Марек Краевский - Пригоршня скорпионов, или Смерть в Бреслау

— Умоляю, не убивай меня… Тебя посадят в тюрьму… а так ты будешь богачом…

— «Я неумолима и неподкупна», — отвечает смерть. — Анвальдт уперся острием меча в грудь барона. — Ты знаешь этот трактат? Он был написан, когда твой предок Годфрид вспарывал своим «дюрандалем» [41] Дюрандаль — имя меча героя старофранцузского эпоса Роланда. животы арабским девушкам.

Анвальдт почувствовал, что меч встретил какое-то препятствие. До него не сразу дошло, что острие уткнулось в ступеньку, пронзив насквозь тело барона.

Бросив меч на скрюченное тело, Анвальдт обернулся к старику слуге, который в безмолвном ужасе созерцал эту картину:

— Смотри, старик: рыцарь Герберт фон Анвальдт Непреклонный покарал распутника, дьяволопоклонника, езида… Подай мне скорпионов, и мы исполним давнее пророчество… Их тут нет?.. Погоди…

Пока Анвальдт ползал на четвереньках и искал на полу скорпионов, в холле появился шофер барона Герман Вуттке и, не долго думая, схватил тяжелый серебряный подсвечник. Всходило солнце. Бреславльцы смотрели в небо и проклинали очередной жаркий день.

Поезд сообщением Бреслау — Оппельн опоздал на две минуты, что Мок, привычный к точности немецких железных дорог, счел возмутительным. (Ничего удивительного, что в государстве, которым правит австрийский фельдфебель, все катится к черту.) Поезд медленно подъезжал к перрону. Мок увидел в вагонном окне человека, который смеялся и неизвестно кому махал рукой. Он взглянул на Смолора. Тот тоже заметил этого весельчака и быстро направился в сторону зала ожидания с расписанным сводчатым потолком. Поезд остановился. Следующим, кого Мок увидел в окне, был Кемаль Эркин, а за спиной у него оказался все тот же весельчак, который помогал какой-то даме вытаскивать тяжелый чемодан. Эркин вышел из вагона и пошел к залу ожидания. Весельчак совершенно по-хамски бросил на перрон багаж ошарашенной дамы и быстро зашагал за Эркином.

В зале ожидания было всего несколько пассажиров. Турок направился к подземному переходу, ведущему в город. Спуск был разделен продольным барьерчиком. Эркин шел по правой стороне. После стольких лет жизни в Германии он так привык к пресловутому прусскому «орднунгу», что, увидев человека, который шел навстречу ему тоже по правой стороне, то есть против движения, инстинктивно сунул руку во внутренний карман, где у него был пистолет, однако тут же вынул ее. Человек приближался к Эркину, изо всех сил стараясь не сбиться и идти по прямой. Параллельно же пьяному, но по другую сторону барьера шли четверо эсэсовцев и какой-то ссутулившийся мелкий чиновник в надвинутой на уши шляпе. Пьяный приблизился к Эркину и преградил ему дорогу. Пошатываясь на нетвердых ногах, он пытался засунуть в рот мятую кривую сигарету. Турок, смеясь в душе над своими подозрениями, сказал, что у него нет спичек, и хотел уже обойти пьянчужку, как вдруг получил удар в живот такой силы, что невольно согнулся пополам. Краем глаза он заметил, что через барьерчик перескакивают эсэсовцы. Он не успел опереться о стену, как они уже оказались у него за спиной. Из зала ожидания, кляня отсутствующих носильщиков, шла дама, волоча тяжеленный чемодан. Коренастый мужчина, в наглухо застегнутом плаще и шляпе, грубо оттолкнул ее. В руке он держал пистолет. Эркин сунул руку в карман, но то было единственное движение, которое он успел сделать. Его сильно толкнули. Он полетел к барьерчику и повис на нем. Двое эсэсовцев прижали турка к барьеру, а мелкий чиновник нанес страшный удар резиновой дубинкой. Сознания Эркин не потерял, но чувствовал себя парализованным. Он увидел, как неторопливо шедший коренастый мужчина, в тесноватом плаще, широко улыбаясь, успокаивает железнодорожного охранника, демонстрируя ему раскрытое полицейское удостоверение. Служащий с резиновой дубинкой, явно разочарованный не слишком удачными результатами своего первого удара, закусив губу, размахнулся еще раз.

Сквозь щели в дверях гаража задувал ветер. От холода Эркин пришел в сознание. Он находился в неестественном полусидячем положении. Обе его руки были пристегнуты наручниками к торчащим из стены железным кольцам. Турок дрожал от холода. Он был голый. На глазах запеклась кровь. Сквозь красноватую мглу он увидел того самого коренастого человека. Мок подошел к нему и тихо промолвил:

— Наконец настал этот день, Эркин. Кто отомстит за несчастную Мариетту фон дер Мальтен? Я. Ты ведь это прекрасно понимаешь: у вас месть — священный долг. Так что если говорить о мести, ваши обычаи мне весьма по душе. — Мок принялся шарить у себя по карманам, но через некоторое время прекратил с деланно разочарованным видом. — Нет у меня при себе ни шершней, ни скорпионов. Совершенно забыл о них. Но знаешь, хотя бы в одном твоя смерть будет напоминать смерть Мариетты. Перед смертью ты потеряешь невинность.

Мок глянул в сторону. Из темноты возник мужчина. На покрытом гнойными прыщами лице горели маленькие глазки. Турок содрогнулся. И еще раз содрогнулся, услышав, как этот мужчина расстегивает брючный ремень и спускает брюки.

«Шлезише тагесцайтунг» от 22 июля 1934 года, страница 1:

«Вчера под утро в Бреслау, в собственном особняке на Айхен-аллее, 13, был убит барон фон дер Мальтен, один из основателей и членов масонской ложи „Гор“. Убийцей является его внебрачный сын Герберт Анвальдт из Берлина. По показаниям свидетеля, Маттиаса Дёринга, камердинера барона, Анвальдт ночью явился в особняк фон дер Мальтенов, чтобы сообщить нечто важное. По словам нашего информатора, в этот день Анвальдт узнал, что является незаконным сыном барона, и именно потому решил поговорить с ним в столь необычное время. Отчаяние отвергнутого ребенка, сильные эмоции всеми презираемого подкидыша взяли верх над доводами рассудка, и Анвальдт после резкой перебранки заколол отказавшегося от него отца стилетом, после чего был обезврежен Г. Вуттке, шофером барона, который едва не убил преступника подсвечником. Обвиняемого в чрезвычайно тяжелом состоянии доставили в университетскую клинику, где он находится под надзором полиции.

Из этой печальной истории можно сделать единственный вывод о моральной испорченности масонов. Их необходимо изолировать от общества».

«Тыгодник илюстрованы» от 7 декабря 1934 года, страница 3 (фрагмент статьи «Бездна глупости»):

«…наши западные соседи в своей пропагандистской травле евреев и масонов используют все, не гнушаясь даже самыми омерзительными уголовными преступлениями. Вот пример. В прошлом месяце психически больной полицейский убил во Вроцлаве всеми уважаемого аристократа, члена масонской ложи „Гор“, которого он считал своим отцом. Газеты-брехуньи вроде „Фёлькишер беобахтер“ прямо-таки захлебываются от антимасонской истерики. Предполагаемого отца (о матери не пишут ни слова) представляют извращенцем, который выбросил в клоаку собственного ребенка, а этого несчастного все согласным хором объявляют праведником, отомстившим за несправедливость и обиду. Результат же таков: сумасшедший убийца после судебного фарса приговорен к двум годам лишения свободы».