Жан-Марк Сувира - И унесет тебя ветер

— Спецмашину я заказал. Нынче ночью будут опять звонить домой, тут мы их и определим.

— О'кей. Жозе, начинай готовить задержание, а я дождусь, когда шеф с Полем вернутся, и доложу ему — это подождет.

Дальмат поставил машину в тени у входа в больницу. Войдя в холл, полицейские сразу почувствовали, какое здесь царит напряжение. Служащие в регистратуре не знали, как быть с толпой людей, которые, отыскивая родных и знакомых — жертв жары, — не знали, в какую больницу тех отвезли.

Неразбериха длилась явно не первый день. Все были на нервах — это слышалось в сердитых голосах на грани крика. Всюду сновали санитары, обслуга, посетители. Мистраль и Дальмат ошалели от этой суеты.

— Мы слышим по радио, что больницы переполнены до предела, но не увидел бы сам — не поверил бы!

— А хуже всего, я думаю, «Скорой помощи».

Одна супружеская пара — жена явно была на грани нервного срыва — «приклеилась» к окошку регистратуры с твердым намерением не отходить, пока не добьется своего. Отца этой женщины, рассказал им сосед, отвезли при смерти в больницу, но куда — он не знал. Супруги обратились в центральное справочное бюро парижских больниц, там их направили в Сальпетриер. Девушка в регистратуре набрала на компьютере фамилию старика во всех возможных орфографических вариантах и сообщила, что такой в больницу не поступал.

Осознав безвыходное положение, Мистраль показал служебное удостоверение и спросил, где находится Себастьен Морен. Девушка очень обрадовалась, что такой пациент в ее базе значится, и с широкой улыбкой объяснила, как пройти в корпус, где лежит молодой полицейский.

В здании, куда положили Морена, все было точно так же. В коридорах лежали на каталках пожилые люди под капельницами, тихонько дожидаясь, когда освободятся места в палатах. Врачи и санитары сбивались с ног, старались помочь по максимуму. Мистраль и Дальмат, с трудом веря собственным глазам, пробирались по коридорам к палате Морена.

Наконец они нашли нужную палату. Там лежало трое. Постели двух стариков, похоже, тяжелых больных, были загорожены ширмами. Третий пациент, Морен, полусидел: шея в тугой повязке, обе ноги в гипсе, рука на перевязи. Увидев Мистраля с Дальматом, Морен облегченно улыбнулся. Медсестра только что поставила ему капельницу. Она явно падала от усталости и не пыталась это скрыть.

— Похоже, дела гораздо хуже, чем можно понять из СМИ, — сочувственно произнес Мистраль.

Заполняя больничную карту пациента, медсестра ответила:

— Никто даже представить себе не может, что творится, — только пожарные, похоронщики и полиция, которая подбирает трупы. «Скорая» уже не поспевает на вызовы! Людей не хватает, отпуска все-таки, а у нас и в обычное-то время штат неполный! Морги в больницах переполнены, похорон ждут две недели, а закон требует оформлять документы на похороны максимум за шесть дней! Настоящая санитарная катастрофа! Если жара не спадет, я даже думать не хочу, что будет. — Медсестра вздохнула и вышла из палаты, поправляя фонендоскоп на шее и карандаши в нагрудном кармашке халата.

Мистраль с Мореном обменялись несколькими фразами, а Дальмат положил на кровать журналы о компьютерах и компьютерных играх.

— За журналы спасибо. Кто вам сказал, что мне такие штуки нравятся?

— Роксана. Завтра она к тебе сама зайдет.

— Классно — наверняка еще печенья притащит. Как подумаешь — и поперло же мне! Еще полметра, он бы грохнул меня прямо посередине — тогда все!

— Вы запомнили машину?

— Вообще не видел — помню только, что фарами вдруг ослепило.

— Поль будет вести это дело, чтобы найти мерзавца.

Морен явно был очень рад, что сослуживцы его так поддерживают.

— Хорошо, что у меня с собой был талисман — он мне, должно быть, жизнь и спас.

— Ты веришь в такое? Не думал, что ты суеверен. А что за талисман?

Мистраль с любопытством следил за беседой Дальмата с Мореном, припоминая, что их отношения в последние дни, когда Морен чересчур любопытствовал о семинарском прошлом Дальмата, бывали несколько напряженными.

— Тебе понравится, Поль, — хитро прищурился Морен. — Кусок веревки повешенного. Мое первое дело о смерти, когда я служил еще в участке. Со мной был один старый майор и показал мне эту штуку. Когда того типа вынули из петли, он отрезал от веревки сантиметров десять и подарил мне. С тех пор я этот обрезок ношу в полицейских «корочках». Вот он и принес удачу.

Дальмат пристально смотрел на Морена, поджав губы.

— Уши вянут слышать такое! А если бы твои родные увидели у тебя эту веревку, что бы ты им сказал?

— Придумал бы что-нибудь, не знаю. Уж как-нибудь выкрутился бы.

Прагматичный Дальмат не верил в талисманы, он монотонно, по-учительски пытался разуверить и Морена. Но тот стоял на своем: веревка приносит счастье.

Мистраль с Дальматом оставили Морена в очень хорошем настроении, пообещав, что товарищи будут к нему регулярно захаживать.

Обратно на набережную Орфевр Дальмат вел машину в густом автомобильном потоке медленно и ловко. Мистраль боролся со сном, удерживал зевоту. Он с трудом поднялся на этаж, где помещалась бригада, задержался у кофейного автомата. Дальмат от предложения присоединиться отказался.

Войдя в кабинет, Мистраль сразу увидел на бюваре список людей, которые пытались ему дозвониться. В том числе несколько раз звонил судебный следователь Николя Тарнос из Понтуаза.

Следователь снял трубку тотчас же. Мистраль предупредил его, что включит громкоговоритель телефона, чтобы помощник, находящийся в кабинете, мог слышать их разговор.

— Адвокат Жан-Пьера Бриаля только что сообщил мне, что парижская сыскная бригада расследует три убийства, аналогичные тем, которые у меня сейчас в производстве по делу Бриаля. Почему вы мне сами об этом не сказали?

Мистраль был удивлен и немного задет этой новостью.

— Конечно, простите, но у нас, должен сказать, по этим убийствам было чересчур много работы. Я собирался вскоре к вам подъехать. Кроме того, я хотел прочитать материалы жандармов и убедиться, что преступления действительно аналогичны.

— И что, так и есть?

— Боюсь, что да. А от кого получил информацию адвокат?

— Он сказал, что от одного парижского журналиста. Моему секретарю суда тоже звонил какой-то журналист, по оплошности секретарша не записала его имени. Но я никогда не общаюсь с прессой, так что журналисту любезно отказали. А с вами пресса пыталась связываться?

— Нет, насколько мне известно, и это меня больше всего удивляет. Что намерен предпринять адвокат?

— Свяжется с прессой и будет добиваться немедленного освобождения Бриаля.

Потом следователь задал Мистралю множество вопросов о парижских убийствах: кто убит, каким способом, про зеркала, про тряпку на лице, про веревку, про анализы ДНК, что было в записках на трупах и прочее. Кальдрон сосредоточенно слушал их разговор.