Измайлов Андрей - Русский транзит

Ну и вот. Чуть было не посеял сомнения. Но моментально их рассеял – дайте только штаны подтянуть.

Короче, выхожу. Смотрю: Лев ручки вверх вскинул, пальчиками рефлекторно шевелит, будто исполняет традиционное па танца братцев-еврейцев – вроде ввинчивания лампочки. А помимо Левы, в нашем салоне – двое смазливых мерзавцев. Именно такие, как в плохоньком кино: высокий каблук, облегчающие костюмы, прически – волосок к волоску, рожи полуженские, невзирая на усики. Само собой, мерзавцы! Кем они еще могут быть! Но помимо чисто внешней схожести с плохими парнями из плохого кино, они и вели себя соответственно. Один держал в обеих руках большущий пистолет («обрегон», как я понял, сорок пятого калибра, Мексика) и не просто держал, а нацелился аккурат в лобешник Перельману. Второй принял позу римского мальчика, играющего в лапту, – а вместо биты была у него стальная труба не меньше метра, и газетка тут же у ног валялась, только-только развернул. Крушить собрался? Наш салон? Наш «Русский Фаберже»? Всего неделя после ремонта!

В общем, я прыгнул… Позволил себе просраться, позволь и другим. Ну я им и дал просраться. Пистолет выпорхнул у первого красавчика птичкой-бабочкой. В плече у красавчика еще хрустнуло. А пистолетик- «обрегон» я успел в воздухе перехватить-поймать. Да, точно – «обрегон». Второй гость даже позы не изменил, замер. Эх, парнишка, тебя бы облить киселем, заморозить и – в Эрмитаж. Статуя!

Казалось бы, полный порядок. Но мудак-Лева с перепугу врубил систему: решетки-жалюзи бронебойные упали с грохотом – на входе, на окнах; пульт где-нибудь у копов замигал-заверещал. Ситуация! Я в ситуацию въехал на раз. Ни одной мафии не нравится, когда ее людей сдают полиции. Мафии вообще мало что и мало кто нравится – но договориться можно: стерпится-слюбится. За исключением случая… подобного случившемуся случаю. Мудак-Лева! Любое решение в сложной ситуации годится, но оно не должно быть необратимым. Надо успеть «обратить».

Я успел. Оперативность понадобилась не меньшая, чем при обезвреживании красавцев-мерзавцев. Полиция-то примчалась мгновенно, до двадцати не досчитал! Но за эти… семнадцать мгновений я успел: трубу зашвырнул на стеллаж, «обрегон» – в бачок сортирный, с глаз долой… Гостей установил в позе гостей: во, гляньте, какие у нас тут замечательные безделушки – Фаберже, и не какой-то там, а русский!

Сигнализация? Хрен знает! Сработала непроизвольно. Бывает. Техника довольно паршивая, куда нам, американцам, до японцев, прощенья просим.

Хозяин? Вот хозяин! Мистер Перельман. Все в порядке, мистер Перельман? (Не трясись ты, идиот! И не кивай! Скажи!) Олл райт! О’кей! Файн!

Это? Покупатели. Первый раз видим. Надеемся, не последний – мы рады каждому покупателю. Колумбийцы? Вы полиция, вам видней. Прослышали, вероятно, о богатом выборе, аж в Брайтон выбрались. У нас богатый выбор: серебро, малахит, чароит, вот рубины недурственные… Что у него с рукой? У этого? А что у него с рукой? Мистер, у вас что-то с рукой?

Я? Компаньон. Охрана. Если бы налет, разве бы я не принял мер? Вам и хозяин скажет (Скажи, мудак! Не кивай!).

Ни словечку моему копы, разумеется, не поверили. Потоптались, для очистки совести спросили: а что у вас там? а там? а за стенкой? Самый дотошный из них даже в сортир нос сунул (екнуло: «обрегон»! в бачке!), но отпрянул ошалело – после моих потуг э-э… послевкусие в клозете – святых выноси. Что ж, извините за беспокойство. Это вы извините!

А святых – не святых, но колумбийцев вынесли и загрузили в машину. Мистер, у вас же рука сломана! Да-а? Никогда бы не подумал. До клиники. Заодно и выясним личности. Что ж вы, парни, так – без удостоверения личности, хоть какого, хоть водительских прав?! Халатно, парни, халатно.

Лева, спрашиваю позже, когда все устаканилось, что им надо было? Саша, отвечает, а я знаю?! Врет, глазенки больно честные. Случайный наезд? Не верю. Брайтон – русская территория, китайцы-негры-колумбийцы гулять гуляют, но чтобы рискнуть наехать… С этими крези-русскими только свяжись! Известный эпизод (и не один), когда громила-негр прижал нашего худосочного русака: отдавай, мол, что есть. И наш доходяга поначалу понять не мог, чего от него хотят, а поняв через пень-колоду, гнал этого громилу три квартала чуть ли не той же пнем-колодой. Командировочный из Союза, каждый доллар – кровный, считанный-пересчитанный.

Лева, подъезжаю с другого конца, что за рубины? Плечиками пожимает: рубины как рубины. Не морочь голову, Михалыч! Колись! Я не особый знаток, но просвещен: рубины – это Колумбия. Фаберже – русский, жемчуг – китайский, алмаз – южноафриканский, рубин – колумбийский. Не все рубины колумбийские, но все колумбийские – рубины. Лучшие – оттуда. А эти – не худшие. Колись, Лева, хуже будет. Не от меня, мудак! Без меня охотники сыщутся, двое уже только что наведывались.

Лева Перельман струхнул тогда порядочно. Мне так ничего и не объяснил, но по телефону тут же принялся вызванивать кого-то. И лицом выражал: приватная беседа, Саша, ты только пойми меня правильно.

А спустя два дня наш «Русский Фаберже» снова почтили своим вниманием: кадиллак-аллигатор подрулил, метров двенадцать в длину, метров шесть в ширину. Это ж сколько, прикидываю, народу внутрь помещается. Много! Дверцы захлопали, полдюжины молодцев повыскакивало. Неужто все к нам? То-то, прикидываю, разомнусь, люблю с группой работать. Однако, прикидываю, не проще ли им по классическим канонам разнести вдрабадан наш салон прямо из машины – в полдюжины смычков полить короткими очередями. Ан седьмым из аллигаторного авто ступает на брайтонский тротуар махонький господинчик, сеньор. Сеньор! Остальные – так, сопровождение, почетный караул. И не просто почетный, но и функциональный. Ну и придется мне пофункционировать, если что, прикидываю, – все до единого при «пушках», скрытых под пиджаком. Не особо и скрытых – говорю же, латиноамериканцы страсть как обожают облегающие костюмы, любая выпуклость э-э… выпукливает.

Да-а, придется…

Не пришлось. Сеньор Вилланова соизволил выразить понимание и расположение. Да, недоразумение. Да, партия рубинов. Да, она предназначалась не сеньору Перельману. Да, сеньор Вилланова знает, что сеньор Перельман ни о чем не подозревал. Да, посредники, конечно, посредники. Да, сеньор Вилланова разделяет возмущение сеньора Перельмана: знал бы, не связывался. Да, сеньор Вилланова правильно понимает сеньора Перельмана и может твердо заверить того: никто и никогда больше не свяжется с этими нечестными людьми, вы только поймите меня правильно, сеньор Перельман. Вы поняли? Чудно! Сеньор Вилланова уверен в честности сеньора Перельмана. ТЕПЕРЬ уверен. Два дня назад такой уверенности еще не было, а нынче появилась. Потому сеньор Вилланова выражает огорчение в связи с недоразумением два дня назад, в связи с недоразумением, в результате которого мог пострадать ни в чем не повинный сеньор Перельман. А также ни в чем не повинный сеньор Боярофф. Нет, сеньор Перельман, рубины – ваши, вы же уплатили за них. Если сведения сеньора Виллановы точны, вы уплатили за них… столько? (Ого! Через плечо Левы цифру я разглядел. Вслух коротышка не произнес, листочек показал. Такую сумму и вслух-то не произнесешь – дыхание перехватит. Ну, Лева!) Рубины – ваши, сеньор Перельман, бизнес есть бизнес. Но здесь был по чистой рассеянности оставлен один пустяк. Сеньор Боярофф, как полагает сеньор Вилланова, мог его, пустяк, обнаружить…