Джон Тренейл - Врата Совершенного Знания

Водитель посигналил. Один из юношей открыл глаза и привстал. Увидев, что прибыли клиенты, он издал леденящий душу вопль плакальщика на похоронах — и все вокруг ожило.

Около дюжины подростков вскочили и бросились в дом через боковую дверь. Цю не стал ждать, пока его пригласят. Споткнувшись о порог, он оказался в темной комнате, услышал, как игла заскрипела по пластинке, и тут же влажный ночной воздух наполнился тяжелым ритмом «диско». Позади бара включился фонарь: двое молодых людей лихорадочно готовились к работе. Потом вспыхнули прожектора, осветив сцену.

В дальнем конце полутемной комнаты Цю увидел лестницу. Он рванулся туда. Но, не успев пробежать и половину пути, почувствовал, как его схватили за руку, и обернулся.

— Привет, — сказал человек, помешавший Цю, — меня зовут Ганс. Я здесь главный. Хозяин. Как-вы-по-живайт? — спросил он, коверкая слова.

— Я спешу.

— Вижу, — бесстрастно произнес Ганс и еще сильнее сжал руку Цю. Он был очень высокий, мускулистый, голова обрита почти наголо. Неприятный тип. — Пить путешь?

— Пиво, — ответил Цю, судорожно сглотнув.

— Карашо, сядь. — Ганс отпустил Цю. Один из подростков, прежде спавших возле алтаря, поспешно пододвинул ему стул. Цю сел.

— Теперь, — сказал Ганс, вытаскивая откуда-то сзади еще один стул, — что ты хочешь? — И указал рукой на сцену.

Цю огляделся: никаких признаков преследователей. На сцене подростки танцевали так, словно от этого зависела их жизнь. Кто-то включил музыку.

— Кто тебе нравится? — спросил Ганс уже более приветливо. — Большинство говорят по-английски, некоторые знают китайский. Цены? Ну у нас есть разные. Башли вперед.

Цю уставился на Ганса. Потом медленно перевел взгляд на сцену. Почти все юноши сняли рубашки. На помосте двое, настроенные еще более решительно, танцевали совершенно обнаженными. Цю разинул рот, очки сползли на нос, но он даже не заметил это и абсолютно не понимал, куда он попал.

— Кто тебе нравится? — повторил Ганс.

И тут Цю заметил еще кое-что. Занавесом для этого невероятного разврата, происходящего на сцене, служила черная простыня с грубо размалеванными звездами и большой луной. Луна и некоторые звезды, те, что покрупнее, были ничем иным, как дырками в простыне на фоне белой стены. Но теперь у луны появилось лицо. Кто-то стоял в узком пространстве между простыней и стеной. Кто-то смотрел прямо на него.

Цю вскочил.

— Этот, — процедил он сквозь зубы, указав на мальчика, стоявшего у лестницы. — Сколько?

— Полторы тысячи.

Инстинкт требовал поторговаться, но времени не было. Он швырнул Гансу банкноты, схватил мальчика за руку и поволок его к лестнице. Лестница привела их к двери. Ломясь в нее, Цю услышал позади глухие шаги. Даже музыка их не заглушила.

За дверью лестница поднималась на следующий этаж и вела на площадку с голым полом, ярко освещенную голубыми неоновыми трубками. Туда выходило несколько комнат. На противоположной стене одной из них, ближайшей, светился бледный квадрат. Цю догадался, и совершенно правильно, что это окно.

— Эй! — сказал мальчик, войдя вслед за Цю внутрь. — Эй! Как насчет моей выпивки? Я хочу, да? — Он говорил на плохом английском. Цю понимал его, но не имел намерения отвечать. — Эй! — продолжал мальчик. — Как насчет моих денег? Чаевые, да? Эй!

Цю ударил кулаком в окно. Ставни распахнулись, и открылся вид во двор. Так-так, на котором приехал Цю, все еще стоял там, в дюжине футов под ним. На дверь спальни обрушились удары, и мальчик испуганно обернулся.

— Эй! — повторил он. Его голос дрожал, как у жертвенного ягненка.

Дверь распахнулась. Цю начал вылезать в окно. Перелезая через подоконник, он услышал, как мальчик снова сказал: «Эй!», но на этот раз слово прозвучало по-другому — визгливо.

Цю сделал полное сальто и аккуратно приземлился на ноги в футе от так-така. Ему показалось, что вверху, позади него раздались взволнованные голоса. Цю поднял глаза. Спальня была освещена. На мгновение силуэт мальчика в раме окна показался темной тенью в окружении желтого света. Потом мальчик рухнул лицом на подоконник и тень превратилась в уродливое чудовище: что-то длинное и тонкое торчало из его спины. Мальчик больше не двигался. И не говорил «Эй!».

— Все! — крикнул Цю, забравшись в так-так. — Едем.

Но прежде чем водитель успел завести мотор, из окна второго этажа выпрыгнул человек. Цю не стал дожидаться, чтобы узнать, кто это. Он выскочил из коляски велорикши и помчался во весь опор, но силы уже были на исходе. Цю свернул за угол и оказался на площади, окруженной кольцом прилавков: здесь шла оживленная торговля. Цю протолкался через толпу к прилавку, который стоял в дальнем конце площади и немного передохнул в тени каменной арки. Оглянувшись, он сначала никого не заметил, но потом в ближайшем островке света показался Сиу. Заклинателя змей и след простыл. Сиу, очевидно, пребывал в нерешительности, озирался, потом поднял глаза, мгновение смотрел на арку, где прятался Цю, а затем устремился вперед.

Прогремел гром. На улицы Бангкока, еще минуту назад совершенно сухие, полился сильный дождь. Люди побежали под ближайшие укрытия. В течение нескольких секунд Цю был окружен толпой промокших визжащих таиландцев. Площадь расцвела яркими зонтиками, кругами красного, зеленого, голубого цветов и всевозможных оттенков.

Цю проскользнул в конец арки. Он оказался в ловушке, загнанный в угол. Справа возвышалась массивная каменная стена дома, слева была открытая площадь, а позади — преследователь.

Дождь кончился так же внезапно, как начался. Люди поднимали зонтики, готовые рискнуть и снова выйти под открытое небо. Раскрытые зонты дали Цю прикрытие, в котором он так нуждался. Он побежал наискосок через площадь. Как раз в тот момент, когда Цю показалось, что выхода нет, взгляд его выхватил переулок, ведущий в горку, с яркими огнями в конце: шоссе. Слева стоял лоток на колесиках, на котором продавались специи, — маленький остров между проулком и сточной канавой. Цю рванул к нему и на четвереньках прополз под лоток, умоляя провидение, чтобы владелец лотка не стал возражать. Но старушка, которая плакалась по поводу дождя и неизбежных убытков, не обратила внимания на Цю Цяньвэя, вторгшегося на ее территорию. Столик покрывала клеенка, защищавшая Цю от глаз прохожих. Он затаил дыхание и стал ждать, пока угомонится сердце.

Над Бангкоком вспыхнула молния, за которой последовал раскат грома, словно наступил Судный день. Проливной дождь с ветром обрушился на площадь, которая снова опустела как по волшебству. Все столпились под аркой в поисках убежища, только Сиу остался один в центре открытой площади, осматриваясь. Его ничто не могло остановить.