Владимир Апарин - Город двух апостолов. Книга 1. Кровь убитых фараонов

В объезд старого парка ехать в южную часть города – район ДСР было минут пятнадцать. На углу улиц Горького и Таштитова уже стояли милицейские машины, а во дворе частного невзрачного дома было полно служивых.

– Подождите, не входите, – окликнул Андрея Мухаметшин, он что-то записывал в блокнот и беседовал, видимо, с соседкой. – Сейчас Малыгин вернётся, его в воинскую часть послали за противогазами, тогда пойдём.

– Рассказывайте, что дальше было? – обратился майор к перепуганной свидетельнице.

– Смотрю дня три назад, а дверь приоткрыта.

– А что же не зашли-то?

– Страшно. Хозяева всегда ночью приезжают, а утром уезжают. Днём их не видно.

– А чего страшно-то?

– Люди очень серьёзные. Вот осенью столб сбили, и сидели бы мы без света, а эти уже через час бригаду пригнали и уже в темноте всё починили и с нас ни копейки не взяли.

– На чём они приезжали?

– Когда на легковой машине, а когда на «скорой».

– «Скорая» белого цвета?

– Нет, она серая такая.

– Они в халатах были?

– Когда в халатах, когда нет. Приезжали обычно втроём. Заедут во двор, закроют ворота и только дверцы хлопают.

– А вы в окно ни разу не поглядели, что они там делают?

– Поглядела, – женщина покраснела, – у них шторки.

– Получается, ничего не увидели?

– Увидела. Девки голые на диване лежат, как будто спят. Ну, думаю, понятно, напоили девок.

– Ну и?

Женщина совсем смутилась.

– Девок-то напоили, а печь в ночь не топили. Я специально последила, не топили.

– А что же участковому не сказали?

– А что участковый, он вон где, нужно аж до завода Кирова идти. Думала, само успокоится.

Мухаметшин обратился к Андрею.

– Вчера она выпустила пса своего погулять, он утром кисть руки принёс. Следы сюда ведут.

– Я милицию сразу вызвала.

– Милицию? Когда девок видела, надо было сразу участковому позвонить!

Во двор ввалился Малыгин с противогазами.

– Не пойму, Владимир Рахимьянович, зачем противогазы? —спросил Андрей.

– Смотри, – замедленно, в своей манере показал Мухаметшин. – На печной трубе сосулька, похоже, ею вообще всю зиму не пользовались. Двор тщательно убран, вон сугробы до сих пор не растаяли. И машина уазик серая. Чувствуешь? Я уверен, наши клиенты. Кто знает, чего они там оставили? Подстрахуемся.

Надев противогазы ГП-7, в них всё прекрасно было слышно, вошли в дом. Похоже, хозяева не заморачивались особой уборкой, от дверей в сени шёл натоптанный тропинкой след. Тёплая дверь вела сразу в кухню. На печи навалено мензурок, склянок, шприцев, колбочек, реторт. Действительно, здесь давно не топили.

Андрей понял, что это не наркопритон, там в таком разнообразии не нуждались. В зале, в дверях за тяжёлой шторкой, оказался целый химический кабинет. А может быть, операционная? Посреди комнаты стол, с прибитой вместо столешницы дверью, над столом низко подвешенный светильник с пятисотваттной лампой. Вдоль стены стояли два шкафа, полные всяких медицинских или химических посудин, в них были остатки ярко-оранжевой жидкости, электрический компрессор с горой шлангов и наконечников, лежали необыкновенной величины шприцы, видимо, на слона.

Во второй комнате, поменьше, был накрыт стол, стояли несколько стульев и кровать, на которой лежал в неестественной позе человек. На нём была тёплая туристская куртка защитного цвета, капюшон натянут на голову. Он лежал на боку, и ноги его были максимально выгнуты назад, а пятки касались спины. Андрей натянул перчатки и откинул капюшон, клиент был такого же цвета, как и куртка.

– Кто его так? Захочешь и не сделаешь.

– Сделаешь, если давно мёртвый, – произнёс судебный медик Яков Борисович.

– Все-таки, ему, наверное, кто-то помог, – сказал Андрей и начал распечатывать окно. В противогазах начали запотевать очки, а взять специальный карандаш Малыгин не догадался.

– Неплохо погуляли? – на столе стояли бутылки пятизвёздочного коньяка и нарезанные мясные деликатесы, четыре высоких наборных стакана, десертные золоченые вилки, похоже, из дорогого подарочного набора.

– Отпечатки – по полной, – обрадовался Донцов. – Даже на свет видно. Вот что значит печь не топить!

Наконец все сняли противогазы.

– Владимир Рахимьянович, смотрите! – Донцов приподнял край одеяла.

Пропитав матрас, жёлтая жидкость тягучей загустевшей струйкой капала на пол и, образовав лужицу, устремилась под палас. Донцов приподнял палас, под ним был лаз в подполье. Никто даже не успел слова сказать, как он решительно открыл дверцу. В лицо ударил тяжёлый поток смрада, и перехватило дыхание. Все, ругаясь, кинулись надевать противогазы. В подполье спиной наверх скатились с лестницы два женских тела. Андрей посветил в лаз фонариком, он уткнулся в другие тела, которых там было в избытке. У одной из женщин подогнулась голова, и Зырянов узнал медсестру из кладбищенской бригады.

– Левая вроде наша.

– Уверен?

– Да, родинка вон видишь возле уха.

Все вышли на улицу глотнуть свежего воздуха.

– Вот что, – медленно раздумывая, сказал Мухаметшин.

– Сколько времени нам нужно, чтобы зафиксировать все следы? Думаю, часа три хватит? Потом, Миша, съездишь в воинскую часть, возьмёшь ещё два десятка противогазов, четырех солдатиков, пусть возьмут ножовки, гвоздодёры, топоры. Надо будет снять пол, пусть не жалеют, иначе нам этих не вытащить. Начнём в семь часов, за ночь всех вывезем. Нужно ещё солдатиков трупы вытаскивать.

– Может, гражданских? – произнёс Малыгин. – Пятнадцатисуточников или сидельцев?

– Нет, утечка будет, поднимут шум, лучше солдатиков.

– Не дадут столько.

– Марков позвонит, дадут. Так, сейчас четырнадцать двадцать, занимаемся фиксацией, в темпе! Ничего не пропускать. Зырянов уже сегодня писал. Донцов, с тебя протокол. Вот и прокуратура уже здесь, – улыбнулся он, здороваясь со следователем и дежурным прокурором.

В это время, раздвигая всех, подошёл сержант – водитель уазика.

– Товарищ майор, всех в третью городскую?

В тайной комнате донжона замка тамплиеров, герметически закупоренной печатями самого Великого магистра, по лучам пентаграммы стояли двенадцать ливанской сосны гробов. В четырёх из них лежали сам Великий магистр Жак де Моле и три его верных брата-рыцаря. Сама комната была довольно низка и располагалась в нише межэтажных перекрытий, в месте, сейчас называемом пентхаус, а попросту на чердаке замка. Если присмотреться, то было видно, что рыцари не были мертвы, они просто спали.

Брат Генрих де Оне, оставленный хранителем ворот, был посвящён в тайну комнаты и по вечерам отправлялся в далёкий путь, вниз, полабиринтам коридоров, ведущих в подвал, но по тайной винтовой лестнице, и оказывался в противоположной стороне. Кроме охраны целостности печати двери, которая вообще-то была фальшивой, оносматривал своих братьев по оружию. И если замечал неладное, то должен был вывести подозрительного адепта из состояния транса. Способ самый простой: он взваливал клиента на плечо, подносил к чану с водой и окунал его, тряс, растирал виски мазью из бараньего жира, хрена и испанского перца. После этой мази на некоторое время оживал даже мёртвый.