Скотт Смит - Руины

— Она казалась счастливой — вот что я хочу сказать. Все было хорошо. Она улыбалась, потому что занималась тем, что ей нравилось, и она продолжала бы, даже если… Знаешь… — Тут Стейси погрустнела и замолчала.

Эмми была совсем пьяной, она уже засыпала и совсем плохо соображала и уж тем более не понимала, о чем говорит Стейси. Но она все равно спросила:

— Даже если бы что?

Стейси кивнула.

— Точно.

После этого странного диалога они замолчали. Эмми уже хотела снова попросить передать ей бутылку, когда Стейси вдруг встрепенулась.

— Хочешь посмотреть? — сказал она.

— Посмотреть? — не поняла Эмми.

— Как она бегает?

Эмми кивнула. Стейси передала ей бутылку и зонтик, а сама встала и начала бегать вокруг, изображая, что играет в баскетбол. Она бегала немного неуклюже, но довольно быстро, правдоподобно изображая игру. Эмми потихоньку пила текилу, наблюдая за Стейси.

— Видишь? — крикнула Стейси, все еще бегая с воображаемым мячом. — Они спасли колени — это очень важно. Поэтому она до сих пор может хорошо бегать. Только немного неуклюже, но это не важно. Но, как я уже говорила, тогда прошел только год, а сейчас ей может быть еще лучше.

«Они спасли колени». Теперь Эмми поняла: бег за поездом, прыжок, падение. «Они спасли колени». Она глотнула еще текилы, потом посмотрела на Пабло. Он дышал уже немного тише, легче, медленнее, хотя хрип все еще было слышно. Но выглядел он, конечно, ужасно. А как он, собственно, еще мог выглядеть со сломанной спиной и ампутированными ногами? Пабло потерял столько крови, организм был обезвожен, он лежал без сознания, может, даже умирал. А еще от него ужасно воняло.

Эмми заметила, что стебли растения начали оплетать спальный мешок, которым был укрыт грек. Она подумала, что, может, стоит вообще убрать мешок с Пабло, чтобы вытащить всю грязь из под него и дать его телу немного обветриться, подышать воздухом. Эмми знала, что это хорошая идея. Так бы сделал Джеф, если бы был здесь. Но она даже не двинулась с места, чтобы сделать это. Она вспомнила, как они с Эриком поднимали Пабло из шахты. Эмми больше не хотела прикасаться к греку, приподнимать его, слышать стоны.

— А без коленей, — продолжала говорить Стейси, — ноги не сгибаются. Вот так.

Эмми повернулась и посмотрела на Стейси, которая ходила, не сгибая коленей. У нее хорошо получалось изображать это. Она всегда отлично разыгрывала сценки. Теперь Стейси была похожа на пирата с деревянной ногой. Она выглядела так забавно, что Эмми не выдержала и засмеялась.

Стейси обернулась и, довольная производимым впечатлением, сказала:

— А вот так я еще не пробовала. С коленями. Дай-ка попробую! Смотри!

Она снова начала изображать игру в баскетбол, смешно перебирая ногами и пытаясь найти правильное движение. Стейси выглядела очень смешно: теперь она двигалась так, как будто у нее свело ногу. Она добежала до края поляны, сделала бросок вымышленным мячом по несуществующей корзине и снова подбежала к Эмми.

Эрик проснулся, присел и стал наблюдать за Стейси. Выглядел он не очень хорошо, хотя, наверное, они все были сейчас в таком состоянии. Он напоминал беженца: голодного, уставшего в пути, измученного болезнью. Его футболка была вся порвана, раны на ногах кровоточили. Эрик смотрел на Стейси абсолютно невидящим взглядом, будто сквозь дымку, и, очевидно, совсем не понимал, что она вытворяет.

— Она играет в баскетбол, — объяснила Эмми, — как будто с поврежденными ногами.

Эрик повернул голову и посмотрел своим пустым взглядом на Эмми.

— Есть девушка, — попыталась объяснить Эмми, — которая упала под поезд, но выздоровела и может играть в баскетбол. — Эмми старалась выражаться яснее, но это было довольно сложно. Хотя ее объяснение было очень туманным и непонятным, Эрик кивнул.

— А, — сказал он и потянулся к бутылке.

Потом они вместе наблюдали за игрой Стейси, пока та не выдохлась и не остановилась. Эмми зааплодировала ей. Странно, но Эмми чувствовала себя все лучше и лучше. Ей становилось все веселее.

— Покажи стюардессу, — крикнула она Стейси.

Стейси тут же сменила выражение лица. Теперь она спокойно улыбалась, ходила по вымышленному салону самолета, показывая, как пользоваться ремнями безопасности и кислородными масками. Все ее движения были удивительно четкими, можно сказать, автоматическими. Она сейчас пародировала стюардессу из самолета, на котором они прилетели в Канкун. Она уже показывала этот номер, когда они только приехали в отель и отдыхали после дороги. Тогда они сидели на пляже, пили пиво и смеялись над сценками, которые разыгрывала для них Стейси. Это было еще до того, как ребята познакомились с греками и Матиасом. Тогда все они были счастливы. Они слушали звуки моря и музыку, доносившуюся с одной из террас отеля. Это было счастливое время.

Попросив Стейси показать эту сценку, Эмми хотела вспомнить то беззаботное время, хоть на секунду вернуться туда, забыть об ужасном месте, где они сейчас находятся. Но это не подействовало. Эта глупая попытка вернуться в прошлое только еще больше обнажила ужас и безвыходность настоящего положения.

Стейси перестала улыбаться. Да, она была стюардессой, тогда, на берегу, но не сейчас. Эмми и Эрик смотрели на то, как она пыталась разыграть сценку. Они даже пробовали смеяться, но смех этот был грустным, полным отчаяния и беспомощности.

«Они спасли колени», — подумала Стейси.

Тогда, в первую ночь на берегу, было очень весело, каждый смешил всех по-своему. У них было похожее детство, прошедшее в летних лагерях и походах, поэтому они прекрасно знали, как не скучать, сидя у костра. Стейси показывала свои сценки, Джеф рассказывал много интересного, показывал путеводитель, Эрик придумывал разные смешные истории, Эмми пела. У нее был хороший голос, довольно сильный и звонкий, идеально подходящий для веселых песен у костра.

Стейси уже перестала дурачиться, подошла к Эмми с Эриком и села рядом. Эмми заметила, что футболка у Стейси порвана и сквозь дырки видна грудь. Одежда была рваной у всех. И это сделало растение. Это оно проедало их футболки, джинсы и даже обувь. С этим ничего нельзя было сделать — как только начинаешь срывать стебельки, они обжигают руки и тело. Можно, конечно, было покопаться в рюкзаках и найти чистую одежду. Но эта одежда принадлежала мертвым людям, и надевать ее было немного жутко.

Эрик сидел рядом и постоянно дотрагивался до груди. Он то чесался, то надавливал на кожу, как будто пытался нащупать там что-то. На груди у него уже были красные пятна, но он не мог остановиться. Эмми знала, что Эрик думает, что растение по-прежнему в нем, и он пытается найти его. Это раздражало ее, и Эмми хотела отвлечь его.

— Расскажи нам что-нибудь смешное, Эрик, — начала она.