Мартин Смит - Залив Гавана

Он также помнил замок на входной двери и задвижку — не лишняя предосторожность, учитывая, что в квартире полно дорогого оборудования. Аркадий еще тогда обратил внимание на то, что скользящая балконная дверь закрывается стальным засовом. Это на тот случай, если ему пришлось бы геройски спускаться по веревке с крыши на балкон Мостового. Бойцы спецназа знают все о том, как ворваться в помещение через окна, Аркадий — нет. Да и фокус был не в том, чтобы проникнуть внутрь, а в том, чтобы выманить Мостового из дома и спокойно рассмотреть фотографии на стенах.

Мостовой не зря называл свой дом Центральной Европой. Кафе и бутик в Сьерра Маэстра были русскими, надписи на двери лифта — польскими, лобби — совершенно пустынным. Даже запах прогорклого масла из автомата для изготовления попкорна, стоявшего у входа, не мог заглушить капустную вонь.

Когда Аркадий был здесь прошлый раз, Мостовой повесил фотографию яхты вместо снимка с сафари. Возможно, он забросил носорога, с тех пор как снимал «Sucre Noir». Или ему надоело смотреть на мертвое животное на стене. Однако фотография с сафари казалась экзотическим центральным экспонатом в его частной галерее. Аркадий хотел рассмотреть ее до того, как Мостовой снова перевесит фото. Идея была в том, чтобы срочно выманить Мостового под каким-нибудь предлогом.

Хоть Аркадий и не был ни метким стрелком, ни профессиональным диверсантом, одну полезную вещь он знал наверняка. Горючее для создания хаоса можно найти везде. За дверью с табличкой «Вход запрещен» между пластиковыми пакетами с кукурузными зернами, картофельными чипсами и контейнерами с маслом, на трехногом стуле из черного дерматина валялись старые грязные занавески. Аркадий сначала убедился, что другие выходы из лобби не были заперты, потом притащил стул с тряпьем к автомату для попкорна. Потом он принес чипсы и масло. Он полил маслом ступени, сверху бросил тряпки и пакеты с чипсами. Потом он поджег последний пакет. Вот и пригодилась зажигалка Руфо. Пакет загорелся сразу — чипсы, сухие и пропитанные жиром, оказались едва ли не лучшей в мире растопкой. Стул и шторы были из полиуретана — материала, изготовленного из нефти. Масло должно было достаточно сильно нагреться, чтобы начать испаряться. Когда же оно нагрелось, пожар получился вполне достаточный, чтобы потребовалась эвакуация. После этого Аркадий направился к лестнице, ведущей вверх.

Аркадий не спешил. Сигнал пожарной тревоги, старомодный звонок, прозвучал, когда он был на полпути наверх. К тому времени, когда он подошел к двери на шестом этаже и посмотрел вниз, он увидел яркое оранжевое пламя от горящих жирных чипсов. Постояльцы высыпали на балконы, увлеченные зрелищем — прибыла пожарная машина с насосом и цистерной воды в сопровождении полицейских на мотоциклах. Дом находился недалеко от посольского квартала в Мирамаре, и Аркадий ожидал быстрой реакции властей. Лысый Мостовой в одних шортах выскочил на галерею вместе с соседями и быстро вернулся прежде, чем дверь за ним успела захлопнуться. На тротуаре собрались зеваки, увлеченные зрелищем. Легкого бриза с залива было достаточно, чтобы черный дым повалил внутрь здания. Пожарный в рупор дал команду зевакам на галерее эвакуироваться. Аркадий посторонился, чтобы его не затоптали бегущие вниз жильцы с семьями. Квартира Мостового была на другом конце галереи, ближе к лестнице. Мостовой успел надеть штаны, рубашку и даже накладку из искусственных волос. Плечи его были увешаны футлярами с камерами, в руках — туфли. Пижон, который не любит, чтобы его торопили. Как только Мостовой начал спускаться по лестнице, Аркадий подошел к двери его квартиры, доставая на ходу из поясной сумки бумажник Приблуды. Мостовой, руки которого были заняты, просто захлопнул дверь. Аркадий достал кредитную карту. Он не раз видел, как это делают в кино, но сам никогда не пробовал. Если ничего не получится, он просто дождется, когда Мостовой вернется. Он вставил карту в щель и, стараясь продвинуть ее, навалился на дверь бедром. Три попытки — и он внутри.

Квартира по-прежнему выглядела, как зарубежная резиденция российского дипломата среднего уровня. Она была украшена многочисленными сувенирами человека, который поездил по миру. Хотя здесь было значительно больше порядка, чем обычно у холостяков. Чувствовался интерес к книгам и искусству. Фотография, на которую Аркадий обратил внимание на видеокассете, снова висела на стене между снимком коллеги в лондонском Тауэре и пятью друзьями в Париже.

Это был снимок пяти мужчин с автоматами. Один стоял, четверо других на коленях сгрудились вокруг убитого носорога. Теперь он заметил, что копыта бедного животного были отрублены, живот вспорот, так что видны внутренности. Это были не охотники, а солдаты — один русский и три кубинца. Мостовой, на двадцать лет моложе, но уже лысеющий. Эрасмо, чья борода выглядела тогда еще мальчишеским пучком. Бодрый и стройный Луна, сжимающий АК-47. Тико с уверенной и бесшабашной улыбкой лидера, а не близорукий механик, выискивающий прокол в автомобильной камере. И, стоящий позади них, Джордж Вашингтон Уоллс в куртке сафари с многочисленными карманами. Внизу на снимке была сделана надпись: «Лучшая убойная команда в Анголе демонстрирует товарищам-революционерам новый способ обезвреживания мин». Ноги носорога были раздроблены до колен. Аркадий представил себе безумное страдание и растерянность бедного животного, оказавшегося на минном поле. Он также думал о бессердечии, которое появляется у людей, когда они просто стараются выжить. Тико и Мостовой — по краям группы. У ног Тико лежал сплющенный корпус противопехотной мины-ловушки. Рядом с Мостовым виден объемный куб осколочной мины направленного действия с надписью на английском «Этой стороной к врагу». Несмотря на резкое африканское освещение, качество снимка было отличным, если учесть, что Мостовой, вероятно, выставил таймер и бегом присоединился к группе, а также то, что мины, вероятно, находились повсюду.

Пока Мостовой не вернулся, Аркадий продолжал обследовать квартиру. Во время своего первого визита Аркадий не обратил внимания на висящие в прихожей фотографии Мостового с известными российскими режиссерами, украшенные их автографами, или эротическую будуарную серию кубинских девочек, которых, он, казалось, снимал в своей собственной постели. Аркадий заглянул в письменный стол, в ящики прикроватной тумбочки, под подушку. На приставном столике расположились ноутбук, сканер, принтер. Ноутбук затребовал пароль сразу при включении. Шансы угадать его были весьма призрачны. Оружия не было ни в ящике стола, ни под кроватью.

Аркадий прошел по холлу дальше в небольшую комнату, переделанную в фотолабораторию. Изнутри на двери висел черный занавес. В лаборатории горела красная лампа, видимо Мостового прервали в процессе проявки пленки. Аркадий протиснулся между увеличителем и поддонами, наполненными кисло пахнущими проявителем и фиксатором. Красная пленка, извиваясь, спускалась с бельевой веревки. Аркадий просмотрел пленку на свет. На ней не было ничего, кроме обнаженных волейболисток. Отпечатанные фотографии, прикрепленные кнопками к доске, касались жизни посольства: русские, осматривающие сахарный комбайн, раздаривающие открытки от детей из Москвы, угощающие водкой кубинских редакторов. Да — русские действительно похожи на болванов.