Пол Сассман - Лабиринт Осириса

Но со временем ребята осмелели. Как-то раз они уговорили владельца моторной лодки отбуксировать их вверх по течению до моста через шоссе и десять километров сплавлялись обратно. В другой раз обошли Банановый остров и доплыли до буев, отмечавших песчаную отмель к западу от острова.

В тот вечер, когда произошла трагедия, шестеро парней, включая Али, решились на свое величайшее приключение – переплыть Нил, добраться до противоположного берега и вернуться обратно.

План был тщательно разработан. Они неделями запасались едой, питьем и сигаретами, чтобы поддерживать себя в героическом переходе. В условленный вечер каждый из участников, чтобы у родителей не возникло подозрений, сказал, что идет с ночевкой к товарищу. Заговорщики встретились у бухточки к югу от Луксора, сложили провиант в лодку и поклялись в вечной дружбе на случай кораблекрушения или нападения врага – действие, оказавшееся мучительно пророческим.

А затем оттолкнулись от берега, ощущая себя величайшими в мире открывателями. Спасательных жилетов у ребят, разумеется, не было. Но все они умели плавать – так зачем им могли понадобится спасательные жилеты?

Не успели они выйти в реку, как их постигла первая неудача: лодка потекла. Им следовало немедленно вернуться обратно, но они так долго ждали этого приключения, так на него настроились и были так взбудоражены, что, не обращая ни на что внимания, беспечно поплыли вперед. Двое вооружились пластиковыми кружками, двое орудовали веслами, а еще двое, чтобы придать лодке большую скорость, помогали им досками.

После неудачного старта все наладилось: течь была под контролем, Нил тек плавно и спокойно, и они без неприятностей достигли середины реки.

Но затем все пошло вкривь и вкось.

Первым в цепи случайных событий, превративших относительно безобидную ситуацию в неумолимую трагедию, стало появление полицейского катера. Катер оказался намного южнее своего обычного маршрута патрулирования. С него заметили лодку, проплыли мимо и приказали вернуться к берегу.

Все были за то, чтобы дождаться, когда катер скроется, и продолжать путь. Только Али, сын полицейского, настаивал на том, чтобы подчиниться требованию. (Сколько раз Халифа корил себя, что не научил сына с меньшим уважением относиться к властям.)

Они все-таки повернули и с огорченными возгласами и шутливыми упреками (пай-мальчик делает все, что ему говорят) поплыли назад. Но тут обнаружилось, что течение, которое им не мешало, когда они плыли к противоположному берегу, на обратном пути стало намного враждебнее.

– Словно река не хотела, чтобы мы вернулись назад, – вспоминал единственный оставшийся в живых мальчуган, чьи показания мало-помалу сложили воедино и представили цельную картину. – Течение тащило нас на север и выталкивало обратно на стремнину. Приходилось бороться за каждый дюйм.

Самодельное весло раскололось пополам, упустили одну из досок, и она исчезла в темноте. Течь стала сильнее, вода прибавлялась, черпаки не успевали ее откачивать. Они проделали только полпути на восточный берег, а лодка стала неуправляемой, и мальчики выбивались из сил.

И в этот момент они заметили баржу.

Сначала это их не встревожило. Баржа была далеко, больше чем за километр, – маленький черный прочерк на посеребренной поверхности воды. И хотя она, похоже, держала прямо на них, удалившись от обычного судоходного фарватера у западного берега реки, никто не сомневался, что впередсмотрящий вовремя о них доложит и судно изменит курс.

Но курс не менялся. Течение тащило лодку с мальчиками к северу, баржа забирала к югу. Сначала они забеспокоились, затем испугались. Стали кричать, махать руками, стараясь предупредить впередсмотрящего, и бешено колотили по воде, чтобы убраться с пути судна.

Безрезультатно. Лодку сносило вниз по течению, баржа поднималась вверх по реке. Они оказались на одной линии и с каждой секундой неуклонно сближались.

– Как два поезда, идущие друг другу навстречу по одному пути, – сравнил наблюдавший за ними с берега свидетель.

– Мы словно оцепенели, – вспоминал уцелевший паренек. – Баржа приближалась, но все происходило, как в замедленной съемке, будто во сне. Помню, Али крикнул, чтобы мы все прыгали за борт, но никто не двинулся с места. До последней минуты думали, что нас заметят и изменят курс.

Впередсмотрящий баржи, предупрежденный сиреной полицейского катера, вернувшегося проверить, послушались ли ребята приказа, все-таки заметил лодку. Он крикнул рулевому, и тот, пытаясь избежать столкновения, поспешно переложил румпель, но было поздно – лодку и возвышающееся над водой острие носа баржи разделяло не больше ста метров.

Согласно показаниям одного из речных полицейский, ребята в последний момент встали в лодке и обнялись, словно узами дружбы хотели сдержать натиск тонн металла (эта картина до конца дней будет преследовать Халифу: шестеро перепуганных подростков, связанных тщетной силой последнего объятия).

В следующий миг баржа размолотила лодку, словно кувалда спичечный коробок.

Четверо подростков погибли мгновенно – их затянуло под воду и разорвало на куски огромными лопастями винтов баржи (опознать удалось лишь два тела). Пятый каким-то чудом умудрился не попасть под судно и был спасен полицейским катером. Но был настолько потрясен, что в течение недели после трагедии не мог произнести ни слова.

Шестой мальчик также остался в живых. Это был Али. Полицейские нашли его через полчаса после столкновения. Бесчувственный, нахлебавшийся воды, он плавал лицом вниз в зарослях вард-и-нила [51]. Его выловили из реки и поспешно переправили в луксорскую больницу, где Али узнала Раша аль-Захви, детский врач и жена друга Халифы Омара. В тот день она дежурила в отделении «Скорой помощи». Раша позвонила Халифе и рассказала, что произошло.

Когда родители приехали в больницу, сын держался на аппаратах искусственного поддержания жизни. Пепельно-серый, он был увит проводами, и из горла у него, словно гигантский червь, вылезала трубка интубации. Увидев сына, Зенаб потеряла сознание. Халифа подхватил жену и усадил в головах кровати, успокаивая и уверяя, что все обойдется, хотя нутром чувствовал: случится самое худшее. Затем, никого не стесняясь и не обращая внимания на суетившихся рядом врачей и сестер, лег на кровать рядом с Али. Он нашептывал сыну, как любит его, уговаривал остаться с ними, молил Аллаха проявить милосердие, мурлыкал песенку про воздушного змея из «Мэри Поппинс» – фильма, который даже в четырнадцать лет оставался у его мальчика любимым.

Шесть дней и шесть ночей родители дежурили в больнице и ни разу не отошли от кровати сына. Надежды не было – Али слишком долго пробыл под водой. Хотя его сердце продолжало биться, мозг, по мнению врачей, фактически умер. Он ни разу не пришел в сознание. Аллах в своей бесконечной мудрости решил на этот раз не совершать чуда. И те шесть дней в каком-то смысле стали просто растянутым во времени прощанием.