Айдар Павлов - Время Полицая

- Не волнуйтесь, я подожду. Мне удобно, тепло... Я жду любимую девушку. У меня есть сигара, деньги, я свататься пришел.

Дверь над ним закрылась. Он нашел в кармане огрызок гаванской сигары, закурил.

Минут через десять щелкнула парадная дверь.

Кто-то вошел и стал подниматься по лестнице.

Вадим приготовил револьвер.

Шаги приближались.

Он прицелился в развилку лестничных площадок, где должен был появиться затылок, и заметил, что, "Кобра" в его руке выводит бешеные зигзаги.

Между лестницами появилась голова, принадлежавшая Олегу Михалычу, отцу Насти.

Вадик спрятал пушку за пазуху, привстал с пола и оседлал подоконник,

- Добрый вечер, - сказал он, когда Олег Михалыч повернулся к нему лицом.

- Добрый вечер, - кивнул тот, проплывая мимо.

Папа Насти открыл дверь и исчез в квартире.

Десять минут до полуночи, а Насти все не было. От скуки Вадим раскрыл все молнии на сумке, зачерпнул горсть денежных купюр и подошел к лестничному пролету.

Легко, красиво и плавно бабки полетели вниз.

Как опавшая осенняя листва, как забытый сон, как мираж...

Он был уверен, что Кобра в восторге от такого зрелища: осенняя листва осыпается с сухих веток…

Он вернулся к сумке, зачерпнул еще горсть листьев и вновь посыпал ими черную дыру лестничного пролета.

Наконец, он попросту вывернул кожаный бэг наизнанку, и... Зеленое конфетти закружилось праздничными куполами парашютов, вспышками в ночи. Деньги парили от третьего этажа к подвалу и испарялись в пустоте.

Все. Сумарь опустел. Карнавал подходил к концу.

Вадим открыл барабан револьвера, вытряхнул все боеприпасы на подоконник, отложил два патрона, с оставшимися подошел к пролету.

Раз... Первая толстушка сорок пятого калибра спикировала в подвал к зеленым баксам. Два... Туда же полетела вторая... Три... Четыре...

Осталось два патрона. Он симметрично вогнал их в барабан "Кобры" один против другого - прекрасный расклад для партии в русскую рулетку: два шанса из шести, или один на троих, - без дураков. Он никого не хотел убивать. Кто здесь лишний, пусть разбирается "Кобра".

Барабан защелкнулся.

Вадим трижды прокати его по рукаву, аккуратно положил на подоконник и посмотрел в окно. Два желтых пятна освещали уютный дворик. Фонари.

- Кобра, я люблю тебя, – признался он. - Мы качаем на руках вселенную, да? Капли звезд тают на наших ладонях. Только ты и я...

Вадим вздрогнул - открылась парадная дверь.

Он повернулся к окну спиной и услышал стук Настиных каблуков. Она поднималась наверх. С ней шел Миша.

Вадим увидел их затылки в развилке лестниц, затем два лица. Заметив парня, дева и ее друг остановились на втором этаже. Их разделяла одна лестница.

- Что на этот раз? - спросила Настя.

Предчувствуя страшные неприятности, из квартиры показались родители Насти.

- Что здесь происходит?! - поинтересовался Олег Михайлович.

- Мы играем, - успокоил Вадик, подарив родителям странную улыбку.

- Во что это вы играете? – не понял отец девушки.

Тогда одноухий схватил с подоконника пушку и заорал, что если все, кроме него, не закроют рты, он этой симпатичной девчонке в розовом дутике полголовы снесет.

Обстановка изменилась.

- Кто не доволен, тот свободен!! - орал Вадим. - А мы остаемся! Хотите смотреть - смотрите! Но молча! Мы играем, и расходимся. Кто не согласен? Что не ясно? Рты позакрывали и стоим, где стоим!

Нервный выхлоп обошелся оратору дорого - Вадик начал стремительно сдавать - силы убывали с каждым словом. Левая рука ходила ходуном и еле удерживала "Кобру". Он был на пределе и без тормозов, это могло повлечь за собой, черт знает какие осложнения.

Чувствуя, что в любой момент может рухнуть без сознания, он сбавил обороты и прохрипел:

- Хорошо стоим. Хорошо. Я ж хочу как лучше, да? Все хорошо стоят, хотят стоять еще лучше. Все хотят любить, там, есть, спать… А кто хочет, чтобы хуже? Дураков нет? Я тоже хочу. А Кобра хочет есть. Она хочет есть. Ей пофиг, что я хочу или вы… Она проголодалась, и если сегодня не получит того, что хочет, завтра уже никто не будет хорошо стоять, ясно, да? Поэтому, давайте, реально решим наши проблемы и разойдемся. Посмотрим, доиграем до конца. А то не хорошо не до конца, не хорошо… Кому-то, может, и хорошо - да? - а кому-то не хорошо, - это не хорошо. Так что, давайте…

- Вадик, - решилась пролепетать Настя.

- А?

- Все же хорошо. Ты что? Сколько можно стращать меня этой штукой? Я все понимаю.

- Да?

- Зайдем ко мне? - предложила она, пробуя улыбнуться: - Отдохнем, посидим…

- Не… Я свое отдохнул, любовь моя, я семнадцать дней отдыхал в Таллинне, а ты говоришь «отдохнем». Я выспался. Теперь я хочу жить, понимаешь? Я хочу на свое место. Я больше не шакал, ясно? Вот, доиграем, и все будет хорошо.

- Господи, кто тебя так? - Настя, наконец, увидела, во что превратилась башка ее парня.

- Не стильно выгляжу, да? Вот, меня так. Кто-то еще не согласен с моими убеждениями. Кто-то еще не врубился, с кем имеет дело, кто-то еще ухо мне норовит откусить, морду начистить. Кто-то не понимает, что у меня есть ты, да? А когда у меня есть ты, мне, ну, очень хорошо, любовь моя, очень, несмотря на некоторые обстоя… ят... тельства.

- Да-да, - согласилась Настя. - Обстоятельства.

- Друзья, семья, любовь моя… - Заплетающийся бред вконец измотал парня, он уже не понимал, что несет: - У меня есть все, что надо… Вот почему мне хорошо, вот почему я здесь…

- Разумеется, все есть, - ангельским голосом пропела Настя.

- Короче, я банкую,... любимая.

- Это как, лю-любимый? - переспросила Настя.

- Это так… просто. - Он тупо уставился на "Кобру" в своей руке: - А-а… здесь два - да? - два пистона.

- Ну и что? - захлопала глазами Настя. - Зачем нам два пистона? Разве, нам без пистонов плохо? Ты же говорил, что любишь…

- Без пистонов нам никак, любовь моя, ва…аще никак… И еще у нас четыре… пу…устые дырки… - Вадик с судорогой на лице проглоти слюну, - Это тот самый шанс, любовь моя, тот самый шанс… Мы будем играть в русскую рулетку… Вы же знаете, наверно… наверно, знаете, есть такая игра… Один шанс на троих… Или два… Блин, я уже хрен помню сколько… Кто-то свалит, короче, а кто-то останется… Реальная такая игра... Всем будет нормально.

Наконец, рука сумасшедшего дрогнула, выронила револьвер, его задница сползла с подоконника, и, пожалуй, все. Он свалился на пол без признаков жизни.

Никаких длинных коридоров не было.

Сотни иголок одновременно, но не больно, даже ласково, вошли в его ладони, между лопаток, и дальше, дальше...

Высоко-высоко навзрыд вскрикнула русалка.

Нечеловеческий огонь сердца, неземной голос.

Вечное пламя.

Сквозь него он разглядел цыганку, уходившую за горизонт, чтобы никогда не возвращаться,

... увидел Олесю, в агонии вывалившуюся из розового кресла,