Измайлов Андрей - Русский транзит

– Гляди, Бояров! Моя-то, моя!.. – толкал меня в бок Камиль. – А твоя-то, твоя!

Под «твоей» он беспечно подразумевал идиотку-Музу, повязавшую лицо черной косынкой, словно грабительница банка, зато обнажившую всё остальное (ну буквально всё! идиотка, одним словом!).

– Гляди, Камиль! Только незаметно гляди! – сымитировал я горячее обсуждение достоинств конкуренток. – По диагонали назад и влево. Бес?

– Бес! – очень точно подыграл Камиль (цоканье языком, жестикуляция, блеск глаз – будто не о Бесе речь, а о курочке-ласточке-журавлике). – Осторожней, Шура. Видишь, рядом с ним? Это мент. Купленный.

Пустоглазый верзила славянской наружности весьма отличался от невысоких, но коренастых бойцов-телохранителей Бесо. Крестный отец чечни краем рта что-то такое обронил верзиле, и тот уставился на меня.

Я сделал вид, что увлечен курочками-ласточками-журавликами, прекрасно осознавая: продолжение следует.

Продолжим, господа?

Продолжение последовало в «Спектре». Небольшой, уютный ресторанчик, все достоинства которого мог оценить отнюдь не каждый. Потому что не каждому желающему здесь открывалась дверь. Вход только по записи и для вполне важных персон. Я себя такой персоной и ощутил, когда Камиль привез меня на «тойоте» к «Спектру».

– Посидим? Все заказано.

– Сейчас хорошо будет? – намекнул я на анекдот.

Во всяком случае плохо не будет. Отчасти. От той части, которая зависит от Камиля – он сделал все что мог. «Спектр» – тот и именно тот ресторан, куда нагрянет Бесо с компанией (у Камиля в его частном криминальном бюро разведка поставлена наилучшим образом). Если надо людьми, оружием, транспортом помочь – Камиль готов. Людьми – не надо. Оружием – не надо. Транспортом… Про «тойоту» я и не заикался, памятуя о моих сложных взаимоотношениях со средствами передвижения. Но если найдется что-нибудь попроще, то…

– Сегодня?

– Наверное уже не сегодня. Скорее всего, завтра с утра.

– Считай, сделано. Ночевать у меня будешь?

– Если пустишь..

– Шу-ура! Как ты можешь говорить!

Что могу, то могу. Я знаю что говорю. Вся наша сборная нынче же «стрелой» возвращается в Питер (эх, ребятки, уж простите, если не приду проводить…) – из «Космоса» выселяется, распрощавшись с «не проститутками, но… проститутками», а вот москвичи, не исключено, продолжат так называемую любовь с первого взгляда. Камиль – москвич. Не хватало мне еще среди ночи впилиться в квартиру, где поочередно шастают Сандра с Камилем – из спальни в ванную и обратно.

– Возьми ключ, Шура! На! Будь как дома. Только утром меня дождись.

– А ты?

– А у меня есть свой штаб, не волнуйся. Бюро. Контора. Мне всю ночь работать надо. Дела…

Могу представить, какие дела нынешней ночью ждут Камиля, – аналогичные тем, что и ночью предыдущей. Да уж, те-о-озочка-Са-а-андрочка!

– Шура! Зачем улыбаешься?! Зачем ТАК улыбаешься?! Это серьезно! Я с ней говорил. Она знаешь какая?!

И этот туда же! Кандидат в… в Шведы. Кстати, Швед! Серега Швед лежит себе, мало что подозревая, на койке в больнице доктора Чантурия, а я тут… хотя я тут как раз и занимаюсь тем же делом. Дела… У каждого свои дела. Надеюсь, Маринка все-таки просветила Серегу на предмет вурдалаков, и он начеку. Потерпи чуток, Серега, скоро вернусь. Не успеют тебя, Серега, распилить! Да и не посмеют! Ты ж, Серега, не безвестный какой-нибудь. У тебя и жена есть, и вздыхательница-Сандра – могут ненароком заявиться навестить: а где больной? куда пропал? Другой разговор, что ни Лийка, ни Сандра, конечно, ни под каким соусом не заявятся, но у вурдалаков должна быть стопроцентная гарантия, что – не заявятся. Нет у них такой гарантии. Следовательно, погодят пока. А там, глядишь, и Бояров Александр Евгеньевич возвернется, проведает…

Камиль распрощался, предупредив, мол, если вдруг возникнут сложности, то пусть я сразу ссылаюсь на него: Хамхоев привел!

Ладно, как-нибудь сам управлюсь со сложностями, если те возникнут. А пока… потягивал неплохой коньячок, осваивался, ждал, прикидываясь, что не жду. Просто отдыхаю.

Дождался.

Я сидел лицом ко входу. Бес пришел с компанией. Всего – семеро. Купленный мент тут же. Зато среди спутников Беса не было никого из пятерки, присутствующей при тихой разборке с Тихоном в Питере. И плюгавенького Джемала не было. Ну, правильно! После питерских «подвигов» им лучше пока лечь, на дно, затихариться, на люди не показываться.

Бес отметил мое присутствие моментально. Как, впрочем, и я его. Но вида не подал. Ни я, ни он.

Компания расположилась за двумя сдвинутыми и накрытыми столиками, ранее пустовавшими (заранее заказано, не подвела Камиля разведка!), стала потихоньку разогреваться-разминаться тем же коньячком – тем же да не тем: я прихлебывал по своему обыкновению «Ахтамар», чеченцы предпочитали дагестанский, «Лезгинку». Он похуже будет, конечно, – зато «свой», почти «свой», а значит, лучший!

Разминались все они безмятежно и с удовольствием. Только купленный мент сидел трезвым и буравил меня глазами. Любой из них – не подарок. Но милицейская рожа особенно мне не нравилась. Чем-то схожа была она с рожей старшего оперуполномоченного уголовного розыска Василеостровского РУВД капитана Карнача, который по существу втравил Боярова – младшего в эпопею с русским транзитом. Во всяком случае с Карнача все началось… Не нравилась мне его рожа. Впрочем, взаимно.

Миновало полчаса, час. Купленный мент встал и прямиком направился ко мне. «Учти, – предупредил еще в «Космосе» Камиль, – мент у них при оружии и при книжечке». Я учел…

Он остановился тик-в-тик вплотную к моему столику и сверху вниз привычно скомандовал:

– Хозяин зовет.

Я смотрел сквозь него, будто и нет никого передо мной, продолжая смаковать «Ахтамар».

– Глухой?! Хозяин зовет.

– Последних хозяев в семнадцатом году свергли… – бесстрастно сообщил я, будто последние известия по радио зачитывал. Великолепный все же коньяк! Главное, смаковать не отвлекаясь ни на что.

Мент уперся обеими руками в стол, вроде бы ненароком задел-перевернул пепельницу и навис надо мной:

– Мальчуган, ты не понял. Хозяин зовет!

Я аккуратно поставил бокал на ту часть скатерти, которая осталась чистой, не засыпанной пеплом и вывалившимися окурками. Потом якобы послушно принялся подниматься со стула и – схватив его запястья, дернул на себя.

Лишенный опоры мент грянулся мордой об стол. Я придавил ему голову с затылка – носом в пепел: сам насвинячил, сам нюхай. Одним движением выхватил у него из подмышки «ствол» (да, прав был Камиль!) и дослал локтем по шее: не дрыгайся, мусор! Он перестал дрыгаться, тяжело сполз на пол, прихватив за собой изгаженную скатерть и всю сервировку. Какая жалость! Там еще «Ахтамара» оставалось граммов двести.