Алексей Шведов - Голова-гнездо

Покрутившись перед зеркалом ещё минут пять, Нина пошла на кухню готовить обед. Пожалуй, сегодня она сделает борщ — Юра так его любит!

Дзынь!

Мёртвый Саша отпрянул от неё, испугавшись этого звука, и Марина вернулась из царства снов в реальность. Было без десяти десять. За окном чирикали воробьи, а в дверь кто–то звонил. Ну кто это ещё? Поди, опять тот следователь. Разбудил, скотина. Он ещё раньше прийти не мог?

Набросив на себя одну лишь клетчатую рубашку, принадлежавшую совсем недавно её брату, Марина, что–то недовольно бормоча, поплелась в коридор. Ха, если это и правда Юра–детектив, он сейчас обалдеет, когда увидит её в этой рубашке. Если что, подумала она, может, я всё–таки с ним трахнусь. Неделя без мужика — это в моей практике явление редкое. Ещё дня два в таком духе, и точно придётся онанизмом заниматься или выцеплять первого попавшегося.

Но это был не Юра. На лестничной площадке стоял насупившийся Дмитрий Фёдорович — тот самый человек, который когда–то лежал в одной палате с её братом. Выражение его липа не предвещало ничего хорошего. Марина взвизгнула и начала пятиться.

— Я не монстр! — заявил сумасшедший, наваливаясь на дверь. — Ты подумала, что я монстр, но на самом деле это не так!

Марина снова взвизгнула, когда сардельки его пальцев обхватили её тонкие запястья. Она попыталась вытолкнуть Терехина обратно в подъезд, но было слишком поздно — тот уже находился внутри квартиры. Отодвинув девушку в сторону, он быстро запер дверь на верхний замок. Что делать? Начать вопить? А есть ли в этом смысл? Если это он убил Сашу, он может запросто убить и её. Или лучше попробовать вести себя с ним вежливо?

— Я буду кричать! — пообещала Марина дрожащим голосом. — Если вы…

— Не бойся меня! — сказал толстяк. — Я не собираюсь причинять тебе боль, ведь я не монстр.

Возможно, он и правда не хотел делать ей ничего плохого. Но Марина всё равно не была в восторге от его визита. Только бы он не оказался каким–нибудь маньяком! Трахаться с таким маленьким, старым и толстым — нет уж, спасибо! «Вот сейчас бы тот Юра не помешал, — подумала она. — Он бы меня защитил, это точно. Что, чёрт возьми, делать?!»

Здравый рассудок посоветовал ей не дёргаться. «Дай этому психу выговориться, и он уйдёт» / «Но что ему от меня надо?» / «Вот и узнаешь. Пускай говорит».

— Ладно, — кивнула Марина. — Давайте побеседуем, раз уж вы пришли. Вам ведь что–то от меня нужно, как я понимаю. И… я верю: вы не монстр.

Она ощутила, как Терехин расслабился.

— Я разуюсь, с твоего позволения?

Девушка кивнула. Пока толстяк разувался, она скрылась в туалете.

— Я собираюсь попить кофе, — сказала Марина, когда они наконец оказались на кухне. — Вы будете?

— А молока у вас нет?

— Молока?

— Сгущенного. Я бы его поел, пока ты занималась бы со своим кофе.

— Нет у меня никакого молока, ни обычного, ни сгущенного.

— Что ж, жаль.

Марина заметила, что он пялится на её обнажённые ноги, открытые чуть ли не до нижнего белья, и мысленно усмехнулась. Как бы не возбудился старичок. Интересно, он хоть на что–нибудь ещё годен?

Теперь он не казался ей таким уж сумасшедшим. Довольно занятный мужчина с явно неординарным мышлением, только вот ростом не вышел и жирноват. Да и возраст. Ей вспомнился главный хирург — тоже толстый и старый, но двухметрового роста. Да, везёт ей на мужиков в последние дни….

— Я знаю, что ты спала с Сашей, — сказал вдруг Терехин.

— О?! — Марина присела, на край стола, опёрлась на крышку руками. — О–го–го!

Внутри у неё всё перевернулось. Она думала, что об этом никому неизвестно, кроме них двоих! Теперь брат умер, и его часть тайны перешла к ней, но откуда узнал об их связи Терехин?!

— И ещё, я хочу, чтобы ты знала, — продолжал толстяк. — Помнишь, тогда, на кладбище, я говорил, что Саша не умер?

Марина усмехнулась.

— Помню.

— Это действительно так.

Секунд десять оба молчали. Потом Марина произнесла тихо:

— Ко мне приходил следователь. Задавал вопросы всякие. Я хотела ему сказать про вас, но почему–то забыла об этом.

— Ну, начнём с того, что не «почему–то». Тогда, на кладбище, я дал тебе на это установку, и если бы ты даже что–то и вспомнила, то следователю бы всё равно ничего не смогла сказать. Что–нибудь отвлекло бы вас. Ну, ты понимаешь.

— Уф-ф! — Марина поправила волосы и только тут вспомнила, что собиралась пить кофе. Да, придётся, похоже, пока об этом забыть. — Вы что, хотите сказать, что действительно какой–то там экстрасенс? Не сумасшедший?

— Твой брат тоже не был сумасшедшим.

— Ага, не был! — недоверчиво сказала Марина и усмехнулась. — Что я, не помню, что ли?

— Депрессия — это ещё не безумие. Да и то, это… впрочем, нет, — похоже, Терехин хотел добавить что–то еще, но, очевидно, решил эту тему не затрагивать. — А если на то пошло, все мы сумасшедшие. Ты, я, психиатры, президенты. Все. Теперь я отвечу на твой вопрос. Да, я действительно экстрасенс и телепат, один из самых сильных в мире. Я в состоянии читать твои мысли.

«Во гонит! — с восхищением подумала Марина. — Он — полный псих, но… как человек очень интересен. Нечасто таких встретишь… Но когда же всё–таки Саша успел ему сказать, что мы с ним спали? Ведь этот толстяк говорил, что его выписали за день до похорон. Как они могли связаться?»

— Если ты считаешь, что я виновен в смерти твоего брата, то ты очень сильно заблуждаешься. Я его не убивал. Я был в больнице. Но я знаю, кто убийца…

— Да, я помню. Вы говорили, я вспомнила потом. Его зовут Астронавт, так?

— Тише, тише! — Терехин замахал руками. — Ты не должна произносить его имя в замкнутом пространстве! Неужели ты хочешь, чтобы он тебя услышал?!

Вот так заявочка. Параноик обыкновенный — его в зоопарк надо, чтобы за деньги детишкам показывать. Астронавт! Он что, из космоса, что ли?

— Он не принадлежит нашему миру! — заговорщически зашептал сумасшедший, словно и в самом деле прочитав её мысли. — Мне сказал об этом твой брат. Он прибыл из, — тут Марина не поняла, что он сказал: то ли из «моего праха», то ли из какого–то «Мерлопрака», — чтобы убивать и насиловать. Я открою тебе ужасную тайну: ОН OДИH ИЗ СОШЕДШИХ С УМА БЕЗЫМЯННЫХ! «За и над человеком, вне и внутри человека свирепствует война, — похоже, он начал кого–то цитировать. — Человек, я и ты — это не единственное место битвы, но он является одним из её участков. Разум и тело… ммм… разум и тело разорваны, изрезаны, искромсаны, опустошены, истощены этими силами и властями при их космическом конфликте, который мы даже не можем опознать». Ты понимаешь, о чём я?

— Да не совсем, если честно.

— А я и не думал, что поймёшь. Женщины не способны на мыли… тьфу, мысли о запредельном. В общем, так, моя рыженькая. От Саши должны были остаться кое–какие записи. Я знаю, что он их делал. Мне они нужны.