Джон Кейз - Синдром

– Не знаю. Кто-то.

Макбрайд отвернулся и глухо проговорил:

– Не надо, впустую это. Я все прекрасно помню – мне до сих пор кажется, что у меня бита в руках.

– Лью, – начал Шоу, но тот перебил его и заговорил с Эйдриен:

– То есть ты хочешь сказать, что я просто экран для чьего-то проектора?

Собеседница подумала, пожала плечами и ответила:

– Ну, в некотором смысле да.

Льюис обратился к психиатру:

– Ладно, предположим, вы правы. Только я не вижу в этом смысла. С чего вдруг кому-то понадобилось, чтобы я считал себя убийцей? – Шоу молча нахмурился, и Макбрайд с отчаянием обратился к Эйдриен: – Какой смысл?

Вопрос повис в воздухе, и в пустой, стерильной комнате наступила сверхъестественная тишина. Трудный вопрос, на который так сразу и не ответишь. Эйдриен отчаянно пыталась найти объяснение тому, что случилось с Лью. И вдруг нашла. Оно оказалось таким простым. Она откашлялась и сказала:

– Чтобы ты покончил с собой. Как Никки.

Когда с Макбрайда сняли ремни, он смог прочесть вырезку из «Икземинера». Затем Шоу сказал ему:

– Лью, а теперь я хотел бы вас загипнотизировать.

– Нет уж, док, увольте: плавали – знаем. Если не возражаете…

– Я не смогу вас отпустить, – объяснил Шоу, – пока не удостоверюсь, что вы не находитесь под влиянием постгипнотического внушения. Откуда бы оно ни происходило.

Пациент задумался и обратил на доктора непокорный взгляд.

– Буду с вами откровенен, – продолжил психиатр. – После того, что вам довелось пережить, на скорую поправку рассчитывать не приходится. При любых обстоятельствах я бы порекомендовал консультации психиатра и гипнотерапию. Причем в больших дозах. – Он ненадолго замолчал и вздохнул: – К сожалению, пока мы такой роскоши позволить себе не можем. Эйдриен подтвердит, что меня уже навещали – кое-кто из правительственных органов. Эти люди намекнули, что в деле замешаны серьезные лица. Не знаю, насколько они говорили правду, но одно я осознал четко: ваши интересы в учет не ставятся. Более того, у меня сложилось недвусмысленное впечатление, что им вообще безразлична ваша судьба.

Макбрайд погрузился в задумчивость и через некоторое время проговорил:

– Насколько я понял, по-вашему, кто-то закодировал меня на особую программу?

– Совершенно верно! Вот почему так чертовски сложно было до вас достучаться. Как только мы приближались к настоящему прошлому, тут же всплывал этот страшный эпизод – беспощадная выдумка, синдром. Чувствуя его приближение, ваша психика начинала паниковать и защищаться. Гениально. Они искусственно создали настолько ядовитое воспоминание, что в вас намертво угнездилось твердое неприятие самого себя.

И хотя руки Льюиса уже не стягивали ремни, он по-прежнему находился в глубокой депрессии.

– Допустим, вы правы, – сказал Макбрайд не без доли скептицизма. – Тогда, может, оставить все как есть?

– Нет! – воскликнула Эйдриен дрожащим от злости голосом. – Нет! Кто-то грязно поиграл с твоим рассудком. А ты хочешь все так и оставить? Проснись! Ты не убивал Эдди, не взрывал дом и не переворачивал все вверх дном в моей квартире.

– Кто такой Эдди? – спросил Шоу хриплым от тревоги голосом.

– Поверьте, это очень неприятная история, – сказала Эйдриен, даже не взглянув на психиатра. Тут ей в голову пришла неожиданная мысль: – Обождите. А ведь мне всегда казалось, что гипноз безвреден и с его помощью невозможно закодировать пациента на разрушение. Я слышала, что нельзя под гипнозом заставить человека причинить боль другому. Не говоря уже о самоубийстве.

– Это сказки, – отмахнулся Шоу. – Пропаганда специалистов, работа с общественным мнением. Льюис вам об этом расскажет: это он на собственной шкуре испытал.

– Почему сказки? – спросила Эйдриен.

Шоу взглянул на часы и запустил пятерню в волосы.

– Все зависит от контекста, – объяснил он.

– Какого контекста? – не поняла собеседница.

– Ну, к примеру, если некто считает, что он на войне и борется за справедливость, то его вполне возможно заставить убить того, кого гипнотизер назовет врагом. Или если гипнотизер внушит клиенту, что его преследуют и он действует в пределах самообороны.

– Хорошо, я поняла, – сказала Эйдриен. – Но это только в теории.

– Вот здесь вы не правы, – ответил психиатр и обратился к Лью:

– Как звали того парня из Дании?

– Пал Хардрап, – ответил Льюис. – Ограбил в пятидесятых банк и убил охранника.

Эйдриен заметила, что Макбрайд явно оживился: дискуссия вывела его из состояния апатии.

– Верно! – сказал Шоу, поощрительно улыбнувшись. – У вас превосходная память.

Секунда – и все заулыбались. Затем Эйдриен перевела взгляд с одного собеседника на другого:

– Его звали Хард-ап [40] [40] Англичане говорят о человеке «hard-up», когда ему срочно нужны деньги. ? И он ограбил банк? Это что, какая-то психиатрическая шутка?

Льюис улыбнулся.

– Хаардраап, – поправил он. – Его арестовали после ограбления. Он выстрелил в охранника, и тот скончался на месте. Полиция была озадачена: человек не испытывал острой нужды в деньгах и не считался агрессивным. Довольно обычный, законопослушный гражданин. Все задавались вопросом: с чего же он учудил такое? – Макбрайд взглянул на Шоу, и тот кивком попросил его продолжать. – Подобное поведение казалось для него совсем нехарактерным. Вскоре выяснилось, что он действовал под гипнозом: психотерапевт, занимавшийся его лечением, приказал Хаардраапу ограбить банк и застрелить охранника.

– И судья купился на этот бред? – спросила Эйдриен полным сарказма тоном хорошего прокурора.

– Да, потому что психиатр сознался. Сказал, что задумал это преступление для проверки своих сил.

– Ишь ты, – заметила девушка, еще не решив – поверить в историю или нет.

– Дело получило широкую огласку, – пояснил Шоу, – разбиралось в суде высшей инстанции.

– Почему? – поинтересовалась Эйдриен.

– Потому что в момент совершения преступления психотерапевта не было рядом – и все-таки преступник находился под полным контролем.

– Так как же он это устроил? – спросила она. – Я имею в виду психиатра.

– Не напомните, Лью? – попросил доктор.

Макбрайд кивнул.

– Он создал «маску» – внешнюю сторону личности, некоего сверхъестественного человека, и назвал его «Икс», Этот Икс играл роль Бога. И он говорил Хаардраапу, что делать.

– И тот все исполнил? – удивилась собеседница. – Взял и застрелил человека?

– Конечно, – ответил психиатр. – Этот человек был очень религиозен.

Эйдриен задумалась.

– И это подразумевается под словом «контекст»? – уточнила она.

– Да. В нашем примере преступник считал себя исполнителем божественной воли.

– Думаете, с самоубийством тот же номер прошел бы?