Алексей Шведов - Голова-гнездо

(убили и изнасиловали)

«А как ваш муж относится к гомосексуалистам?»

Ответ отрицательный. Он к ним не относится. Вернее, относится, но не совсем… но он любит анальные акты… и говорил, что… (бисексуал?!)… в больнице с другими… дразнил меня этим…

Беременная женщина ахнула и прижала руки к груди. Неужели всё–таки… О, нет, этого не может быть! Это всё просто совпадения! Но не слишком уж их много? Кровь на рукаве, анальный секс, многочисленные истории о том, что происходило когда–то в больнице в ночные смены, отсутствие в вечер/ночь убийства, дома.

«О боже, как я могла быть так слепа?»

Нина, снова ахнув, присела на край ванны. В животе что–то задвигалось, зашевелилось — это подавал признаки жизни неродившийся ребёнок. Вовремя он, нечего сказать. Нина обхватила руками живот, и ей вдруг почудилось, что ребёнок внутри заплакал. «Иногда, у беременных могут возникать слуховые галлюцинации, связанные непосредственно с плодом» — что–то такое было написано в одной из многочисленных брошюр о материнстве, которые она читала. Материнство, отцовство… отец… кровь на манжете…

Мог ли Юра действительно убить её бывшего сожителя, человека, которого она когда–то любила (или думала, что любила)? Нет, нет, это не он! Это не может быть он!

«— А как же те истории, что он тебе рассказывал?

— Ну… возможно, он просто фантазировал. Или… ему нравилось таким образом ставить меня на место. Юра не мог убить Сашу! Избить — да, возможно; вступить в половую связь — возможно, но есть сомнения… но убить?!»

Так мог ли Юра сделать это?

4, 1, 2, 2, 6, 4. Вначале в трубке что–то шумело и шипело, потом послышались короткие гудки. Сорвалось, что ли? Нажав на рычаг, Русаков принялся набирать номер заново: кнопка с цифрой 4, затем — 1, и так далее. На этот раз в правом ухе раздалось «пи–и–и, пи–и–и» — как и надо. Русаков расслабился и облегчённо вздохнул. Дозвонился. Ну, теперь–то станет ясно, как там дела у жирного педика. Ну же, подойди к телефону, сучка. Ты дома, я знаю.

Трубку сняли.

— Алло, — полувопросительно–полувосклицательно.

— Марина? — Русаков намеренно понизил тембр голоса, сделав его глубже и бархатистей.

— Кто это?

Санитар усмехнулся. Сказать, кто? Ты действительно хочешь это знать?

— Какая разница. Толстяк у тебя?

— Кто вы?

— Позови его к телефону!

— Я…

— Слушай, ты плохо врубаешься, я смотрю?

Она, очевидно, поняла, что не стоит корчить из себя героиню, и скоро трубку взял Терехин.

— Ты нашел? — спросил Русаков.

— Нет. Нет пока.

— Но ты уверен, что Фантазёр её не уничтожил?

После некоторого молчания:

— Нет.

— То есть, может быть и так, что…

— Может. Я не знаю. Вы последние с ним разговаривали, не я. Я здесь ни при чём. Я ничего не знаю!

— А кто знает? — этот ублюдок уже начинал выводить Русакова из себя.

— М-м, — сказал Терехин. — Я… Как ты нашёл меня? Как ты узнал, что я здесь?

— Она что, стоит рядом, и ты но можешь говорить прямо?

— Д-да.

— Понятно, — Русаков хмыкнул. — Ну–ка дай–ка эту суку к телефону.

— Сейчас.

Русаков подпёр свободной рукой голову, облокотившись на стол (он находился в кабинете у старшей сестры). Дела обстояли, прямо сказать, хуёво. Хуёвей некуда, если сказать ещё прямее. Хорошо, если Лаховский свои каракули уничтожил (сжёг/порвал/выбросил/сходил с ними в туалет), ну а вдруг нет? Интересно, а что известно следопыту? Зачем он приходил к нему домой? Только ли для того, чтобы узнать у Нинки об её бывшем ёбаре? Или они уже догадываются? Люси сказала, что к шефу тоже приходил какой–то мент, требовал историю болезни Терехина. Описания Нинки и Люси примерно совпадали — следопыт, кажется, был один и тот же.

— Да, — снова раздался в трубке женский голос.

— Ещё раз привет, подружка.

— Это вы убили Сашу?

— Hу-y! — Русаков нервно усмехнулся. — Нет, вообще–то. Я не убивал его.

— Но это ведь вас называют Астронавтом?

— Каким ещё, твою мать, Астронавтом?!

Молчание.

— Откуда, вы знаете мой номер?

Русаков подумал, что лучше, наверное, будет, если он с ней встретится и обсудит всё на месте. Сколько он уже её не видел? Ну, с тех пор, когда она забирала из больницы своего братца. Терехин говорил как–то (ему об этом сообщил сам Лаховский), что она с ним (с братом) предаётся пороку инцеста. Бр-р…Рыжая шлюха–нимфоманка — всё ей неймётся. Может, стоит заняться её воспитанием?

— Что вы молчите? Кто вы? Откуда у вас мой номер?

«Да к чёрту этого Толстяка! Из него помощник, как из меня балерина. От Мариши будет куда больше толка. Я ей всё объясню, и, может, она меня поймёт».

— От твоего брата, откуда же ещё, — соврал Русаков. — Мне нужны его записи. Как ты смотришь на то, чтобы оказать мне посильную помощь?

— Кто вы?

— Да что ты заладила одно и то же, в самом деле, как попугай? Допустим, что пока это неважно. Так как ты думаешь, мы сможем с тобой встретиться? Поверь, я не убивал твоего брата!

— Но милиция…

— Это не я. Что бы они не говорили, это не я. Дай–ка мне толстяка ещё раз.

Послышалось шуршание, и тот взял трубку.

— Я слушаю.

— Давай закругляйся и сваливай. Если ты мне ещё понадобишься, я тебе позвоню.

— Что тебе ещё от меня надо?

— Пока ничего. А теперь сваливай оттуда, и без глупостей.

— А…

— С этим я разберусь сам.

— Мне снова дать ей трубку?

— Пускай она сперва закроет за тобой дверь.

— Как скажешь, — вздохнул Терехин.

Посте того, как Марина закрыла за Терехиным дверь, ей не оставалось ничего, кроме как снова взять в руку лежащую рядом с телефоном трубку. Астронавт, или кто–то ещё, по–прежнему был на связи.

— Он ушёл?

— Да.

— Ну так что, мы сможем встретиться?

Марина задумалась. Встретиться с тем, кого милиция считает убийцей? Что, если он убьёт и её? Или он здесь вообще ни при чём? Ему просто нужна записная книжка. Если она её не найдёт и не отдаст… Нет, будет лучше всё же найти и отдать, во избежание всяких недоразумений.

Сказать: «Да, я готова с вами встретиться»? А потом дождаться следователя Юры и всё ему объяснить? Пускай они арестуют этого Астронавта или хотя бы допросят. Блин, но сегодня суббота, Юрочка может и отдыхать. Нет, он обещал прийти в два…

— Не надо меня бояться, — сказал голос в трубке. Что–то знакомое было в этом голосе, но в то же время он звучал незнакомо. — Я не представляю для тебя никакой опасности.

— Вас ищет милиция, вы в курсе?

— Не меня. Я не убивал твоего брата, я ведь тебе уже говорил.

— Этого толстого извращенца ко мне заслали вы?

В трубке раздался мерзкий смешок.

— Догадалась. Он, конечно, псих, но его можно использовать. Понимаешь, мне необходима записная книжка твоего брата, и я ради этого готов на всё.