Анна Белкина - G.O.G.R.

— Есть контакт! — сообщил Недобежкин и громко постучал кулаком в несчастную калитку. Калитка задребезжала и едва не развалилась, а за ней оставалось по-прежнему тихо. Недобежкин подождал немного, ничего не дождался и снова заглянул в «глазок». Нет, Калугин не покинул «логово». Огонёк теплится, однако никто так и не вышел.

— Во, блин, не йдёт! — угрюмо буркнул Недобежкин и снова загремел в калитку.

Тот же результат — Калугин, кажется, ушёл в глубокое подполье.

— Его нет дома! — высунулся Чуйко. — Всё, отпускайте меня на работу!

— Цыц! — ответил ему Недобежкин, размышляя, как бы им проникнуть во двор к Калугину. Собаки у него, кажется, не водится….

Пётр Иванович тоже вышел из машины и тоже приблизился к забору Калугина.

— Серёгин, загляни-ка туда! — Недобежкин отодвинул свой корпус и пропустил Петра Ивановича к «глазку».

Пётр Иванович заглянул, увидал «распрекрасный» двор, бывшую машину, проваленную ступеньку и огонёк в окне.

— Забился… — пробормотал он и пихнул рукой калитку.

Калитка испустила душераздирающий скрип и отъехала, открыв путь к дому. Недобежкин был прав: Калугин не держал собаку. Навстречу незваным гостям не выбежал разъярённый кусачий монстр, двор оставался пустынным и тихим, как передовая после смертельного боя.

— Идём! — сказал Недобежкин и сделал большой и уверенный шаг.

Чуйко не хотел идти к «милиционеру Геннадию» — он тащился, словно мешок, и Сидорову приходилось поминутно подталкивать его. Валерия Ершова тоже особого рвения не проявляла, а всё твердила, что «это не его двор». Шли так: Недобежкин первый, за ним — Серёгин, потом — Сидоров толкал Чуйко, и плелась Ершова, а замыкали Смирнянский с Ежонковым. Недобежкин взошёл на крыльцо, которое трещало под каждым его тяжёлым шагом, и трижды постучал в тоненькую фанерную дверь увесистым кулаком. Пётр Иванович прислушивался, надеясь услышать в доме какое-нибудь шевеление, но Калугин не шевелился.

— Смылся, что ли, когда я сказал ему, что приеду? — предположил Смирнянский.

— Зачем сказал? — фыркнул Недобежкин.

— Демаскировался, Игорёша, — вставил Ежонков. — Навыки-то ржавеют!

— Заткнись, а то глаз подобью! — огрызнулся Смирнянский и даже занёс кулак.

Но тут вдруг «ожил» Калугин. Он внезапно открыл свою хилую дверку и возник на пороге. Ершова от него отшатнулась, как от медведя, или волка, или йети, Чуйко скривился и выдавил:

— Фу-у-у!

А Серёгин отметил лишь то, что Калугин абсолютно не похож на Вениамина «Рыжего» Рыжова.

На пороге стоял и качался рослый, покрытый страшной бородою, грязный, пьянючий, дурно пахнущий субъект в трусах семейного типа и драной майке неопределённого цвета; кроме того над его лысеющей башкой «вальсировали» две мухи. Субъект поскрёб мешковатое пузо волосатой «лапой» и едва шевеля языком, пробухтел:

— А-шо-ва-нда??

— Эт-то не он!! — попятилась Ершова.

— Чёрт! — отступил назад и толкнул Сидорова Чуйко. — Калугин такой представительный был, а это что за зверь?!

— А-шо-ва-нда?? — повторил Калугин, тараща свои жёлто-красные глазки, едва выглядывающие из-под синяков.

— Так, не узнали, — заключил Недобежкин, видя реакцию свидетелей.

— Уезжаем? — осведомился Серёгин, поняв, что «милиционер Геннадий» в который раз оставил следствие с носом.

Недобежкин был бы рад уехать, потому что задыхался от амбре, что летело от Калугина и из его прихожей, однако ему хотелось выяснить, откуда у этого звероподобного «прочеловека» взялся телефон «милиционера Геннадия». Поэтому милицейский начальник отключил органы чувств способом ниндзя и грозно двинулся прямо к Калугину.

— Пройдёмте в дом, гражданин Калугин! — уверенно заявил он.

Недобежкин ожидал, что «неандерталец» встанет на ярую защиту «берлоги», однако тот опасливо посторонился и впустил к себе незваных гостей.

— Сидоров, Ершову можешь в машину посадить! — крикнул Недобежкин сержанту. — А то ещё вывалит тут свой обед, а тут и без этого тошно!

Сидоров оставил Валерию Ершову в машине, а вот Чуйко, насчёт которого особый приказ не поступил, толкнул перед собой в «клоаку» Калугина.

Дальше прихожей Недобежкин решил не ходить: дальше прихожей нельзя ходить без противогаза. Концентрация спиртных паров в тесном помещении была так велика, что и битюга свалит с копыт, поэтому замыкающий Ежонков предусмотрительно оставил входную дверь открытой.

Геннадий Калугин рассеяно топтался посреди прихожей, которая на поверку оказалась кухней. Печью тут служил чёрный от копоти примус, столом — доска, перекинутая через два табурета. На такой стол можно было бы с успехом поставить гроб. Но Калугин думал, что ему пока что рановато в гроб. И на столе у него находились початые, непочатые и пустые бутылки, клочки огурцов, объедки колбасы, куриные кости и проч… По столу пробежал таракан и, как показалось Серёгину, глянул на опустившегося хозяина дома с явным сочувствием.

Калугин пораскачивался на размягчённых алкоголем ногах, а потом — примостил на стол свою колоритную персону.

— Так, значит, вы не продавали дом этому человеку? — осведомился у Калугина Недобежкин и кивнул на Чуйко.

— Я твоего гуся, начальник, первррр… епр… первый раз виж-жу! — заикаясь и запинаясь, заглатывая слова, выдал Калугин, сбросив своим телом несколько бутылок на пол.

— А откуда тогда у этого человека номер вашего телефона? — не отставал Недобежкин, игнорируя перегар, который изрыгал Калугин, стоило тому разинуть рот.

— Ба! — выплюнул Калугин, что, по-видимому, означало: «Моя хата с краю, ничего не знаю». А потом — неожиданно для всего мира добавил:

— Адвоката мне на бочку, гражданин полковник, тогда пробазарю! Хто тут из вас Смирнянский?

Смирнянский был так зол, что уже приготовился поколотить этого бесполезного слизняка Калугина. Он даже стиснул кулаки и сделал широкий шаг, собираясь сбросить Калугина на пол и задвинуть ему парочку смачных оплеух. Но тут, откуда ни возьмись, в кухню-прихожую заглянула чистенькая благообразная старушка. Увидав, что у Калугина собрался целый «консилиум» незнакомых людей, старушка отпрянула, но была тут же задержана Серёгиным. Внимание Недобежкина переключилось на это новое пожилое лицо, и он грозно надвинулся на перепуганную старушку:

— А вы кто?

— Со-соседка… — пролепетала старушка. — Ко-ко…

Очевидно, она подумала, что к Калугину пожаловали некие криминальные элементы, так сильно она дрожала и вся побелела. Недобежкин это заметил, показал ей милицейское удостоверение и миролюбиво извинился:

— Простите, мы из милиции. Скажите, что вы знаете про Калугина?

— А он раньше тоже был из милиции! — заявила эта соседка, шамкая и пришепётывая из-за недостатка зубов.