Лоуренс Сандерс - Торговцы плотью

— Тратить, — сказал я.

— На что? — спросил Игги. — Вы зарабатываете на девяносто пять тысяч больше, чем декларируете. Покупаете недвижимость или «роллс-корниш», приходит налоговый инспектор и говорит: «Минуточку!» Если ваш образ жизни выходит за рамки объявленного дохода, вы попали в переплет.

— Черт, — воскликнула Марта. — Ну так что делать? Складывать деньги под матрас?

Дипломированный специалист принялся объяснять возможные пути и способы решения проблемы. Знакомый и дружески расположенный к нему биржевой брокер может помочь с инвестициями. Можно пустить деньги в дело: ссудить ресторатору, театральному продюсеру, любому бизнесмену, которому требуются наличные и который согласится не разглашать тайну нашего вклада.

— Это легко устроить, — продолжал Игги. — Сейчас проблем с вашими наличными нет. А в июле будут. Так что в данный момент я советую делать именно то, что вы собирались: тратить, тратить и тратить. Но не на крупные вещи. Одежда, драгоценности, путешествия — пожалуйста. Все, за что можно платить наличными, и никто не спросит, откуда они у вас. Хотите, чтоб я приходил каждый месяц?

Мы согласно кивнули.

— О’кей, — сказал он. — И каждый раз получать гранд. — Бухгалтер по-волчьи оскалился. — Заодно подсократим баланс.

Когда Игги ушел, мы сели в кабинете и посмотрели, друг на друга.

— Марта, — сказал я, — мы вступаем в большой бизнес.

— Боишься? — спросила она.

— Немножко. Все происходит слишком быстро.

— Брось, малыш. Не такое уж это крупное дело. Господи, Никки одна проворачивает пятьдесят тысяч в год.

— Что будет дальше? — полюбопытствовал я. — Мы почти вышли на предельный уровень. Три спальни заняты по двенадцать часов в день. Больше мы не потянем.

— Сосредоточимся на мальчиках по вызову, — сказала она. — Расширим этот филиал.

И мы стали обсуждать, как повысить доходы от службы сопровождения. Ни ей, ни мне не пришло в голову, что лучше остановиться на достигнутом.

Когда я переехал в «Делакруа», моя светская жизнь рассыпалась в прах. Но в конце февраля дела пошли гладко, и я пригласил Артура Эндерса в апартаменты на обед.

Он явился точно в условленное время, ахая и моргая, с бутылкой шампанского местного розлива. У меня не хватило духу сказать, что в кухонном погребке стоит ящик марочного «Круга».

Размеры гостиной, грандиозная терраса, три роскошные спальни произвели на потенциального драматурга надлежащее впечатление. Но подлинное его восхищение вызвал кабинет с ореховыми панелями.

— Ей-богу, — сказал он, — хотел бы я иметь такую квартиру! Ты далеко ушел, Питер.

— Ага, — засмеялся я, — на другой конец Парка. Давай закусим и выпьем.

Мы ели отборное мясо с печеной картошкой и китайской капустой. Перед обедом выпили негрони, [14] Негрони — крепкий спиртной напиток, включающий различные травяные настойки. за обедом — «Марго» 1978 года, а после обеда потягивали ананасовый «Куантро».

— Помнишь, у «Блотто»? — спросил Эндерс. — Спагетти и фрикадельки?

— Стараюсь не вспоминать, — ответил я. — Пошли в кабинет. Там выпьем твое шампанское, ладно?

Мы уселись в кресла, водрузив ноги на мой стол.

— И долго привыкают к такой жизни? — поинтересовался Артур.

— Около двух минут, — сказал я. — Хочешь взяться за работу?

Эндерс отрицательно покачал головой.

— Но все равно, спасибо.

— Ну, как знаешь. Деньги тут легкие, Артур. Расскажи, как твоя пьеса?

— Черт побери, с ней столько хлопот! Пишу седьмой вариант. Я встретил парня, который ведет мастерскую в Виллидже. Он связан с одним скромным театриком. Обещал взглянуть, когда закончу. У них бывают неофициальные читки, тогда автор может послушать, как она звучит, сделать поправки…

— Я знаю, как это делается, — суховато заметил я. — А деньги у этого парня есть?

— Да нет, откуда? Жалкие гроши. Но есть шанс, что пьесу прочитают. Черт с ними, с деньгами!

Я укоризненно покачал головой:

— Как это не по-американски!

— Пожалуй, — согласился Эндерс. — Я просто хотел сказать, что для меня они не имеют значения.

Он потянулся за бутылкой и, наливая бокалы, заморгал:

— Кстати, я должен сделать одно признание.

— Давай исповедуйся, — легкомысленно сказал я, ничего не подозревая.

— Я видел Дженни Толливер. Столкнулся с ней как-то вечером на Коламбус-авеню и предложил пойти к «Блотто» выпить пивка. Честно, Питер, так и было. Я хочу сказать, что не собирался специально приглашать ее, честное слово.

— Верю, — бросил я, напрягшись, но не показывая виду.

— Она мне сказала, что вы расстались. Правда?

— Да.

— Ну, мы еще пару раз повидались. Надеюсь, ты не сердишься?

— Почему я должен сердиться? Дженни имеет полное право встречаться со всеми, с кем хочет.

Эндерс взглянул на меня.

— Она ведь узнала, чем ты занимаешься, правда?

— Да.

— Она не сказала, но я догадался. Я признался, что какое-то время тоже участвовал в этом. Она считает, что раз я от вас ушел, все в порядке. Питер, она замечательная женщина.

— Я знаю.

— А какая красавица! Никогда такой не встречал. Я просто горжусь, когда нас видят вместе.

— Я знаю.

— И умница. Она действительно размышляет о разных вещах, и у нее такие оригинальные идеи! Она ужасно…

— Ты допивай шампанское, Артур, — сказал я. — Пожалуй, мне лучше перейти на коньяк.

Мы получали хорошие деньги, не отрицаю, но не только они привлекали меня к нашему бизнесу. Он был сродни театру. Он удовлетворял мою страсть к драматическому искусству.

И нарушение закона — оно тоже разжигало и волновало. А партнеры! Марта Тумбли, Люк Футтер, Никки Редберн, Оскар Готвольд, Сол Хоффхаймер — какие типажи. А жеребцы и клиентки.

И пышная декорация — апартаменты.

Но самое замечательное, конечно, заключалось в отсутствии пьесы. Полная импровизация. Я на лету приспосабливал свою роль к изменяющимся обстоятельствам. Тут нужен был быстрый ум и сотни масок. Однако иногда на первом плане оказывались статисты.

Было поздно, Марта уже ушла, и я сидел в приемной за столиком. Должна была прийти еще одна клиентка: женщина по имени Берта, рекомендованная нашим постоянным заказчиком.

Выделенный жеребец ждал в Зеленой комнате — латыш-акробат с таким сочетанием согласных в имени, что мы называли его просто Майк. Я знал, что он уйдет с началом карнавального сезона, а пока получает по паре банкнот в неделю от верных ему клиенток, которые уходят после «сцены» с вытаращенными глазами.

Звякнул интерком, властный женский голос объявил: «Это Берта», — и я нажал кнопку вызова лифта. Когда открылась дверь фойе, я увидел не одну, а двух дам, и поднялся им навстречу.