Джеймс Гриппандо - Вне подозрений

Джек возвратился с утреннего заседания в федеральном суде страшно довольный собой. Приятно было осознавать, что, несмотря на личные, весьма нешуточные неприятности, он все еще может на славу потрудиться для своего клиента. Пусть даже клиент и виновен.

Едва он вошел к себе в кабинет, как в дверь влетела Роза. Она следовала давно укоренившейся привычке — посплетничать после судебных слушаний. Да и Джек был совсем не против поделиться с ней подробностями. Но сейчас она преподнесла ему неприятный сюрприз.

— Джесси Мерил упомянула тебя в своем завещании.

Джек ушам своим не поверил:

— В качестве кого?

— В качестве наследника.

Новость просто не укладывалась в голове. Он даже не задумывался о завещании Джесси. И конечно, не говорил о нем с Кларой, ее личным представителем.

— Быть того не может!

— Только что говорила по телефону с Кларой — она предпочитает иметь дело с твоим адвокатом.

— И что же она сказала моему адвокату?

— Зачитывать завещание будут завтра у нее в конторе, в половине четвертого. Ты приглашен, поскольку являешься наследником.

— Сказала, что мне причитается?

— Нет. Только намекнула, что сам факт лишний раз служит подтверждением — у тебя был мотив убить Джесси. Нешуточный.

— Надеюсь, она не оставила мне деньги?

Роза на секунду задумалась.

— Да нет, маловероятно. Но с другой стороны… Знаешь, я начинаю думать, что с головой у нее было не в порядке.

— Это точно.

— Ты не понял. Я говорю об умственном расстройстве, имеющем медицинское подтверждение.

— Тебе стало известно нечто такое, чего не знаю я?

Роза подошла к окну и сказала:

— Слышала, что медэксперт вот-вот огласит свое заключение.

— Что в нем?

— Официально пока ничего. Но один человечек, имеющий к этому отношение, все же проговорился. В тканях печени и почек обнаружено повышенное содержание свинца. Тебе это что-то говорит, Джек?

Он смотрел прямо на Розу, но не видел ее.

— Да, у Джесси было отравление свинцом.

— Один раз. В крови, когда она умерла, свинца обнаружено не было. А вот его следы остались, в жизненно важных органах.

Джек заговорил торопливо, взахлеб, словно мысли опережали слова:

— Значит, она действительно была больна. Но это еще не доказывает, что обмана не было. Очевидно, кому-то на определенном этапе заболевания пришла мысль воспользоваться отравлением и превратить этот случай в заболевание АЛС. И все с единственной целью — надуть инвесторов из «Виатикл солюшнс». Идея принадлежала Джесси или доктору Маршу. Возможно, совместное творчество в постели.

— Согласна с тобой, но я не о том.

— О чем же?

— Отравление свинцом часто вызывает весьма серьезные осложнения психического характера. Паранойю, галлюцинации, раздражительность.

— Словом, все то, что присуще кандидатке в самоубийцы, так?

— Ну, разве что исключить странности этого самоубийства.

— Как прикажешь понимать?

Роза присела на краешек стола и теперь смотрела прямо на Джека.

— Объясняю. Пока мы выяснили, что отравление может служить причиной весьма странного поведения Джесси перед смертью. Она упомянула тебя в своем завещании, вписала твое имя в совместный банковский счет, использовала аудиопленку с целью доказать, что вы состояли в интимных отношениях.

— Ну, тут все ясно. Она намеревалась выставить меня соучастником.

— Скорее страховка — на случай, если ты поднимешь шум по поводу мошенничества.

— Верно. Как только эксперт выдаст заключение по пленке, мы сможем доказать обвинителю, в чем состоял ее замысел.

— Да, но при отсутствии оригинала не так просто доказать, что вы с Джесси крутили любовь семь-восемь лет назад.

— Любой толковый эксперт поймет, что это копия. Единственная причина, по которой Джесси изготовила копию, а затем уничтожила оригинал, — создать впечатление, что роман у нас был совсем недавно.

— Все это, конечно, верно, — сказала Роза. — Но я далеко не уверена, что твоя версия вымогательства имеет связь с пленкой. Слишком уж много эмоций.

— О чем это ты?

— Итак, мы знаем следующее. Джесс скопировала пленку с оригинала для того, чтобы запись выглядела свежей. Отсюда вопрос: зачем она хранила оригинал все эти годы? Надеюсь, ты не думаешь, что она начала планировать мошенничество со страховкой восемь лет назад?

— Я говорил тебе: пленка превратилась в расхожую шутку между нами. Возможно, в конце концов она сунула ее в коробку из-под обуви, да и забыла. А вспомнила недавно, когда ей понадобилась моя помощь.

— Не верится, что так много лет она хранила пленку с самыми невинными намерениями или просто по забывчивости. Я слушала запись.

— Я вообще-то тоже.

— Тебе стоит еще раз послушать.

— Не испытываю ни малейшего желания.

— Надо. Пошли. — С этими словами Роза поднялась и направилась к двери.

— Куда?

— Пленка у меня в картотеке.

— Я не хочу, — сказал он, но Роза уже вышла в коридор.

Джек последовал за ней. Роза отперла ящик, достала пленку и вышла в конференц-зал. Джек с отвращением наблюдал за тем, как она вставляет кассету в стерео.

— Нам вовсе не обязательно слушать все. Самое интересное тут, на мой взгляд, в конце. — Она нажала кнопку, отмотала почти до самого конца, потом покосилась на Джека. — Готов?

Он покачал головой.

— К чему все это?

— Не переживай. Ничего страшного. Все стоны и вздохи оставим за кадром. В самом конце — любопытный разговор. Джесси пытается уговорить тебя перейти от аудио- и видеозаписи. — Она нажала на кнопку.

Легкое потрескивание, шуршание, затем Джек услышал свой голос:

«— Нельзя ли убрать эту чертову камеру, а?

— Оставь. Аудиозапись мы уже сделали. Почему бы не попробовать видео?

— Потому, что она похожа на одноглазого монстра. Пялится прямо на меня.

— Это я все время пялюсь на твоего одноглазого монстра.

— И не надо тыкать пальцем в…

— Надо же, какой ты у нас мистер Скромник!

— Выключи, я сказал.

— Почему?

— А ты как думаешь, почему?

— Потому что тебе не нравится делать это во время разговора.

— Нет, мне просто не нравится, как она на меня смотрит.

— Значит, магнитофон тебе не мешает, когда мы трахаемся. Уже хорошо. Но я о другом. Знаешь, пора бы нам потолковать о том, как мы друг к другу относимся.

— С какой стати?

— Ты что же, боишься говорить о своих чувствах ко мне, да, Джек?

— Нет.

— Тогда говори. Скажи, все запишется.

— Прекрати.

— Ага, испугался!

— Черт побери, Джесси! Я просто не хочу!

— Перетрусил, цыпленок! А я не боюсь. Могу, глядя прямо в камеру, сказать про свои чувства».

И снова настала пауза с шуршанием и потрескиванием, многозначительная пауза перед тем, как Джесси произнесла свои последние на этой пленке слова: