Джон Кейз - Синдром

– Ты рассказываешь за него, – сказала она.

Тот кивнул.

– Ведешь его по какому-то сценарию, – пояснила собеседница.

– Я и сам понял.

– И это называется терапией?

Джефф покачал головой:

– Нет. Это… не знаю что.

– И чем страдает твой пациент? Какие у него проблемы?

Психотерапевт откашлялся.

– У него галлюцинации. Считает, что его похитили инопланетяне. Он уверен, будто у него в сердце сидит червь, отдающий ему приказы.

Эйдриен внезапно зашлась пронзительным злым смехом и так же неожиданно смолкла.

– Что ты с ним делаешь?

Джеффри словно дар речи потерял. Наконец откашлялся и сказал:

– Ну, после того, что мы слышали, я, видимо, свожу его с ума.

– Как и Нико. Только другой байкой.

Бывший врач не находил слов.

Девушка склонилась над магнитофоном и снова нажала «Пуск». На пленке психотерапевт продолжал морочить клиента. Полчаса спустя, когда сеанс подошел к концу, Эйдриен шлепнула по кнопке «Стоп» и взглянула на Дюрана.

– Я одного не пойму, – сказала она. – Зачем ты забиваешь людям головы этим бредом?

– Не знаю.

– Будто готовишь их к передаче «За гранью непознанного»! Моя сестра думала, что в десять лет трахалась с Дьяволом, а этот человек – Генри…

– Хенрик.

– Да не важно! Он считает, что у него в голове поселился ленточный червь!

– В сердце.

– Хватит! Меня лечить не надо!

– Да, я понимаю, но…

– И что ты понимаешь?

Дюран покачал головой, не в силах подыскать правильные слова. Наконец он сказал:

– Не знаю. Только это не я.

– Что?!

– Нет, я, конечно. Только я сам бы никогда не стал так разговаривать с пациентом.

– Ты все слышал.

– Да, но…

– Что? Ну определись же наконец – это ты или нет?!

Джефф на миг умолк и отрешенно промолвил:

– Похоже. Очень похоже.

В тот вечер Дюран ненадолго отлучился, вернувшись через полчаса с курицей гриль, пластиковыми коробочками картофельного салата и бутылкой охлажденного «Шардонэ». Ели на кухне, молча, за столом из серого жаростойкого пластика с обитыми металлическими уголками краями, который напоминал обеденный стол в доме Дека и Марлены.

Наконец Эйдриен встала, резко скрипнув стулом по полу.

– Я ненадолго – прогуляюсь.

– Хочешь, составлю компанию? – предложил Дюран.

– Нет, мне надо подумать.

Стояла прохладная ночь, воздух был свеж, а в душе девушки кипело настоящее сражение. Эйдриен пыталась отогнать от себя мысли о том, как подло ее нынешний собрат по несчастью сводил с ума Никки и уловками заставлял поверить в собственное безумие голландца.

И это вскрылось теперь, когда Дюран только начал ей нравиться… Надо отдать должное его чувству юмора, к тому же у него неплохая привычка спасать ее от неприятностей. А если начистоту, Дюран и впрямь хорош собой: высокий, поджарый, с правильными чертами лица, глаза цвета кобальтовой сини… А вот теперь он все больше и больше напоминает этого русского. Как его…

Распутина.

Размышляя подобным образом, Эйдриен дошла до края променада и уже хотела вернуться, как вдруг передумала. Она спустилась по деревянным ступеням к воде. В туфли песок набьется – ну и пусть, не важно. Стояла чудесная ночь: звезды сияли так ярко, что казались мокрыми, а луна походила на холодную чистую сферу, бросавшую на поверхность моря ясную серебристую дорожку. Вода как раз сходила – отлив. Прибой с мягким шелестом накатывал на гальку и отступал, нежно перебирая камни,

«Дюран, – думала Эйдриен. – Что он сейчас делает?» В нем проявилась та же беззащитность, что и у Никки незадолго до смерти. Он был столь же потерян и отрешен. Эйдриен сняла туфли и понесла их в руке, медленно шагая вдоль кромки воды. Заигрывала ногой с мелкими волнами и удивлялась: «Откуда у него все эти фантазии? Даже не оригинально и не слишком занимательно: инопланетяне, сатанисты… Нелепость какая-то. В такие вещи давно никто не верит и всерьез их не воспринимает. А если кто-нибудь и интересовался подобным бредом, то давно разобрался, что здесь к чему. А этот червь в сердце? Вот уж увольте».

Вроде бы смешно до абсурда, да только слишком для многих эта игра оказалась последней. Бонилла погиб, мертвы Медведь и его напарник. Самой Эйдриен тоже уготовили эту участь, и она лишь чудом спаслась. Благодаря Дюрану…

Она что-то тихо пробормотала и покачала головой. Концы с концами не сходятся. Зачем сестре понадобилось оружие? Тем более такое… И что это было за оборудование в квартире Барберы? Что искали в ее доме? Эйдриен пыталась понять и не могла. Единственное, что имело хоть какое-то отношение к Никки, – ее прах. А если к ней наведывались за винтовкой, так она осталась в квартире сестрицы – стоит себе спокойненько в гардеробе. Ноутбук? Но она уже проверила там все содержимое, покопалась в папках и файлах и ничего необычного не обнаружила. В адресной книге десять строчек, ни одна из которых не представляет интереса: они с Дюраном, Рамон, банк, парочка «обедов с доставкой», ветеринар Джека… Никаких приятелей, которых можно хотя бы косвенно обвинить в ее самоубийстве; никаких списков, наводящих на мысль об участии Никки в добровольном патруле или женской ассоциации снайперов. И все-таки…

Когда Эйдриен вернулась домой, посуда была перемыта и на кухне царила чистота. Из соседней комнаты доносился звук работающего телевизора – восторженный голос удачно продекламировал какую-то реплику, и в ответ раздался взрыв смеха. Впрочем, Дюран уже вовсю храпел на диване. Эйдриен перенесла ноутбук сестры на кухню, поставила его на стол, подняла крышку и нажала кнопку «Пуск». Затем откинулась в кресле и безучастно смотрела на экран, пока компьютер загружался.

С минуту машинка проходила свою обычную рутину и скоро приготовилась к работе. Новая хозяйка подключилась к почтовому серверу, терпеливо подождала, когда закончится обмен паролями, и вскоре просматривала разделы в «почтовом центре»: новая почта, прочитанные сообщения, отправленные сообщения. Там не оказалось ничего стоящего: парочка новостей от страховой компании, специальные предложения с котировками ценных бумаг и парочка никому не нужных посланий с рекламой витаминов, косметики и пищевых добавок.

Эйдриен вышла из Интернета, вернулась на рабочий стол и щелкнула по иконке бухгалтерской программы, лелея слабую надежду отыскать пропавшие полмиллиона. И опять ее ожидания не оправдались: судя по всему, сестрица этой программой так ни разу и не воспользовалась.

Затем Эйдриен заглянула в календарь почты, который мог бы поведать многое, если бы жизнь сестры хоть отдаленно напоминала ее собственную. В отличие от ветреной Нико ее младшая сестренка заносила в компьютер время и место встреч, оставляла себе записочки на память; здесь же фиксировался ее вес и отмечалось, сколько она пробегала километров. Календарь напоминал ей о днях рождения, сроках сдачи самых разных работ и массе всего прочего. Календарь же Никки, как и ее жизнь, был раскрашен в черно-белую полоску: время от времени она отмечала встречи с Дюраном, походы в салон красоты, к парикмахеру, к ветеринару. Особенно порадовала лаконичная запись, появлявшаяся в календаре каждые две недели: «Сестр. – здесь в 19.00» или «Сестр. – у нее в 20.00». Напоминание об очередном месте семейного ужина… Календарь не выдал тайной принадлежности Никки ни к религиозной секте, ни к культу дьяволопоклонников; она не ходила в школу художественного мастерства, не посещала группы поддержки подвергшихся ритуальному насилию. И не брала уроков стрельбы.