Анри Лёвенбрюк - Соборы пустоты

Но основная часть записей относилась к хорошо знакомому Ари документу, настоящей классике жанра, излюбленной эзотеристами: «Изумрудная скрижаль», или «Tabula Smaragdina», алхимический текст, восходящий, как полагают, к Гермесу Трисмегисту, латинский перевод которого начиная с XII века имел громкий успех. Здесь с пространными комментариями были воспроизведены многие фрагменты из этого трактата, столь же краткого, сколь и невнятного.

Маккензи снова перелистал содержимое папки, проверяя, не упустил ли он из виду что-то существенное. Пробегая глазами отрывок о тетрадях Виллара, он наткнулся на кое-что интересное. Нахмурившись, он вернулся на пару страниц назад. Провел пальцами вдоль документа, пока его взгляд не остановился на короткой заметке на полях. Он довольно улыбнулся. В документе выражение «чудотворный колодец» было обведено и соединено чертой с нацарапанными простым карандашом словами: «В парижском туннеле точно что-то нашли. Воен. разведка утверждает, что оттуда ничего не брали, — обыскать кв. Маккензи, Мишот и Залевски». Выходит, первый ответ на их вопросы Ари нашел даже раньше, чем рассчитывал.

Раздираемый противоречивыми чувствами, он обхватил голову руками. Конечно, он не мог не радоваться тому, что сразу напал на след, который оказался многообещающим. Но аналитика буквально мутило при мысли, что ему предстоит снова погрузиться в среду эзотеристов, как он это делал в течение многих лет. Совершенно не хотелось разбираться в разглагольствованиях, которые «посвященный» Вэлдон нагромоздил вокруг тетрадей Виллара из Онкура.

Этот тип людей Ари знал даже слишком хорошо. Сумасброды, которых Умберто Эко шутя прозвал «бесами», потому что «errare humanum est perseverare diabolicum»: [24] «Человеку свойственно ошибаться, дьявол же упорствует в заблуждении» (лат.). одержимые, усматривающие во всем потайной, скрытый смысл, видящие на каждом перекрестке знаки Высшего Замысла, невероятно разросшегося древнего заговора. У этих шутов гороховых настоящая мания множить до бесконечности сомнительные догадки, соединять несопоставимое, выстраивать доказательства, основываясь на нелепых и несостоятельных аналогиях. В результате им удается свести с ума всякого, кто попытается найти в их рассуждениях хоть какую-то логику. Люди, способные всерьез утверждать, что между Марией Магдалиной, меровингами, тамплиерами, франкмасонами, розенкрейцерами, Пуссеном, Фрэнсисом Бэконом, Адольфом Гитлером и жившим в начале XX века священником из лангедокской деревушки существует тайная и важнейшая связь.

По мнению Ари, эти «бесы» были непримиримыми врагами «бритвы Оккама» [25] «Не следует умножать сущности сверх необходимого» — разработанный Уильямом Оккамом принцип, согласно которому самое простое нередко оказывается и самым правильным. (Примеч. автора.) — принципа, которого он сам неуклонно придерживался. Он стремился к самому простому решению, они — к самому мудреному. Он сомневался во всем, они — ни в чем. И возможно, именно его непоколебимый агностицизм и вера в принцип экономии зачастую позволяли ему разгадывать самые извращенные тайны, измышленные его врагами. Доктор вполне мог считаться серьезным противником, самым опасным из «бесов», но Маккензи внезапно осознал, что готов с ним сразиться.

Вдруг Ари послышался шум шагов, доносившийся откуда-то сверху. Он быстро захлопнул папку и прислушался. Так и есть, кто-то идет к двери над лестницей.

Не сам ли Вэлдон возвращается в свою берлогу? Что, если кто-то сообщил ему о выстреле? Не время теряться в догадках. Он вскочил, сунул картонную папку под пиджак и выхватил «магнум», затем метнулся к двери и выключил свет. Держа палец на спусковом крючке, он прижался к двери и стал ждать.

Сначала до него донесся скрип первой двери, потом легкие шаги на лестнице. Судя по их частоте и приглушенному звуку, вновь пришедший ступал на цыпочках. Может, он заметил, как погас свет? Ари стиснул рукоять «магнума». Шаги замерли где-то совсем близко. Он видел, как дверь медленно открылась. Подождал еще, затаив дыхание. Но когда нежданный гость переступил порог, Ари не колебался ни секунды. Молнией скользнул за спину своей жертвы, схватил ее за плечо, заломил руки и прижал к стене, вдавив дуло револьвера в подбородок.

Молодая женщина — а он внезапно осознал, что перед ним женщина, — испуганно вскрикнула.

— Вы одна? — прошептал Ари ей на ухо.

Она кивнула.

— Кто вы?

Стоя лицом к каменной стене, она трепетала от страха.

— Кто вы? — повторил Ари угрожающе.

— Я… Извините… Дверь была открыта, я…

— Я спрашиваю, кто вы такая? — прорычал он, ослабив хватку.

— Мари Линч. Я… Я дочь Чарльза Линча.

Сколько Маккензи ни ломал голову, это имя ему ни о чем не говорило.

— Что вы здесь делаете?

— Я думала что-нибудь разузнать об отце… Дверь была открыта… Я не хотела вас беспокоить.

— Кого вы ищите?

— Я… Я ищу Вэлдона…

— Вы с ним знакомы?

— Да. Хотя… Нет. Вообще-то мы не знакомы.

— В каком смысле? — поторопил ее Ари все тем же угрожающим тоном.

— Я нашла его имя в отцовских бумагах… Это не вы?

Аналитик заколебался. Стоит ли ему поговорить с этой женщиной, чтобы получить от нее информацию, или лучше сейчас же уйти, не показывая ей своего лица?

— Вы делаете мне больно, — со слезами в голосе прошептала Мари Линч.

Ари вздохнул и осторожно отвел револьвер от ее подбородка, потом выпустил руку. Он нажал на выключатель и отступил.

— Повернитесь, — приказал он.

Она робко повернулась к нему лицом. В глазах у нее стояли слезы, черты были искажены страхом. Дрожа, она из последних сил пыталась сдержать охватившую ее панику. Мягкий овал лица, тщательно приглаженные каштановые волосы доходят до середины спины. Большие испуганные карие глаза жирно подведены черным. В уголках тушь слегка потекла, сделав ее похожей на героиню готического рассказа. Ари пришло в голову, что она похожа на существо, порожденное воображением Тима Бёртона. Хотя не исключено, что это было ее продуманным имиджем. Изящно очерченные полные губы придавали ей что-то ребяческое, особенно в сочетании с маленьким ростом и россыпью веснушек на щеках. Впрочем, пышная грудь разбивала этот образ.

— Кто… Кто вы такой? — спросила она, не решаясь взглянуть ему в глаза.

Аналитик сунул руку во внутренний карман плаща.

— Майор Маккензи, — сказал он, предъявляя ей свое полицейское удостоверение. — Почему вы хотите узнать здесь что-то о своем отце?

Молодая женщина не скрывала облегчения. Ее лицо расслабилось, она выпрямила спину.

— Так вы полицейский? Как вы меня напугали! Я подумала…

— Сожалею. Но вы мне не ответили. Так почему вы пытаетесь выяснить здесь что-то об отце?