Михаил Поляков - Хватит! Политический детектив

– А что же не положите его в больницу?

– А… – с досадой отмахнулась она. – Чего там в больнице? Медсёстры курят в палатах, орут на больных, помощи никакой от них не дождёшься. Лекарства даже – и те свои надо носить. Клала его в прошлом году на два месяца, так мне в лицо сразу и сказали – заботиться не будем, кормить только станем, и всё. Да и вообще, говорят, чего, мол, вы вокруг него бегаете, девяносто же лет почти старику, ему на кладбище давно прогулы ставят.

– Сочувствую вам…

– Да что тут поделаешь, такая вот жизнь.

– Анна Николаевна, – сказал я, открывая блокнот. – Я бы хотел уточнить хронологию всей этой истории с выселением.

– Ну что тут вспоминать, – женщина подперла полной рукой подбородок и рассеянно глянула в сторону. – Сначала уведомление ему пришло: просим съехать в такой-то срок. Ваш дом, дескать, возведён незаконно и подлежит сносу.

– А что же Николай Кузьмич?

– Ну он, конечно, сопротивлялся, по судам ходил. Дом-то этот ещё его дед построил до революции, он всю жизнь с детства там прожил, своими руками чинил его, достраивал, деревья в саду сажал. Конечно, жалко было потерять.

– А суд что?

– Ну что суд… В суде вон, – она неопределённо кивнула головой кверху куда-то в угол. – Обухов этот, который главный зачинщик строительства. Всё отказы писал да резину тянул.

– Николаю Кузьмичу угрожали?

– Угрожали, да. Приходили какие-то мужики, вроде бы из сельсовета, обещали за отказ выселяться у него водопровод с электричеством отключить. Забор как-то подожгли ему, а в другой раз в окно кирпич бросили, стекло разбили. Он, правда, считал, что на этом и окончится. Он всё же пожилой человек, к тому же – ветеран войны. Думал, уж ветерана-то они не тронут. Всегда как являлись к нему чиновники, он медали надевал, весь свой иконостас, и выходил к ним.

– И что же дальше?

– Ну вот как-то ночью, в три часа, ворвались к нему приставы, да и выкинули в одних портках да майке на мороз. Да ещё и наподдали как следует.

– Били его? – удивился я.

– А вы думаете чего он лежит? Ещё как били – четыре ребра сломано, гематома на черепе, почки отбиты. Ещё не знаю, как жив остался. Он же потом ещё на морозе два часа провалялся без сознания. Хорошо сосед мимо ехал, заметил, да скорую вызвал. Я через неделю, как по врачам отбегалась, зашла в полицию, а там мне бумажку дали: дескать, выселение законно – препятствовал дом отцовский нормальной миграции лосей. Самое интересное, что сейчас на том месте стоит дача прокурора города Ярового, и лосям она почему-то не мешает, – желчно прибавила она.

– Дело по факту избиения заводили?

– А как его заведёшь? Там все свои, ворон ворону глаз не выклюет. Даже в травмпункте побои отказались снять. Доктор сразу сказал мне – деду твоему здоровье уже не вернёшь, а у меня, мать, двое детей, так что извини.

– А дальше что делали? В городе вам помогал кто-нибудь? – спросил я, внимательно глядя на неё.

– В городе – нет, никто не помогал. Да и кто поможет против этой банды? Вот только в мэрии обращение по поводу предоставления квартиры взамен снесённого дома обещали рассмотреть, да воз и ныне там. Я и в Москву писала в прокуратуру, и к Лукину, уполномоченному по правам человека обращалась… Но ответа толкового не получила, везде отписки. Чаще всего ему же, судье, жалобы мои и присылали, как будто он сам себя накажет. Смешно даже. А хотите, я вам все бумаги дам? У меня копии есть.

Она встала и, сняв с холодильника толстую картонную папку в замазанной чем-то чёрным обложке, перелистнула несколько страниц.

– Вот ещё обращение в Следственный комитет. Я думаю снова, может быть, послать? Обухов-то, главный наш злодей, помер.

– Да, пошлите обязательно. А вы одна за отцом ухаживаете? – спросил я.

– Да, одна, – вздохнула Сотникова. – Мужа нет, помер в пятом году. Дочь вот ещё есть, Алёна. Но только она с мужем уже десять лет в Питере живёт.

– Навещает вас?

– Раз в год приезжает, ну и деньгами помогает. А так… Своя у неё уже жизнь.

– А что же знакомые, друзья?

– Ну коллеги разве что, да соседи. Вот соседка у меня хорошая – Клавдия Анатольевна. У ней у самой сын инвалид, так что часто и по хозяйству помогаем друг другу, и в больнице насчёт врачей договариваемся.

Да, кажется, и тут я промахнулся. Cоседи, знакомые, дочь, живущая в Питере… Нет, видимо, здесь бригаду народных мстителей искать бесполезно.

– Анна Николаевна, я копии документов возьму, изучу их, и в ближайшее время свяжусь с вами, – сказал я, вставая со стула.

– А чаю не выпьете? – спросила женщина, поднимаясь вместе со мной и взглядом указывая на закипавший чайник.

– Да уже вечер, а у меня ещё одна встреча в городе.

– Ну хорошо, тогда буду ждать вашего звонка, – сказала она, торопливо отбирая из своей папки бумаги для меня и складывая их в отдельный файл. – Давайте я вот тут, поверх ответа из прокуратуры телефон свой вам напишу. Звоните, если появятся вопросы. А когда ждать выхода статьи?

– Я думаю, на неделе станет известно.

– Что ж, буду надеяться. Спасибо вам большое, что не забываете нас. Вы о квартире, пожалуйста, упомяните, что отцу её обещали, да так до сих пор и не дали.

Я кивнул в ответ, и направился к выходу. У самой двери Сотникова окликнула меня.

– Вы ещё вашим молодым людям из редакции привет от меня передавайте, – сказала она мне в след.

Я застыл на месте.

– Каким молодым людям? – осторожно спросил я, медленно поворачиваясь на пороге.

– Ну корреспондентам вашим, которые сразу после того случая заходили, – сказала она.

– А какие они были из себя? – поинтересовался я.

– Ну одного я не особенно приметила – маленький, чёрненький, ещё в куртке кожаной был. А второго хорошо помню – высокий такой парень, блондин. Он ко мне несколько раз после заглядывал, всё сокрушался, что статью о нас в редакции не пропустили. Энергичный такой. Знаете, один из мужиков, что отца избили, денег нам предлагал, чтобы мы не жаловались на него. Мелочь какую-то, двадцать тысяч рублей. Я взяла – знала уже тогда, что всё равно не приняли наше заявление, ну а с худой овцы, сами понимаете… Услышал ваш коллега об этом, и раскричался: «Зачем вы взяли деньги у этого палача, надо было ему в рожу их кинуть!»

– А, я понял, о ком идёт речь, – сказал я, выходя. – Передам ему, конечно, Ваш привет.

Идя от двери подъезда, я поздравлял себя с первой удачей. Судя по описанию Сотниковой, делом её отца интересовался Саша Васильев. И это было не простое журналистское любопытство – он приезжал сюда несколько раз, причём даже после того, как его материал отклонила редакция. Не собирался ли он помочь семье больного другим способом? Если так, то этот план сработал – после смерти Обухова у Сотниковых появилось значительно больше шансов добиться справедливости. Оставалась загадкой личность второго визитёра, но это я решил оставить на потом – хватит уже на сегодня таинственного…