Эрик Фраттини - Водный Лабиринт

— Вы думаете, что все это имеет отношение к книге?

— Полиция отказывалась считать, что обе смерти связаны между собой. Там утверждали, что это обычные попытки ограбления. Ведь и в монастыре, и у Рейко имелись кое-какие ценности. Но я этому не верю.

— Почему?

— Мой приятель из каирской полиции рассказывал, что у обоих во рту нашли странные куски материи, совершенно одинаковые. Мне кажется, что тут слишком много совпадений, но египетская полиция так не считает.

— А как выглядели эти куски ткани? Может быть, перед смертью тот и другой что-то оторвали зубами?

— Вряд ли. Это были восьмиугольники с надписью внутри. «Муки во имя Господа» или что-то типа того. Повторяю, они оказались совершенно одинаковыми.

— Рейко, наверное, убили после того, как он передал или продал вам книгу?

— Да. Через неделю после того, как книга попала ко мне в руки. Ненадолго, правда. Я отдал ее Лилиане Рэмсон — да покоится она с миром! — и получил деньги, когда ваша бабушка купила ее.

— Простите, — перебила его Афдера, переваривая только что услышанное. — «Да покоится она с миром», сказали вы?

— Она умерла. А вы не знали? Лилиану убил любовник, бывший для нее одновременно шофером и дворецким. По данным полиции, он совершил над ней содомский грех с помощью мраморной статуэтки, а потом задушил.

— Всего неделю назад я навещала ее в Александрии. Хамид любил Лилиану. Не представляю, как он мог такое сделать. Та ни в чем ему не отказывала…

— Знаете, что самое любопытное, госпожа Брукс? Лилиану нашли связанной. На ее теле лежал матерчатый восьмиугольник. Но ведь мы в Египте. Никто не стал расследовать это обстоятельство. Есть подозреваемый, этого достаточно. Его кинут в тюрьму, а там он будет найден мертвым в карцере или повесится на нарах. Правосудие у нас слепо. Оно беспокоится лишь тогда, когда обнаруживается труп европейца или американца. Тут другое дело. Правительство не хочет, чтобы такие дела всплывали. Ведь это отпугнет туристов. Но я вижу, вы расстроены.

— Да. Если на Лилиане нашли такой же восьмиугольник, то получается, что все эти смерти связаны между собой. Расскажите, что вам известно о книге.

— Давайте продолжим разговор у меня дома. Приходите сегодня вечером. Вот мой адрес. Мы сможем побеседовать спокойно и не волноваться о том, что кто-то подсматривает или подслушивает.

Бадани встал и вышел из заведения, озираясь по сторонам, будто был чем-то напуган.

Афдера попыталась обдумать все то, что услышала от торговца. В правой руке она сжимала влажную от пота бумагу с адресом. Ей нужно было с кем-нибудь поговорить, но с кем? С Ассаль? Нет. С Сэмпсоном? Тоже нет. Афдера порылась в сумке и решительно извлекла оттуда маленькую подставку под бокалы из «Бельвю паласа». На обратной стороне картонки был написан бернский номер Макса Кронауэра.

Девушка покинула кафе и направилась к ближайшей группе телефонных кабинок. Все они были заняты, и ей пришлось ждать несколько минут.

— Сообщите мне номер и занимайте шестую кабинку, — сказал служащий. — Я переброшу звонок туда.

Из-за удушающей жары ей пришлось придерживать дверь кабинки ногой, чтобы в нее проникало хоть немного воздуха. Вскоре послышался звук набора, и кто-то снял трубку.

— Макс? — поспешно спросила Афдера, но все ее надежды тут же рухнули.

«Это автоответчик Максимилиана Кронауэра. Пожалуйста, оставьте свое сообщение и телефонный номер. Я перезвоню вам».

Раздался неприятный писк, и Афдера стала наговаривать сообщение:

— Макс, это Афдера. Я просто хотела поговорить с тобой. Я в Каире, вернусь в Европу завтра, в крайнем случае — послезавтра. Мне надо попасть в Берн. Надеюсь, там мы встретимся. Остановлюсь в «Бельвю паласе». Пока. Скоро увидимся.

Она понуро повесила трубку, заплатила за разговор и снова погрузилась в шумную суету Хан-эль-Халили.

Вечерело. Неяркий солнечный свет был словно пропущен сквозь фильтр. Крещенция утверждала, что причина этого явления кроется в том, что над столицей Египта постоянно висит почти невидимый слой песчинок.

Афдера сделала кое-какие покупки, поймала такси и вручила шоферу бумажку с адресом Бадани. Еле-еле пробираясь через заторы, минуя перекрестки со светофорами, погасшими десятилетия назад, машина доехала до фешенебельного района Гелиополис на северо-востоке города.

Бадани, как и Сайед, был уроженцем Эль-Миньи, и дела у него шли неплохо. Благодаря умению вести переговоры, высоким ценам на свои товары и бесконечному терпению он сколотил себе неплохое состояние и теперь мог причислять себя к сливкам каирского общества. Люди даже говорили, что ему покровительствовал один из сыновей президента Садата. Несмотря на свое скромное происхождение, Бадани взял в жены красивую и молодую дочь торговца тканями, тоже копта. Вскоре она нарожала ему кучу детей.

Этот человек был владельцем довольно обшарпанного многоквартирного дома на улице Рамсеса и со своей большой семьей занимал один этаж. Афдера позвонила в висевший у двери бронзовый колокольчик. За ней слышались шаги нескольких человек, расхаживающих по помещению.

Вскоре ей открыла девушка лет двадцати, судя по всему, служанка, может быть, и любовница хозяина. Одной рукой она приглаживала волосы, другой поправляла незатейливое платье.

— Господин Бадани ждет вас.

Обширную квартиру торговца трудно было назвать элегантно обставленной или даже просто богатой. В просторной гостиной царил полумрак. Всю обстановку составляли два дивана с синтетическим покрытием, два стола — один низенький, другой, стеклянный, повыше, — и несколько пепельниц, набитых окурками от сигарет «Клеопатра». Мало кто знал, что в трех сейфах, установленных в обиталище Бадани, спрятаны настоящие сокровища. Это были фрагменты древних папирусов, рукописи на пергаменте, египетские монеты времен римского господства, а кроме того, наличные деньги — фунты, доллары, песеты, лиры. В доме обычно толклось много народу. Родственники Бадани часто заезжали к нему выпить на кухне чашку кофе или мятного чая. Но когда явилась Афдера, дома были только сам хозяин, юная служанка и кухарка.

— Господин Бадани предупредил меня, что вы останетесь на ужин, — сказала ей служанка.

— Что ж, с удовольствием.

Афдера знала от бабушки, что для египтян совместная трапеза — обязательная прелюдия к деловому разговору, а у них с торговцем, в общем-то, намечалась именно такая беседа. В ожидании хозяина она снова взялась за дневник Крещенции, но тут появился Бадани, распространяя вокруг себя сильный запах дешевого местного одеколона. На сей раз на нем быт черный костюм в полоску и лакированные ботинки. Служанка боязливо посмотрела на Афдеру, возможно посчитав ее своей соперницей, и покрыла низенький стол тонкой скатертью.