Мэг Гардинер - Каньон убийств

Джесси посмотрел на него через плечо.

— Ты собираешься возбудить дело против убийцы. Реакция последует непременно, — сказал Адам.

— Я помню Исаака Ньютона, доктор Сандоваль. На всякое действие найдется противодействие.

— Будь осторожен, приятель, — предупредил Адам.

В имении Кола и Мери Дайамонд, что в Хоуп-Ранч, работало ландшафтное освещение. Фонари озаряли пальмы и цветочные клумбы, на которых росли камелии величиной с добрый кулак. Огни высвечивали арки и балконы дома, носящего название «Каса-Миранда». А периферия имения оставалась в тени. Там вдоль забора шла молодая женщина и стучала металлической палочкой по прутьям из кованого железа.

Звали женщину Черри Лопес. Ей было двадцать четыре года, но из-за худобы она казалась подростком. Черные как смоль крашеные волосы были коротко подстрижены. От лодыжки вверх по ноге, по бедру, по ребрам, по шее вплоть до уха тянулась татуировка жалящей гадюки.

— Ну, собачки, идите сюда. У меня для вас сюрприз, — повторяла Черри.

И собачки примчались к ней по газону, прижав к голове уши, — два здоровенных добермана. Черри дошла до ворот в конце подъездной аллеи. Собаки оскалили зубы и с лаем набросились на ворота. Лай и рычание раздражали Черри. Псы выглядели омерзительнее, чем она ожидала.

Она не хотела этого делать. Это было похоже на уличную драку хулиганов. Ей вообще не следовало быть здесь. Но согласованность действий сорвалась из-за цыпочки в мини-платье с блестками и парня в инвалидной коляске, из-за переменных величин, которые, к сожалению, не были учтены. Напыщенный цыпленочек. Впрочем, большой проблемы девка не составляет. В план вкралась ошибка, и нужно ее исправить. Черри хорошо знала, что с ней будет, если она выйдет из игры.

— Ну ты, ублюдок.

Она просунула палочку между прутьями ворот. Одна из собак схватила палочку зубами. Черри нажала на переключатель, собака дернулась и упала.

Вторая собака продолжала лаять и бросаться на ворота. «Черт побери, шум начинает действовать мне на нервы», — подумала Черри. В доме зажегся свет. Она посмотрела в начало аллеи, где был запаркован «корвет». В салоне машины мерцал огонек сигареты. Скорее всего Мики, потягивая косяк, наблюдает за ней. Она должна либо завершить начатое дело, либо жестоко поплатиться за провал.

Черри снова сунула электрошокер между прутьями ворот и разделалась со вторым доберманом.

Наступила тишина. «Вот так-то лучше».

Электрошокер давал напряжение в 300 тысяч вольт, а стоил всего 64 доллара 99 центов. Черри приобрела его в магазине «Нет» и, что самое приятное, по номеру кредитной карточки Кола Дайамонда. Технология снова одержала победу.

Черри достала из заднего кармана брюк конверт. Дайамонд обмочится, когда увидит фотографии. Она сунула конверт между прутьями ворот и нажала кнопку звонка. Взглянув в последний раз на оглушенных собак, она побежала к «корвету».

В машине она сразу уловила знакомый запах. «Так и есть, марихуана». Мики сидел за рулем, по-прежнему в шляпе Зорро. «Зорро с длинными белокурыми волосами! Надо же». Он сделал затяжку и задержал дым в легких.

— Дело сделано, — сказала Черри.

Мики выдохнул дым и ударил ее ладонью по щеке.

— Ты не заклеила скотчем объектив видеокамеры на воротах.

«Бог мой!» — ужаснулась Черри.

— Я забыла. Собаки лаяли и все такое…

Он снова ударил ее по щеке. Палец Черри лег на переключатель шокера. «Нет, — подумала она. — Не сейчас. Наказание будет неравноценным». Она расслабилась.

Мужчина завел двигатель.

— Впрочем, какое мне дело? Твоя голова лежит на плахе, не моя.

— Твоя тоже, — сказала Черри, посмотрев искоса на него.

— Неа! — Он включил первую передачу. — Тебя засекла камера. Меня там не было.

Джесси подвез меня к дому. Судя по выражению лица, он был очень обеспокоен. Горы, как атланты, поддерживали украшенный звездами небосвод. Я пошла через ворота к своему коттеджу, расположенному в глубине большого сада. На той же улице, в доме, построенном в викторианском стиле, живут мои друзья — Никки и Карл Винсент. Наш район находится неподалеку от Санта-Барбара-Мишн. Он славится древними строениями, вековыми олеандрами и дубами. Там пахнет жасмином и не умолкают крики резвящихся детей. У меня всегда улучшается настроение, когда я возвращаюсь домой. Но в тот раз я была уныла и беспокойна, потому и решила навестить Винсентов. Карл что-то мыл в раковине. Заслышав шаги, он обернулся. Свет кухонной лампы отразился в его очках. Карл показался мне похожим на сову. Никки сидела в кресле-качалке и кормила грудью Tea.

— А кто это к нам пришел? — приветствовала она меня.

— Кондолиза Райс, — призналась я.

— Привет тебе от премьер-министра Швеции, — улыбнулась Никки.

Я присела на стул.

— Франклин Брэнд в городе. Тот, который покалечил Джесси.

— О Боже.

Когда Tea насытилась, я протянула руки:

— Дай-ка посмотреть на это создание.

Никки подала мне дочку. Девятимесячная крупная здоровая девочка охватила меня толстенькими ножками и застучала ладошками по блесткам.

— Что слышно о Люке? — спросила Никки.

Люк где-то пропадал с самого Рождества. Я почувствовала, как у меня засосало под ложечкой. Знакомое ощущение.

— С ним все в порядке. Играет в бейсбол. Изучает проблемы уклонения от обязанностей.

Никки внимательно посмотрела на меня:

— Эван, можешь без всякого стеснения сказать, что скучаешь по нему.

Но сказать это означало для меня содрать струпья с сердечной раны.

Шестилетний ребенок способен накрепко запасть в душу.

Люк был моим племянником. Он жил у меня в течение года, пока его отец, а мой брат, военный летчик Брайен, нес службу за границей. Дело в том, что Брайена бросила жена. Она вступила в религиозную секту экстремистского толка. Брайен не хотел, чтобы сын рос среди фанатиков, и отдал Люка мне. Тогда сектанты попытались убить и меня, и Брайена. Это был настоящий кошмар. Но все обошлось. Брайен вернулся из командировки и забрал сына к себе.

Я поцеловала Tea и отдала матери.

— Помолись за Джесси, — сказала Никки.

— Не больно-то он верит в силу молитвы, — горько усмехнулась я.

— Именно поэтому мы и должны молиться за него.

Утреннее солнце проникло сквозь ставни и высветило полосы на лоскутном одеяле. Я потянулась и перекатилась на другую сторону кровати. В саду пели птицы, на улице грохотал мусоровоз. Предстоял жаркий день.

Ничто не вдохновляет меня на активные действия так, как утреннее солнце, но теперь я лежала в кровати, погрузившись в размышления о Франклине Брэнде и о собственном провале. Меня томило предчувствие беды.

Наконец я отправилась на кухню, включила кофеварку и телевизор. По «ящику» шло ток-шоу «Сегодня». Обычно я не смотрю утренние передачи, но спокойная обстановка, царившая в доме, выбивала меня из колеи. Моя опрятная самодостаточность, моя скандинавская мебель и эстампы Энселя Адамса, мой уклад жизни одинокой женщины — все это потеряло актуальность. Мне хотелось неразберихи, которую так умело устраивают дети. Я скучала по Люку.