Джон Кейз - Синдром

– Что-то не так? – спросил Лью.

– Горячо, – ответила Эйдриен, захлебываясь пивом. – Чуть язык не обожгла.

Макбрайд склонился над столом.

– Знаю одно народное средство, – сказал он.

Эйдриен заподозрила, что это народное средство – поцелуй, и снова ощутила резкий прилив желания. Однако объект ее вожделения всего-навсего встал со стула и, явно не собираясь никого целовать, направился в тесную кухоньку за стаканом молока. «Возьми себя в руки, – подумала Эйдриен и сделала глоточек, глядя на улыбающегося Льюиса. – Это стокгольмский синдром. Господи, ну пусть это будет стокгольмский синдром!»

С утра Макбрайд сам сел за руль. По пути Эйдриен ввела его в курс дела, поведав подробности биографии Сиднея Шапиро.

Днем раньше – сразу после памятного обеда с розой и горячим супом – она пошла прогуляться. Макбрайд устал и прилег – давало о себе знать пребывание в палате с усиленной охраной, а Эйдриен не была уверена в себе настолько, чтобы остаться с ним в одной комнате. Поэтому она решила пройтись до библиотеки, где просидела несколько часов перед стопкой книг о ЦРУ.

Литература не изобиловала информацией о Шапиро: тот руководил слишком секретными – и, по мнению Эйдриен, преступными – программами. Практически вся отчетность и документация, связанные с его деятельностью, оказались уничтожены после сенатских слушаний о нарушении прав человека американскими спецслужбами.

Эйдриен кропотливо выписывала обрывки информации, обнаруженные в различных изданиях, и скоро умудрилась составить краткое, но вполне объективное досье на Шапиро.

– Он окончил Кембридж, – рассказывала девушка Макбрайду, сверяясь с заметками. – Как и ты, получил докторскую степень в психологии, а после уехал в Корею. Чем он там занимался, никто не знает, но считался гражданским сотрудником в армии. Это было в пятьдесят третьем. Затем вернулся в Штаты и учредил в Нью-Йорке общество под названием «Фонд экологии человека».

– А дальше? – поинтересовался Льюис.

– Подожди, это еще не все. Юридически фонд считался частной организацией, но все финансирование велось через ЦРУ. Иначе говоря, он являлся учреждением прикрытия.

– Чем-чем?

– Учреждением прикрытия.

Макбрайд мельком взглянул на нее:

– Ты где такого набралась?

– В библиотеке, пока ты спал.

– Ого!

– Так вот, организация Шапиро находилась под крылышком ЦРУ и занималась засекреченными исследованиями. Всем, связанным с поведенческими моделями и контролем над сознанием: «МК-ультра», «Артишок», «Синяя птица» – и прочее в том же духе.

– И Шапиро принимал в этом участие?

– Он руководил этими исследованиями почти десять лет. Затем контору прикрыли, и Шапиро возглавил Управление науки и технологий при ЦРУ. Там изучали интересные вещи: психотропные препараты, гипноз, телепатию, технологии идеологической обработки и управления психикой человека.

– А, помню, – перебил Макбрайд. – На канале кабельного телевидения год назад показывали об этом передачу. Там еще утверждали, что спецслужбы проверяли действие галлюциногенных препаратов на заключенных, душевнобольных и задержанных по политическим мотивам. То есть на тех, кого подозревали в причастности к коммунистической пропаганде.

– И что с ними делали? Накачивали наркотиками?

– Да, только по-умному. Так, что подопытные ничего не подозревали. Они вроде как просто ложились в клинику, и в открытую над ними экспериментов не проводили. Большинство этих несчастных верили, что они больны или сходят с ума.

– Точь-в-точь как ты.

– Многие потеряли рассудок, и как минимум один лишился жизни.

– Кто?

– Некий ученый по фамилии Ольсен. Так называемые коллеги тайно подсунули ему ЛСД – и его понесло. Он стал совершенно невменяемым. По крайней мере так в передаче рассказывали. Побесновался, а несколько дней спустя выбросился из окна своего номера в отеле.

– О Боже…

– Авторы фильма подозревают, что ему помогли.

– Помогли?

– Да. Есть основания полагать, что бедолагу попросту вытолкнули наружу.

– Ничего себе.

В этот момент Макбрайд и Эйдриен переезжали реку Делавэр по двойному мемориальному мосту. Внизу медленно текла темная, отливающая металлом вода, а впереди растянулась рубиново-красная цепочка задних фонарей. Плотный поток автомобилей медленно просачивался сквозь будки контрольного пункта оплаты за проезд.

– Похоже, ты прав, – заметила Эйдриен.

– Насчет чего?

– Чтобы заявиться к Шапиро без приглашения. По телефону он и разговаривать с нами не стал бы.

На пункте оплаты Льюис вложил купюру в протянутую женскую руку. Ее ладонь оказалась такой теплой в морозном воздухе осеннего утра, а момент соприкосновения выглядел до странного четким. Словно он выпал из потока времени. Этот миг показался Макбрайду совершенным микрокосмом коммерции – по всему миру во все века люди переправлялись через реки в обмен на наличность. Под мостом протекала необъятная река, точно играя живыми мускулами, насыщенный влагой воздух смешивался с тяжелыми запахами выхлопов. Автомобили выскакивали на простор при выезде с платного терминала, с ревом набирая скорость. Макбрайда окружили звуки, запахи, цвета – он едва справлялся с нахлынувшим на него потоком непривычно ярких ощущений, точно органы восприятия ожили все разом. Нудный проезд по забитой машинами автомагистрали вдруг превратился в захватывающую игру движения и пространства.

Они остановились в «Хиллтоп-Хаус» – стареньком отеле, пристроившемся на горном склоне в Харперс-Ферри, и сняли номер с видом на перевал, у которого сливались реки Потомак и Шенандоа. Отель пустовал: слишком поздно для осенних экскурсий, слишком рано для праздников. Поэтому номера можно было выбирать на любой вкус. И снова по причинам экономии они поселились в одной комнате, но – по особому настоянию Эйдриен – с двумя кроватями.

Престарелый коридорный проводил постояльцев в номер и не отходил от двери, пока Макбрайд не сунул в шершавую старческую ладонь мелкую купюру. С балкона гостиницы реки казались вспыхивающими на солнце серебряными нитями, вьющимися меж горбатых силуэтов поросших лесом склонов.

Когда Льюис с Эйдриен приехали по указанному в телефонном справочнике адресу, то оказались у почтового ящика в крохотном, не получившем статуса города населенном пункте Бейкертон. Они поехали туда, рассчитывая узнать, где проживает Шапиро, уже на месте. Благо от Харперс-Ферри до селения оказалось всего пара миль. Насколько трудно найти человека в поселке, где проживают в основном те, кому за шестьдесят?

Как оказалось, очень трудно.

Бейкертон состоял из двадцати – тридцати домов, разбросанных на сотнях акров лесистых холмов. Помимо сельских домиков и жилых автоприцепов, в поселке были своя церковь и сельская лавка с бензоколонкой у входа, куда и зашли путешественники. За кассой стоял усатый мужчина с окладистой бородой и копной рыжих волос. Все вокруг загромождали банки с дешевыми леденцами, коробки с патронами для дробовиков и полные кувшины маринованных свиных ножек и сваренных вкрутую яиц.