Ребекка Тинсли - День расплаты

Шарлотта медленно ехала мимо пиццерий и мебельных складов. Позади осталась ее разбитая арендованная машина, бар, где все парни видели, как она разговаривала с их приятелем Гаретом, прежде чем того убили. Бегство вряд ли можно считать самым разумным поступком, но что ей еще оставалось? Она ехала, стараясь соблюдать ограничения скорости, и размышляла, как на ее месте поступил бы Филипп Марлоу [19] Частный детектив, герой романов Р. Чандлера. — Прим. пер. . Вероятно, он просто вернулся бы в бар и заказал выпивку.

И все же Шарлотта поражалась, что действовала, будто герой комиксов. Какой потусторонний голос подсказал ей запустить кирпичом в мадам Барберри? Что за инстинкт сработал, заставив ее схватить этот кирпич до того, как пуля Барберри начнет свой полет? Какие тайные и неизвестные силы ее души управляли ею в тот момент? Совершенно неожиданно ее размеренная жизнь из правильной и реальной превратилась в нереальную, и эта смена декораций не очень ей нравилась.

Шарлотту все еще продолжала бить нервная дрожь, но вождение несколько успокоило ее. Впереди на перекрестке появился указатель на Филадельфию, и Шарлотта без всякой причины свернула, следуя указателю. «И что дальше», — спросила она себя. Отправиться в полицию на краденой машине? Рассказать невероятную историю, которая начинается с «Дермитрона», продолжается в сельской Англии, где находится неизвестная фирма, и заканчивается тремя бездыханными телами на автостоянке в Нью-Джерси? Билет в один конец до станции Смерть ей обеспечен.

Или стоит вернуться в Нью-Йорк, в студию Эй-би-си, и обо всем им рассказать, хотя у нее нет никаких доказательств? Никто не захочет связываться с таким карточным домиком. Прав был Боб, когда говорил, что эта история неправдоподобна. Шарлотта почувствовала, что снова закипает от ярости.

Скотт Бернс мог бы предоставить ей какое-нибудь убежище, неожиданно подумала она. Он мог бы поговорить с Эй-би-си, убедить полицию пересмотреть дело о самоубийстве химика. Сенатор Сэндал поддержал бы ее, и у Дэвида появилась бы возможность объяснить, какое важное значение имеет его новый материал. Она собиралась ехать в Филадельфию, но потом резко свернула в сторону Вашингтона. Приняв такое неожиданное решение, она почувствовала некоторое облегчение и включила радио, чтобы отвлечься от негативных мыслей.

Через двадцать минут программа была прервана выпуском новостей: инициатива президента по финансированию уничтожения в странах-производителях наркотиков посевов растений, содержащих наркотические вещества, получила одобрение обеих палат Конгресса; на Флориду обрушился ураган; еще пятеро сенаторов-демократов попались на взяточничестве; на следующей неделе в Нью-Джерси ожидается забастовка учителей. Слава Богу, никаких сообщений о групповом убийстве в Монлорее.

Шарлотта продолжала ехать.

К половине двенадцатого она уже находилась южнее Балтимора. По радио зазвучала веселая мелодия, и Шарлотта поискала станцию, которая вещает для информационных наркоманов.

— Среди упомянутых сегодня сенаторов-демократов оказался и Марк Сэндал, чье имя пополнило список взяточников только час назад, когда на свет появились подробности частной жизни Сэндала. Молодой сенатор из Иллинойса, единственный из этой пятерки, категорически отвергает все предположения о том, что он тайком получал деньги от ведущего производителя табачных изделий. Сотрудники аппарата Сэндала утверждают, что все это подстроено и что сенатор собирается оспаривать любые обвинения… Учителя со всего штата…

Шарлотта выключила радио и, съехав на обочину, остановила машину. Черта с два теперь Марк Сэндал может быть свидетелем. Она откинулась на спинку непривычного водительского сиденья и закрыла глаза, чтобы сосредоточиться. Безумие ехать в Вашингтон. И впутывать в это дело Скотта она не имеет права. Люди, которые за ней охотятся, не собираются вступать с ней в переговоры; они собираются ее убить, как и любого другого, кто встанет у них на пути, как ненадежного Карретту из «ГТ». Те, кто нанял мадам Барберри, направят к Шарлотте еще одного робота, а может, ту же самую мадам, если она осталась жива.

С момента своего бегства из Монлорея Шарлотта старательно отгоняла от себя подобные мысли. Но теперь они появились. Как она будет прятаться, точно беглый каторжник, в стране, где никого не знает? Не знает даже названия всех штатов, не говоря уж о том, что ехать без карты невозможно.

Шарлотта сидела, слушала, как мимо с визгом проносятся машины и исчезают в ночи, и у нее появилось такое ощущение, словно она только что проснулась и впервые за эти дни столкнулась нос к носу с реальностью. Она увидела, как ужасная темень ее окружает, и заплакала. Как бы ей хотелось быть одной из тех, кто едет по дороге, а не Шарлоттой Картер, телерепортером и убийцей! Как бы она хотела стать обыкновенной женщиной, которая едет к нормальному парню, живущему в славном городке, расположенном где-нибудь недалеко. Как бы она хотела никогда не слышать о «Дермитроне» или об этом несчастном веществе Дэвида Стоуна; сидеть на диване, есть чипсы, пить пиво и смотреть телевизор.

Шарлотта плакала от жалости к себе, слезы жгли ее щеки, и она поняла, что с нее хватит великих подвигов на поле журналистских расследований. Довольно демонстрировать свою храбрость! Надо возвращаться домой, прежде чем в каждом аэропорту появится ее фотография. Когда же ближайший рейс из Нью-Йорка? Она порылась в машине и в «бардачке» нашла потрепанную карту с замусоленными углами. Следует избегать Филадельфии и того участка автострады Нью-Джерси, на котором расположен Монлорей, — на тот случай, если полиция уже бросилась на поиски автомобиля Карретты. Тогда как? Свернуть на запад и сделать большой крюк, чтобы попасть в Пенсильванию? Через Йорк? Через Харрисбург? Затем через Аллентаун и дальше через Ньюарк? Придется проехать много миль, но ей не оставалось ничего другого. В отель нельзя, так что у нее есть возможность прекрасно изучить американский северо-восток.

Приняв новое решение, она приободрилась и поехала к ближайшей бензоколонке, чтобы заправиться. Но когда она открыла дверь машины, внутри салона зажегся свет, и Шарлотта заметила, что ее блузка забрызгана кровью. Она посмотрелась в зеркало заднего вида и обнаружила, что еще больше крови — крови Гарета, догадалась она, — у нее на лице. Послюнявив носовой платок, она с трудом стерла кровь, но после этого ей стало плохо. Кто-то другой, более бесстрастный, утешился бы мыслью, что скорее всего Гарета убили бы его дружки или полиция еще до того, как ему стукнуло бы тридцать. Но Шарлотту мучили угрызения совести за эту жертву на ее пути поиска правды и справедливости.