Николай Волынский - Год беспощадного солнца

– Ну, это проще, – успокоилась Шеншина. – Каждая упаковка имеет описание. Целую тетрадку. Только, кажется, на французском языке. Русского и английского точно нет.

– Мне и французский сойдет.

– Но, Дмитрий Евграфович, на руки выдать описание не могу. Если хотите, читайте здесь. Формально и сигнатура под грифом. Поймите меня правильно.

– Здесь хочу читать! Только здесь, рядом с вами! – горячо воскликнул Мышкин.

– Минутку.

Она принесла банка небольшую картонную коробку с надписью на французском: «Europeen fundation anticancer Index-m. Genf». Вскрыла и протянула Мышкину солидную брошюру.

– Можете работать за тем столом, в углу.

– Огромное спасибо! Я быстренько. Молниеносно, – пообещал Мышкин. – Делать записи можно?

Шеншина поколебалась.

– Делайте. Только никто не должен знать. Иначе меня уволят. За преднамеренное нарушение должностной инструкции.

– Боже упаси! – воскликнул Мышкин. – Пусть меня пытают, поджаривают, как индюка, на вертеле – буду молчать! Могила. Честное слово.

– Надеюсь, до вертела не дойдет… – усмехнулась заведующая.

Он открыл сигнатуру. Беглого просмотра по диагонали хватило, чтобы понять: ничего нового для него нет. Разве что упоминание, что индекс-м есть синоним известного цитоплазмида.

– Интересно, интересно, – озабоченно приговаривал Мышкин – тихо, но чтобы Шеншина слышала. – Даже не подозревал,… Кто бы мог подумать? А формула-то!.. Красота. Фармацевты Фонда зря хлеб не едят и мыла не хавают…

Раздался звонок в дверь. На мониторе появилась Ольга. Шеншина неодобрительно покачала головой.

– Между прочим, Александра Николаевна, эта девушка – новый секретарь-референт главного врача, – таинственным шепотом сообщил Мышкин. – С ней поосторожнее на всякий случай. Девушка она, говорят, умненькая, старательная и дисциплинированная. Но вдруг она не только секретарша, но и личная шпионка Демидова? Скорей всего, так и есть.

– Надеюсь, нам она не навредит, – улыбнулась Шеншина. – Это моя племянница.

– Неужели? – изумился Мышкин. – Тогда поздравляю вас. Говорят, умненькая, старательная. И дисциплина…

– Сейчас она у меня получит дисциплину на полную катушку! – с угрозой пообещала Шеншина и сказала в микрофон:

– Входи, Ольга.

– Здравствуйте, Дмитрий Евграфович, – сказала Ольга.

– Мы с вами уже виделись, – проворчал он. – Утром. Я заходил к вам.

– Да, в самом деле… Извините.

– Оля! – строго начала Шеншина. – Я тебя о чем предупреждала? Здесь не дискотека, а клиника. Учреждение с особым дисциплинарным режимом. Как ты могла уйти с рабочего места? Смерти моей хочешь? Я же за тебя головой ручалась главврачу!

– Ой, тетечка Шурочка! – затараторила Ольга. – Не волнуйтесь, у меня перерыв, и Сергей Сергеевич лично разрешил отлучиться на полчаса.

– Что тебе? Только быстро!

Ольга зашептала что-то, указав взглядом на Мышкина.

– Подойди ближе!

Ольга прошла за барьер и снова зашептала.

– Только и всего? – удивилась Шеншина. – Подожди.

Она снова прошла в банк, принесла свою сумочку, достала из нее кошелек.

– Триста хватит?

– Даже много! Я, тетечка, с зарплаты сразу отдам.

– Надеюсь, – проворчала Шеншина.

Тут подал голос Мышкин:

– Александра Николаевна, можно вас на секунду? – и, когда она подошла, сказал вполголоса. – Огромное вам спасибо. Теперь все. Надеюсь и вы про мой ликбез никому.

– Можете быть спокойны, – ответила Шеншина. – Даю слово. И всегда вам рада.

Дождавшись, пока Литвак пойдет к биохимикам, а Клюкин в морг, Дмитрий Евграфович поманил пальцем Большую Берту.

– Спрячь, пожалуйста, – он протянул ей ампулу. – Это…

– Ничего не надо говорить, – перебила Клементьева. – Так надежнее.

– Умница! – с чувством сказал Мышкин. – Не к чему отягощать тебя опасной информацией: вдруг не выдержишь под пыткой и все выдашь, когда начнут пятки прижигать. Тем не менее, здесь не цианистый калий и не боевой вирус лихорадки Эбола, а только образец препарата. Используется в нашей конторе уже несколько месяцев. Но ельцинская загогулина в том, что именно я, да и ты за компанию, ничего знать о нем не должны. Хочу признаться: я хранитель не очень надежный. Точнее, очень ненадежный. Если найдут, неприятности мне гарантированы. И даже больше. Но я-то должен узнать, что там внутри! Поверь, Танечка, для меня очень важно.

– Поняла.

– В конторе закапывать нежелательно. Лучше где-нибудь подальше. И понадежней. Положить в пчелиный улей, например. Или в осиное гнездо.

– В волчью нору, – подхватила Клементьева. – В медвежью берлогу. А еще лучше – в термитник.

– Нет, дорогая, волки и медведи – группа риска. В том смысле, охота на них не запрещена.

– Так ведь и пчелы не самые надежные сторожа. Бак автомобиля – вот что лучше.

– У тебя есть такой бак?

– И не один, – заверила Большая Берта.

– Автомобили, если я не ошибаюсь, имеют свойство гореть, взрываться, менять хозяина или терять, – засомневался Мышкин.

– У меня не загорится и не взорвется.

– А где он? Чей? Твой, что ли? У тебя, вроде бы, водительских прав нету. Или уже есть?

– Не к чему отягощать любимого начальника лишней, пусть даже не страшной, информацией. Вдруг не выдержит испанского сапога или гаротты [59] . Я хорошая ученица?

– Ты не просто хорошая ученица. Ты замечательная ученица. Ты – очень хорошая, умненькая и добрая девочка… Я бы добавил – ангел-хранитель, но среди ангелов, кажется, потрошителей трупов не бывает. Или уже есть?

– Как только узнаю, сразу скажу.

Мышкин подумал немного, печально вздохнул и сказал:

Не доезжая до здания бюро судмедэкспертизы метров двести, Мышкин попросил Сергея остановиться.

– Хотите выйти? – спросил водитель, аккуратно останавливая машину. – Я с вами. Валерий Васильевич велел одного вас не оставлять.

Мышкин отрицательно качнул головой.

– Еще не знаю. Смотрите-ка!

У входа в бюро два полицейских форда разбрасывали вокруг синие и красные огни своих огромных американских мигалок.

– Прямо наваждение! – пожаловался Мышкин. – Последние дни ни шагу, чтобы на них не наткнуться.

– Думаете, за вами приехали? Вы же тут были только утром. Что вечером вас ждать? Других ждут.

– Утром… да. И все равно, встречаться с ними желания нет.

– Лишняя предосторожность не нужна только идиоту, – поддержал Сергей.

– Давно работаете с Валерием Васильевичем? – поинтересовался Мышкин.

– Два года. А кажется, что всю жизнь.

– Тиранит?

– Да, есть такое, – подтвердил Сергей. – Только за дело. Он и в морду дать может. Но для пользы. Чтоб боец и задачу выполнил, и домой целым вернулся. Боец у него – на первом месте. Зарплата, жилье, наши семьи, их безопасность… За ним – как за каменной стеной.