Уоррен Мерфи - Черная кровь

— У тебя здорово получается, — похвалил он его.

— Ага, я лучший в классе по искусству-ведению.

— Это заметно. Ты почти не вылезаешь за контуры рисунка.

— Иногда трудно, когда линии близко, а кончик у мелка толстый и не влезает.

— Ну и что ты тогда делаешь? — поинтересовался Римо.

— Беру мелок, у кого он острый, и он влезает между черточками.

— А ему ты отдаешь свой старый мелок?

Мальчишка посмотрел на Римо — на лице его было написано явное недоумение, словно Римо говорил на языке, которого мальчишка никогда не слышал.

— Это еще зачем? Старый выбрасываю. Вы кто общественник или что?

— Нет, но иногда мне хотелось бы им стать.

— Смешно как-то говорите. «Мне хотелось бы» — как это?

— Это называется английский язык.

— А. Вот что Вас как?

— Бвана Сахиб, — сказал Римо.

— Вы тоже сын великого арабского короля?

— Я прямой потомок великого арабского короля Покахонтаса.

— Великие арабские короли, они черные, — хмыкнул парень. Он-то знает его не одурачить.

— А я по материнской линии, — объяснил Римо. — Возвращайся к своей раскраске.

— Ничего. Мне ее к завтра.

Римо покачал головой. Сидящая за столом черная женщина по-прежнему глядела на обложку «Журнала черного совершенства и черной красоты».

Дверь кабинета Шокли слегка приоткрылась, и Римо услышал голоса.

— Ублюдок! Крыса! — кричала женщина. — Дискриминация! Несправедливость!

Дверь распахнулась, и в проеме, спиной к Римо, показалась кричавшая.

Она размахивала кулаком, адресуя свой гнев внутрь кабинета. У женщины были огромные толстые ляжки, сотрясавшиеся под цветастым хлопчатобумажным платьем. Ягодицы ее напоминали небольшой холм с седловиной. Движения рук поднимали волны в океане жира, свисавшего с ее мощных бицепсов.

Голос в глубине комнаты что-то негромко произнес.

— Все равно крысиный ублюдок! — отозвалась женщина. — Если бы не эта штука, я бы тебе показала!

Она развернулась и сделала шаг в сторону Римо Если бы ненависть имела электрический заряд, глаза женщины извергали бы потоки искр. Губы у нее были плотно сжаты, а ноздри яростно раздувались.

Римо собрался было бежать, пока этот мастодонт его не раздавил. Но женщина остановилась рядом с мальчишкой, раскрашивавшим поросенка.

— Пошли, Шабазз. Пошли домой.

Мальчишка как раз спешил закончить раскрашивание правой передней ноги Порки. Римо слышал, как скрипят его сжатые от старания зубы. Женщина не стала ждать — со всего размаху она врезала мальчишке кулаком по уху. Мелок полетел в одну сторону, книжка-раскраска — в другую.

— Ну, ма, чего ты?

— Пошли прочь отсюда! Этот ублюдок не хочет передумать о твоем аттестате.

— Вы хотите сказать, что ваш сын не получит аттестат? — спросил Римо. — Его что, оставляют на второй год? — Неужели в этом мире еще осталось хоть немного здравого смысла?

Женщина посмотрела на Римо как на жареную свинину, провалявшуюся целую ночь на платформе подземки.

— Вы что несете? Шабазз — он говорил речь от имя класса в начале года. У него награды.

— Тогда в чем проблема? — поинтересовался Римо.

— Проблема? Проблема — Шабаззу время до пятнадцатого мая. А ублюдок Шокли не хочет изменить дату выпуска и перенести на пораньше, чтоб Шабазз успел получить аттестат раньше, чем сядет в тюрьму. Ему трубить пять лет за грабеж.

— Это, должно быть, страшно обидно, после того как Шабазз столько трудился, раскрашивая такие сложные рисунки.

— Точно, — ответила мамаша. — Пошли, Шабазз, из этого ублюдского места.

Шабазз вскочил на ноги. Шестнадцатилетний парень ростом был выше Римо.

Рядом с матерью он выглядел как карандаш, прислонившийся к точилке.

Он последовал за матерью прочь. Мелок и книжка остались лежать на полу. Римо поднял их и положил на маленький столик, рядом с лампой, прикрепленной к столу огромными стальными болтами.

Римо глянул через стойку на женщину, все еще рассматривавшую обложку «Журнала черного совершенства и черной красоты». Ее толстые губы медленно шевелились, как будто она пыталась раздавить ими крохотную рыбку. Наконец она тяжело вздохнула и раскрыла журнал на первой странице.

— Извините, — обратился к ней Римо. — Можно мне теперь войти?

Женщина с шумом захлопнула журнал.

— Ч-черт! — выругалась она. — Всегда мешают. Придется опять все сначала.

— Я вас больше не побеспокою, — пообещал Римо. — Я буду вести себя тихо.

— Да уж, слышь? Идите, если охота.

Кабинет доктора Шокли состоял из двух частей. Одна, в которой находился Римо, представляла собой комнату с голыми стенами и тремя стульями, намертво привинченными к покрытому пластиком полу. К полу же был приклепан и торшер с прочной металлической решеткой вокруг лампочки.

В другой части кабинета за столом восседал сам Шокли. За его спиной возвышались стеллажи с книгами, магнитофонами и африканскими статуэтками, сработанными в штате Иллинойс. А между двумя частями была перегородка — прочная стальная сетка с мелкими ячейками. Она простиралась от стены до стены, от пола до потолка, надежно защищая Шокли от любого посетителя. Рядом с его столом в перегородке была металлическая дверь. С внутренней стороны он была заперта на огромный пуленепробиваемый замок.

Сам Шокли оказался элегантным негром с прической «афро» умеренных размеров и пронзительными глазами. На нем был серый костюм в тонкую полоску, розовая рубашка и галстук с черным узором. Узкое запястье украшали небольшие золотые часы «Омега». Римо также отметил про себя тщательно ухоженные ногти Шокли.

Руки Шокли лежали на столе ладонями вниз. Рядом с правой рукой находился «магнум» 357-го калибра. Римо пришлось взглянуть на оружие дважды, прежде чем он поверил своим глазам. На резной деревянной рукоятке пистолета были зарубки!

Шокли приветливо улыбнулся, когда Римо подошел к перегородке.

— Прошу вас, садитесь.

Говорил он слегка в нос, словно утомленно, но абсолютно чисто. Такими вроде бы слегка простуженными голосами говорят выпускники старых университетов Новой Англии — как бы сокращая слова, будто они недостойны долго оставаться во рту говорящего.

— Благодарю вас, — сказал Римо.

— Чем могу быть вам полезен?

— Я друг семьи. Пришел навести справки об одном из ваших учеников. Его имя — Тайрон Уокер.

— Тайрон Уокер? Тайрон Уокер? Одну минутку...

Шокли нажал встроенную в стол панель, и слева на столе вырос телемонитор. Главный методист перебрал несколько кнопок на клавиатуре компьютера, и Римо заметил, как в глазах его отразилось мерцание экрана.

— А, ну да. Тайрон Уокер. — Шокли посмотрел на Римо с улыбкой любви и благоволения. — Вам будет приятно узнать, мистер... э-э... мистер?