Сабина Тислер - Обитель зла

– Эльза не была родной дочерью Романо Симонетти?

– Нет. Ее отец немец, но он уже умер.

– Понимаю. Но вы уверены, что убийца один и тот же.

– Да.

– Почему?

– Потому что тогда один из них должен быть сексуальным маньяком, а второй – выступить в роли имитатора, чтобы свалить вину за второе преступление на какого-нибудь подозреваемого. Но сексуального насилия не было. И в случае с Эльзой тоже.

Пока журналисты поспешно записывали его слова, Нери залпом выпил стакан воды.

– Первый труп независимо друг от друга обнаружили грибник и охотник. Правда, грибник не решился заявить в полицию. Но у обоих на момент преступления было железное алиби и отсутствовал мотив для убийства.

– Имеется ли материал для анализа ДНК?

– Мало. Ясно только одно: Сара Симонетти незадолго до смерти имела половое сношение с мужем, и ни с кем больше.

– Кто же преступник, комиссарио?

– Энцо Мини. Второй муж матери Романо.

– Вы рассматриваете его как вероятного преступника или точно это знаете?

– Знаю и убежден в этом, потому что он сознался.

– От признания можно отказаться.

– Он не откажется от признания и не повторит его в суде, поскольку сошел с ума и находится в закрытом лечебном учреждении, из которого, вероятнее всего, уже никогда не выйдет.

– Он сделал признание вам одному?

– Только мне одному. Да.

– Свидетелей нет?

– Нет, свидетелей нет. Но канистра для бензина, найденная на месте преступления, несомненно, принадлежит Энцо Мини, а следы от колес возле дома являются следами его джипа. К тому же он признался, что зарезал их обеих и после этого зажарил, подразумевая под этим поджог дома.

То, что Энцо говорил об овцах, которым он перерезал горло и которых после этого засовывал в печь, Нери намеренно умолчал.

– Может быть, он имел в виду что-то другое?

– Нет. Это было однозначно.

– А какой мотив был у Энцо Мини?

– Он страдал бредовыми идеями. И довольно давно. Его первая жена погибла в этом доме тридцать пять лет назад при Ужасных обстоятельствах. Она по ошибке выпила средство Для уничтожения вредителей растений.

По залу прокатился шум, и Нери в подтверждение своих слов с серьезным видом покачал головой.

– С тех пор Энцо считал, что дом проклят. Почему он перерезал горло своей невестке и внучке, мы, похоже, никогда не узнаем. В любом случае после этого он поджег дом, чтобы навеки положить конец проклятию.

– Мне кажется, все это малодоказательно, – сказала блондинка в последнем ряду.

Нери вздрогнул и сделал вид, что не расслышал ее слов. Он придвинул микрофон ближе и с улыбкой оглядел присутствующих.

– Дамы и господа! Полиция профессионально и весьма успешно справилась с этим чрезвычайно сложным делом. Для наших коллег это было трудное время. Теперь все закончено, и мы можем вздохнуть спокойно. Больше убийств не будет. Если у вас нет вопросов, я хотел бы поблагодарить всех за внимание.

Нери ни слова не сказал Габриэлле ни об овцах, ни об Умбрии, ни о прочих вещах, которые слышал от Энцо. Он только заявил, что путем бесконечных, чрезвычайно умных и хитро выстроенных допросов загнал убийцу в угол. В конце концов Энцо запутался в показаниях и признался в преступлении.

– Я восхищаюсь тобой, tesoro! – сказала Габриэлла. – Ты проделал все фантастически. Теперь они просто обязаны повысить тебя? Я не вижу ничего, что помешало бы тебе вернуться в Рим на прежнюю должность. Или даже на лучшую, кто знает.

– Я тоже не знаю ничего, что говорило бы против этого, – прошептал он, искренне надеясь, что начальство думает так же, как и его жена.

В ту ночь Нери и Габриэлла снова спали вместе. Впервые за долгие и мучительные восемь месяцев.

– Я его не заберу, не надо торопиться!

Эди чавкал, вытирал лицо рукавом и с наслаждением запихивал в себя густую кашу. Он ел свой «здоровый суп» с такой скоростью, что Романо от одного этого зрелища становилось дурно.

– Что, если мы сегодня съездим к морю? Хочешь?

Эди отрицательно замотал головой. При этом его пухлые обвисшие щеки болтались, как у сенбернара, а вывалившиеся изо рта кусочки каши разлетались по кухне.

– Тогда я поеду без тебя. Хочу немного подышать свежим воздухом.

– Эди один – это прекрасно.

– Здесь останется бабушка. Она приготовит тебе обед, а вечером я вернусь.

– Эди один – будет прекрасно, – довольно пропел Эди.

Романо с легким сердцем приготовил два panini, которые решил взять с собой на случай, если проголодается. В это время года почти все продуктовые киоски и рестораны на пляже были уже закрыты, но зато и отдыхающие не бродили там толпами.

Через четверть часа Романо уехал. Он никуда не торопился и никого не обгонял, поэтому ему понадобилось почти два часа, чтобы добраться до моря.

В Кастильйоне делла Пискайя он оставил машину на стоянке и пошел пешком через городок к морю. У причала качались на волнах в основном рыбачьи барки. Небольшие лодки были уже подготовлены к зиме; с них сняли подвесные моторы и накрыли их брезентом. Канаты и металлические скобы немногочисленных парусников гремели на ветру, создавая типичный для порта шум.

Романо немного побродил по набережной, спустился по улице к пляжу, повернул направо и медленно пошел по берегу. Через десять минут он разулся и, хотя песок уже был холодным, а вода казалась ледяной, почувствовал себя лучше.

Ему навстречу, держась за руки, шла молодая пара. Они были настолько увлечены друг другом, что не обращали ни на кого внимания. Немного погодя мимо Романо широкими энергичными шагами и почти в два раза быстрее него промаршировала пожилая дама.

Романо хотелось, чтобы с ним кто-нибудь заговорил. Пусть даже для того, чтобы спросить, как пройти куда-нибудь или который час. И ему стало страшно при мысли, что вместе они уже никогда не прогуляются по пляжу.

Он остановился и принялся рисовать большим пальцем ноги дом на песке. Дом Сары. Естественно. Другого ему бы и в голову не пришло. Он уберет обгоревшие руины и там, где стоял когда-то дом, поставит скамью. Железную скамью с двумя именами: Сара и Эльза. Вырубленными в металле навечно. Чуть дальше от воды, на песке помягче, который реже заливало водой, сидела женщина. Ему хотелось заговорить с ней, расспросить о книге, которую она читала, но он постеснялся. Пройдя метров пятьсот, он присел на песок, посмотрел на море и ощутил бесконечную пустоту.

«Что я здесь делаю? – спросил он себя. Ответа не было. Он поднялся, стряхнул песок с брюк и чуть не бегом бросился обратно. Он бежал вдоль пляжа, вверх по деревенской улице и наконец, полностью выбившись из сил, завел машину.

Воздух здесь был совсем другим, свежее, холоднее и мягче, чем в Крете. Впервые он заметил, как много в Вальдарно лесов. Но слабое чувство родины сразу же исчезло, когда его обогнал пустой грузовик для перевозки скота.