— Да, конечно.

— Хорошо. А теперь я буду отсчитывать назад начиная с пяти, и по мере того, как я считаю, вы будете чувствовать, как ваше тело будто омолаживается, словно вы полны сил. А когда я скажу «один», вы окончательно выйдете из состояния транса, чувствуя себя бодро и свежо. У вас будет ощущение, будто вы крепко проспали часов восемь. Оно сохранится до самого Лас-Вегаса. Но когда вы отправитесь сегодня спать, никаких сложностей со сном у вас не будет. У вас есть вопросы?

— Нет.

Маккалеб вывел Нуна из состояния транса, и тот выжидающе посмотрел на Уинстон.

— С возвращением, — сказал Терри. — Как вы себя чувствуете?

— Отлично. А как я себя вел?

— Вы все делали прекрасно. Вы помните, о чем мы с вами говорили?

— Да, думаю, что помню.

— Это хорошо. Вам и следует все помнить. А если вдруг всплывет что-то новенькое, позвоните следователю Уинстон.

— Обязательно.

— Ну, мы не будем больше вас задерживать. Вам еще предстоит долгая дорога.

— Это не горит. Не думаю, что я отправлюсь раньше семи вечера. Вы хорошо проветрили мою голову.

Маккалеб посмотрел на часы, а затем снова на Нуна.

— Но уже половина восьмого.

— Что? — изумился Нун, глядя на свои часы.

— Люди под гипнозом часто теряют ощущение времени.

— Мне показалось, что прошло минут десять, — продолжал удивляться Нун.

— Это нормально. Это так называемое нарушенное восприятие времени.

Терри встал, они пожали друг другу руки, и Уинстон увела за собой Нуна. Терри плюхнулся на стул, закинув руки за голову. Он был измотан до предела, и его единственным желанием было, чтобы он, а не Нун лег и проспал восемь часов кряду.

Дверь, где проходил сеанс, открылась, и в комнату вошел капитан Хитченс. Настроен он был мрачно и даже не пытался это скрыть.

— Ну и что вы думаете по поводу всего этого? — спросил он, присаживаясь на край стола рядом с лежащими там ножницами.

— То же самое, что и вы. Это полный провал. Мы получили более детальное описание машины, что сужает ее поиск до десяти тысяч или что-то в этом роде. И разумеется, подробнейшее описание кепки, которое в данном случае только мешает.