Ник Гоуинг - Петля

Но Марченко чувствовал что-то неладное.

— Итак, кому ты сказал, Олег Иванович? Кто помимо тебя знал?

Может быть, Наташа проболталась Марченко? Но это невозможно. Она презирала генерала.

Затем Поляков вспомнил о билете. Наташа сказала, что тот выпал из его кармана. Он пытался вспомнить ее слова, когда они сидели голыми на афганском ковре. «Там на полу лежит билет, у тебя за спиной»: Это были Наташины слова. «Ты собираешься в дальнюю поездку, дорогой».

У Полякова в голове все перевернулось. Что потом делала Наташа? Ушла купить еду и сказала, что это займет два часа из-за очередей. Но этого не могло хватить, чтобы сговориться с незнакомыми узбекскими бандитами и спланировать засаду в поезде.

— Итак, кому ты сказал? — настаивал Марченко.

— Я никому не говорил, — заверил его полковник.

Марченко снова склонился над ним, и Поляков опять почувствовал эту смесь запахов коньяка с табаком.

— Если ты лжешь мне, Олег Иванович, прошу не забывать о снегоуборочной машине. — Исходившая от него угроза была еще более отвратна, чем его дыхание.

— Вы хотите, чтобы я снова отправился в Ургенч? — спросил Поляков, открыв глаза.

— Я не могу больше рисковать, — ответил генерал. — И ты не можешь. Внутри «Братства» орудует шпион. Кто-то знает слишком много, Олег Иванович. Ты и я, мы должны уничтожить его, прежде чем нас самих ухлопают.

На Наташином лице отразился испуг. А также удивление. Это, кажется, подтвердило смутные опасения Полякова, возникшие, пока он ехал из марченковского морга к себе в Химки.

Молча пройдя из прихожей на кухню, он застал Наташу за мытьем овощей и задержался в дверях. Женщина почувствовала, что он здесь, и обернулась с выражением страха и растерянности в глазах.

Она замерла и посмотрела на часы, пытаясь найти слова.

— Час назад ты уже должен был проехать Саратов.

Поляков сверился с часами на стене. Она была права.

Но почему Наташа так точно знала маршрут двенадцатого поезда?

— Ты правильно заметила, дорогая, я должен был уже проехать Саратов. Но, как видишь, я здесь… И разве это не приятный сюрприз? — ехидно спросил он.

Наташа окаменела и не могла произнести ни слова. Поляков подал ей полотенце вытереть руки.

— Выглядишь напуганной, — сказал он.

Наташа неистово замотала головой и вспомнила о предыдущем дне. Она не имела представления, что сделал Зорин с той информацией о внезапном отъезде Полякова, которую она передала. Но холодный тон их разговора в узбекском ресторане не вызывал у нее со мнений в том, что Зорин рассматривал Олега Ивановича в качестве важного инструмента в своих планах по уничтожению Марченко — как раз этого она и хотела. Она собралась внутренне, страстно обняла Полякова.

— Понимаешь ли, Олег, я ожидала, что ты будешь в отъезде несколько дней, возможно, недель… Я растерялась, увидев тебя здесь. Ты явился как привидение…

Слова майора КГБ звучали неубедительно, и она почла за лучшее крепко прижаться к Полякову.

Но Поляков всегда доверял своей интуиции, и она подсказала ему, что любовница лжет, и не ответил на ласку. Когда он появился на пороге кухни, Наташа выглядела не просто напуганной, но и глубоко расстроенной.

Зазвонил телефон, резко ворвавшись в напряженную тишину.

— Это тебя или меня? — спросила она. В конце концов, это его квартира.

— Меня здесь нет, запомнила? Так что это, должно быть, тебя.

Поляков обычно обращался к Наташе: «дорогая». Теперь он обошелся без этого.

Телефон продолжал звонить. Поляков попытался высвободиться из объятий Наташи, чтобы ответить, но та сама подошла к телефону.

— Да?

Поляков наблюдал и слушал из темной кухни.

— Вы ошиблись номером, товарищ…

Звонивший не прерывал разговора. Поляков слышал мужской голос, но слов не мог разобрать.

— Я сказала вам, товарищ… — она с трудом выдавливала из себя слова. Ее лицо было бледным, и Поляков заметил, что она внимательно слушает.

Когда она швырнула трубку, Поляков вошел в комнату.

— Это тебе звонили? — Внезапно он вновь подумал о Марченко.

Наташа мотнула головой.

— Просто ошиблись номером… — Ее голос дрожал. Она была достаточно умна, чтобы понять: Поляков ей не поверил. Несмотря на длительные годы тренировки в КГБ по части обмана и отговорок, она не находила силы смотреть ему в глаза.

Это ведь Зорин благодарил ее за достоверную, точную информацию. Сказал, что в результате были предприняты успешные действия. Она оправдала ожидания. Спасибо, майор…

Теперь она хотела, чтобы Зорин сделал ответный шаг. Кто убил отца, вот что она жаждала услышать. Когда уходили из ресторана, генерал обещал сказать — в награду, если ее услуга окажется важной. Но не было возможности спросить его сейчас, при Полякове. Слезы покатились по ее щекам, и она отправилась на кухню, чтобы прийти в себя.

Поляков стоял у окна, глядя на застывшее водохранилище, на силуэты недвижимых судов и кранов в речном порту. За спиной он слышал нервное позвякивание чайной ложки в стакане. Наташа не могла сдержать дрожь. Затем стакан упал и разбился вдребезги.

— С тобой все в порядке?

Обстановка была напряженной, и слова его звучали неестественно. Но Полякову надо было хоть что-нибудь сказать. Молчать было еще хуже.

Прошло довольно много времени, прежде чем Наташа отреагировала. Она говорила так, будто ее ум и душа находятся на другой планете.

— Со мной… со мной все в порядке, — пыталась она уверить Полякова.

Затем появился чайник, он дрожал в ее руках, из носика лилась вода.

Поляков понимал, что его предали. Наташа. Он в этом уверен почти на сто процентов. А вдруг все-таки нет? Что было у них? Была ли Наташа просто восхищавшейся им любовницей? Или их отношения носили более сложный характер, с какими-то иными мотивами? Поляков вспомнил день похорон ее отца. Вспомнил ту необъяснимую поспешность, с какой Наташа все внимание сосредоточила на нем после погребения. Было похоже, что она пригласила его на кладбище по совершенно другой причине, а не ради того, чтобы он отдал последний долг ее отцу. Будто кто-то уговорил ее вступить с ним в контакт по тайным причинам, в которых также следовало бы разобраться.

— Ты понял, что я вчера спрашивала тебя губами, когда поезд отходил от платформы?

Он отрицательно покачал головой.

— Я пыталась спросить, не узнал ли ты что-нибудь о моем отце. Как он умер? Кто его убил? — Она смотрела в лицо Полякова, в то время как он продолжал разглядывать водохранилище. — Ты помнишь, что обещал мне выяснить это?

Конечно, он помнил. Но это было тогда, когда он верил, что любит Наташу, когда он верил ей и делал все, чтобы успокоить ее в те дни траура. Но теперь, после того как он обнаружил причастность Марченко к смерти Александра Александровича, у него не осталось желания говорить об этом Наташе. Он не испытывал больше желания ублажать и успокаивать ее. Она оказалась, по-видимому, такой же расчетливой и неверной, как и все остальные в его жизни.