Родни Стоун - Крики в ночи

Ле Брев смотрел на меня, склонив голову набок, словно какая-то диковинная птица. Полицейские стояли вокруг, наблюдая.

— Хорошо, хорошо. Поехали.

Он кивнул на машины.

Уловка не удалась. Что бы он ни искал, какую-либо зацепку или мотив, на поверхность ничего не всплыло, и он перешел к следующему этапу. Он шел впереди меня.

— Я покажу вам тело мальчика.

Мы поехали в город Каркасон, через Вилль-Бас, по тенистым бульварам, вдоль которых выстроились муниципальные здания. Машина Ле Брева свернула в узкие ворота, за которыми грелось на солнышке старое серое здание. Табличка гласила: „Муниципальный морг“.

В глубине души я надеялся, что мальчик, которого мне собирались показать, — не Мартин. Я увидел что-то бесформенное, лежащее в цинковом ящике, плоть цвета рыбьей чешуи, местами бордовая, темные волосы забиты землей.

— Посмотрите на шею, — тихо произнес Ле Брев. — Признаки асфиксии: кровоподтеки на лице и черепе.

Я заставил себя посмотреть на сине-бордовые отметины на горле, страшный уродливый синяк на груди и на то, что выглядело как синяк на лбу.

— Как давно?..

Ле Брев пожал плечами:

— Две, может, три недели. У нас еще нет полных результатов вскрытия.

— Это не мой сын, — заявил я. Слава Богу. Мальчик какой-то другой несчастной матери. Страх отпустил меня.

— Уберите! — приказал, Ле Брев служащему в белом халате. Ящик задвинули.

— Полицейские порядки, — пояснил он, чуть ли не извиняясь. — Мне нужно было установить…

— Послушайте, это случилось за сотню с лишним километров от того места, где исчезли мои дети. Почему вы думаете, что тут есть какая-то связь?

— Ничего я не думаю! — отрезал он. — Я просто должен рассмотреть все случаи, которые могут походить на наш.

— По-вашему, этот походит?

Он сжал мой локоть, точно так же, как тогда, когда впервые показал мне место в лесу, и вывел меня наружу, на солнечный свет.

— Давайте выпьем чего-нибудь. Кажется, нам пора поговорить.

— Совершенно верно, — согласился я, вспомнив драку на поляне.

Нас отвезли в местное отделение полиции — здание XIX века с трехцветным флагом на фронтоне. Ле Брев, похоже, чувствовал себя здесь как дома и занялся представлением меня людям в штатской одежде, стоящим вокруг.

— Так. — Он хлопнул в ладоши и повел меня в комнату, отделанную панелями, с закрытыми жалюзи и с тремя или четырьмя беспорядочно расставленными столами. — Пожалуйста, — указал он на стул, — вы заслужили кофе и коньяк.

Я выпил коньяк с признательностью — мне показалось, что по нервам провели осколком стекла.

— Итак?

Ле Брев потер руки с видом заговорщика наклонился вперед:

— Зачем вы возвращались в лес в Шеноне?

Я показал ему синяк на щеке:

— Ага. Так вы знаете?

— Сожалею, что вы, так сказать, разозлили моих людей.

— Разозлил? Эти подонки пытались убить меня.

Он покачал головой:

— Нет и еще раз нет. Они превысили свои полномочия, но вы сами виноваты. Помните, что мы очень озабочены тем, что произошло. Извините, — добавил он.

— Я могу привлечь вас к ответственности за нападение.

Он улыбнулся:

— Не думаю, что у вас есть свидетели… Так. Позвольте мне задать вопрос. Зачем вы встречаетесь с этой женщиной?

— Какой?

— Не пытайтесь пудрить мне мозги, месье. Мне известно, что вы посетили прошлой ночью мадам Деверо. — Он пожал плечами. — Мне все равно, с кем вы спите, когда ваша жена далеко отсюда, но в полицейском расследовании это может оказаться немаловажным фактом, так ведь?

— Между нами ничего не было… — начал я. — Вы говорите чепуху.

Он ухмыльнулся и налил еще щедрую порцию живительной влаги.

— Мой друг, вашей жене это будет интересно, не так ли?

— Что вы предлагаете?

— А, вот видите, вы не отрицаете этого.

Он провел пальцем по губам. Золотые кольца украшали пальцы обеих рук.

Я не доверял ему. Он просто-напросто выполнял свою работу, но был для меня человеком с совершенно иными моральными ценностями и где-то глубоко у меня в подсознании — с налетом таинственности.

Он, казалось, изучал свои ногти.

— Думаю, что вы не очень расстроены отъездом жены.

— Послушайте, я люблю ее. Мы потеряли детей. Ради Бога, нельзя же рассчитывать, что я полностью сохраню здравый рассудок.

— Здравый рассудок?

Я нашел неудачные слова и пожалел об этом.

— Вы говорили с ней недавно? По телефону?

— Я не мог дозвониться.

У меня возникло ощущение, что он был в курсе всех моих дел.

Ле Брев вдруг ткнул в меня пальцем:

— Почему вы решили приехать именно в эту часть Франции?

Мы опять шли по кругу.

— Вы знаете почему. Случайный заказ.

— Когда вы последний раз приезжали во Францию?

— Семь или восемь лет назад. В Нормандию.

— Ага. И вдруг вы решили приехать на юг и именно в Шенон?

— Ради Бога…

— И затем обнаружили, что исчезли дети, в первую же ночь?

— Да. Пожалуйста, оставьте свои попытки обвинить меня.

— Не создавайте мне трудностей, месье, — сказал он. — Еще коньяку?

Я покачал головой:

— Благодарю, не надо.

— Итак, вы приезжаете и дети исчезают. И вы ничего об этом не знаете. Вы просыпаетесь, как вы утверждаете, из-за грозы. Вы промокаете в пижаме, не выходя наружу. — Он помолчал. — Итак, выглядит ли это правдоподобным? Правда ли это, спрашиваю я?

— Конечно, правда, и вам это хорошо известно, черт бы вас побрал. — Настала моя очередь перейти в наступление. — И уж если вы хотите допрашивать меня, давайте и я вам задам несколько вопросов. Что вы сделали для расследования этого дела? Сколько человек вы выделили? И что же они нашли, кроме этой несчастной могилки в карьере?

— Мы прочесали каждое здание в радиусе двадцати километров.

— Их могли увезти куда угодно.

— Месье, меня больше интересуют мотивы, которыми руководствовались вы.

— Мотивы? — Я помню, что даже стукнул по столу. — Не говорите мне эту чепуху! — Я кричал на него. — Послушайте, инспектор. Я могу обвинить вас…

— В чем, месье?

— В том, что вы не смогли обеспечить охрану дома, когда к нам забрались во второй раз. В том, что вы организовали нападение на меня в лесу.

— У вас нет возможности доказать это, месье.

— Хорошо. — Я вдруг решил пустить пробный шар, переменив тему. — Почему вы не сказали мне, чьи дети были найдены в лесу?

— Какие дети?

— Вы знаете какие. Дети, которых нашли там тридцать семь лет назад, напротив этого чертова дома.

— О чем вы? — Его голос стал твердым, жестким.

— Как могло случиться, что даже ваша жена ничего не знает? Как это вы не рассказали ей?

— Рассказал ей что? — Он чуть ли ни шипел от злости.

— Что это были дети Сульта. Наследники состояния.

Он, казалось, подпрыгнул, сев прямо и расправив спину.