Ноэл Моррис - Четыре всадника

– Если не будет все стоять как надо, я тебе глотку перережу, а все остальные будут наблюдать за этим! – продолжил орать хозяин и двинулся в сторону своего кабинета, на втором этаже, громко стуча своими сапогами.

Никто из прислуг не поднимал взгляд, пока Огюстен не потерялся из виду. Все слишком боялись встретиться с ним взглядом. Они были не достойны этого, особенно, когда их начальник настолько злой, что готов уничтожить любого на своем пути.

Возвращаясь к пиратскому образу, можно было заметить, что выглядел он точно так же. Длинные сальные волосы, густая борода. На руке было несколько золотых перстней. Голос всегда отдавал легкой хрипотцой.

Прошло несколько часов. В доме всегда слышно шуршание работы прислуги, но они всегда стараются все делать максимально тихо, дабы не раздражать Огюстена.

Наступило время обеда. Тяжелые шаги послышались за пределами кабинета. Лестница заскрипела под тяжестью массы господина. Прислуги уже накрыли на стол и ожидали прибытие хозяина, чтобы накормить его и надеяться, что его душа успокоится, и он никого не выгонит. Ведь, как бы жесток он ни был, он предоставлял им кров и еду. Выдавал немного денег. Всех это успокаивало. До сегодняшнего дня. Пока он не слетел с катушек и не убил одного из них.

Огюстен сел за стол. Слуги бегали вокруг него, словно надоедливые мухи в знойную погоду. Ему подали суп, горячий, вкусный, наверное, лучшее, что он мог получить в здешних краях, но ему всегда было мало. Так случилось и в этот раз. Он съел всего несколько ложек, после чего сбросил тарелку на пол и предложил одной из прислуг доесть с пола за ним. Все страшно перепугались. Единственное, что Огюстен прихватил с собой, это кусок свежего хлеба. Откусив его и оставив тянущиеся слюни от губ к куску булки, он направился обратно в свой кабинет дожидаться своего знакомого, который должен был выдать ему землю для фермерских работ или еще какой лабуды. Это было не столь важно, зачастую, Огюстен сначала забирал что-либо, а только потом обдумывал, как это использовать и что с этим делать. Звучит немного глупо, но такой он был по характеру. Сначала заберет, а только потом решает, зачем он это забрал. Но продавать или отдавать он никогда ничего не собирался. Он всегда находил всему применение.

Вечерело. Огюстен расхаживал в своем кабинете, ожидая гостя. Спустя мгновение, во входную дверь раздался стук. Один из прислуг побежал встречать жданного гостя. Услышав, как его друг поднимался по лестнице, Огюстен сел за стол и сделал важный вид, будто работал за столом целый день, а его отвлекают по всяким пустякам.

Дверь в кабинет слегка приоткрылась с тяжелым скрипом, после чего распахнулась до конца. Пред взором Огюстена появился знакомый ему француз, который всегда ярко выделялся своей белоснежной шевелюрой. Глаза сверкали, но в то же время у них был характерный взгляд человека с деньгами.

– Ален, тебя что, стучаться не учили?

– Я думал, старых друзей не так встречают, – с ухмылкой ответил второй француз.

– Ты мой партнер. Знакомый. Но никак не друг. Не завышай себе самооценку.

Ален нахмурился. Разговор явно склонился в сторону недоброжелательных отношений, а зная, что переговоры станут еще хуже, Алену хотелось покинуть дом насовсем.

– Земля, – продолжил Огюстен, – когда я ее получу и где?

– С превеликим уважением к тебе, – чуть заикаясь, начал говорить Ален, – землю я выдать не смогу.

Губы у Огюстена напряглись, а кулак он сжал с такой силой, что стали видны белые костяшки. Он молча встал и прошел в противоположную сторону кабинета, где находился шкаф для одежды и прочего хлама. Ален продолжал молчать, тяжело сглатывая слюну и боясь повернуться в сторону Огюстена.

– И почему же? Почему я не смогу получить землю, которую ты мне любезно обещал предоставить? – снова начал диалог Огюстен.

– Сейчас с урожаями и финансами очень тяжело, земля мне понадобится или хотя бы продать смогу за хорошие деньги, ты же предлагаешь за гроши ее продать.

– Вы.

– Прости, что? – недоумевал Ален.

– Не ты, а вы, жалкий ты ублюдок. Мне она нужна без каких-либо споров, ты либо отдашь мне за такую цену, либо отдашь ее бесплатно. Можешь даже в рабство ко мне идти, мне наплевать.

– Прошу меня простить, но мне придется все же отклонить ваше предложение. Не могу я так рисковать и остаться ни с чем.

Огюстен сжал кулаки еще сильнее, было видно, что он был готов нанести мощнейший удар по затылку его приятеля. Или уже заклятого врага. Он открыл шкаф и заглянул внутрь. Ален продолжал бояться поворачиваться и решил продолжить беседу, повернувшись затылком к Огюстену.

Сам же тиран нашел в шкафу небольшую веревку, которая лежала на дне под его плащом, висящем на крючке. Он схватил ее и, не раздумывая, принялся душить Алена. Он долго дергался и пытался вырваться. Криков естественно никаких не было. Тихое убийство, лишь стук бьющихся ног о пол, в попытках вырваться. Со временем лицо Алена начало терять розовые оттенки и начало бледнеть.

Обездвиженное тело лежало на полу. Огюстен слегка склонился над ним, дабы разглядеть всю утраченную жизнь в глазах своего врага. В коридоре послышался небольшой шорох. Это проходил мимо один из прислуг, совсем молодой парниша, лет двадцати шести.

– ЩЕНОК ВШИВЫЙ, А НУ НЕМЕДЛЕННО ЗАШЕЛ СЮДА! – завопил Огюстен, не соображая, что он делает от нахлынувшей в мозг ярости.

Парень зашел в кабинет с трясущимися руками и ногами, а по лицу уже стекали первые капли слез. Огюстен оглядел его сверху донизу, словно смотрел на грязную свинью, которую он был готов зарубить.

Он подошел к слуге и замахнулся ладонью. Парниша начал умолять, чтобы его не трогали. Но получив сильнейшую пощечину, он упал на пол.

– А ну встань, отродье. И закопай этот труп у нас в саду, сделав небольшую могилку. Соверши хоть один настоящий поступок, достойный мужчины.

Парень закинул тяжелое тело на плечо и потащил его вниз. Многие из слуг попрятались по комнатам, но все равно со страхом в душе наблюдали за этой картиной в щелочки дверей.

Принеся труп во двор, слуга побежал в небольшой сарай за лопатой. Раскопав могилу, парень скинул бледное тело в яму и принялся зарывать ее обратно. Крест он сделал из небольших дощечек и связал веревкой. Проделав всю операцию, он отправился убрать лопату и после ушел обратно в дом. Сделал он все это с каменным лицом, но душу его словно раздирала тысяча бесов.

Наступила ночь. В доме была тишина и покой. Свет нигде не горел. Окна кабинета Огюстена выходили прямиком на дворик с могилой. В то время он не спал, лишь сидел и пристально наблюдал за свежей закопанной ямой. Мысли в его голове смешивались, а взгляд его скорее выдавал наслаждение, а не отвращение. Его даже не мучила совесть. Его знакомый умер, он его закопал, точнее слуга, но по его инициативе. Он же не выкинул его в реку или не скормил свиньям. Поступил, как подобает, но что касается убийства, то для него это казалось чем-то законным. Человек вас разозлил или чем-то не удовлетворил, значит, от него можно спокойно избавиться. Наконец, насладившись видом могилы, Огюстен лег спать.