Артур Хейли - Город Воров

И эти воспоминания он упорно гнал от себя, когда видел перед собой клоунскую ухмылку на лице Мауссье, беседуя с ним сегодня в комнате для допросов в Мальниво. Ему это удалось — удалось сосредоточиться на деле. А сейчас вот какой-то приставучий зануда умудрился застать его врасплох и вывести из себя.

Пеллетер сидел на постели и смотрел на телефонный аппарат на ночном столике, потом глянул на часы.

Звонить мадам Пеллетер поздновато — только разволнуется понапрасну.

На следующий день Летро с Пеллетером отправились в тюрьму Мальниво. День выдался на удивление погожим. На асфальте впереди то и дело попадались парные полоски от шин, проехавших по грязным проселкам.

Фурнье лично встречал их у главного входа. Он был одет в приталенный серый костюм, выглядевший так, словно его только что погладили. В руке он держал папочку с зажимом и начал говорить, когда Реми даже еще не успел запереть дверь.

— Меранже присутствовал на перекличке позавчера вечером, четвертого апреля… Надзиратель, проводивший перекличку вчера утром, отметил его как присутствующего… Прогулку вчера отменили из-за дождя, а следующая перекличка должна была быть вечером, но вы связались со мной раньше.

— Где этот надзиратель, допустивший ошибку? — спросил Пеллетер.

— Он уже получил выговор.

— Все равно я хочу поговорить с ним.

— Это больше не повторится… Я уже давно предлагал начальнику тюрьмы усовершенствовать процедуру переклички. — Все это он говорил резким, распорядительным тоном, давая понять, что не позволит собой командовать.

Летро с Пеллетером переглянулись. Фурнье был невыносим.

Летро сказал:

— У нас с вами общая проблема.

Фурнье открыл дверь в административное помещение.

— Папка с делом Меранже…

— Я бы хотел осмотреть камеру Меранже, — сказал Пеллетер.

Придерживая ручку двери, Фурнье посмотрел на него и сказал:

— Камеру мы уже осмотрели. Там нечего больше осматривать.

Пеллетер резко подступил к нему почти вплотную — так что полы пиджаков почти соприкоснулись.

— Значит, так. Я выполняю свою работу. Ваша задача — помогать мне в этом. Меня не волнует, сделали ли вы выговор вашему надзирателю и обыскали ли вы камеру. И если вы считаете, что у вас все под контролем, то меня это тоже не волнует. Я хочу, чтобы вы помогали мне, когда я скажу, а в противном случае попрошу вас отойти с дороги и не мешать.

Фурнье выслушал эту речь с бесстрастным лицом, но, когда Пеллетер закончил, сразу отвел взгляд в сторону.

— Хорошо. Его камера в блоке Д-Д. Это на втором этаже.

Фурнье повел их по коридору, мимо камеры, где Пеллетер вчера беседовал с Мауссье, к какой-то двери, за которой начиналась лестница. На холодной лестнице пахло сыростью и плесенью.

Фурнье, похоже, оправился после полученной только что взбучки и теперь решил воспользоваться возможностью оказать содействие.

— Дверь эта сразу запирается, когда мы сюда проходим, так что если кто-то окажется на этом отрезке без ключа, ему придется ждать, когда пойдут следующие… Разумеется, побег при такой системе невозможен, да и попыток таких не было со времен войны.

— До этого дня, — заметил Пеллетер.

— Ну не знаю, посмотрим.

— Что вы имеете в виду?

— Этот арестант был мертв.

Они поднялись на второй этаж, и Фурнье стал искать на связке нужный ключ.

— Сейчас будет две двери. Левая ведет в коридор с камерами, а правая, — он шагнул вправо, — выходит на внешнюю галерею с видом на внутренний двор. — Фурнье наконец подобрал ключ к наружной двери. — Вам наверное захочется взглянуть на это… Вчера заключенных не выводили на прогулку из-за дождя, так что сегодня им уже не терпелось.

Он открыл дверь, и в лицо им дохнул холодный ветер. Они вышли на галерею — узкий чугунный мостик, рассчитанный всего на одного человека. Впереди шагах в десяти стоял надзиратель с винтовкой.

Внизу прогуливались арестанты. Многие ежились от холода, скрестив на груди руки. Они напоминали разрозненную толпу на барахолке в базарный день.

— Надзиратели внизу не носят при себе огнестрельного оружия, — сказал Фурнье. — А здесь, наверху, у всех надзирателей винтовки… Арестанты, которым полагается прогулка, гуляют здесь по часу утром и днем.

— Арестанту Меранже полагались прогулки?

— Да. Он был примерным заключенным. Давно уже тут содержался.

Пеллетер смотрел на топчущихся во дворе людей.

Вдруг в дальнем углу двора раздался крик. Все обернулись на звук, и заключенные сразу же бросились туда.

Вместе с ними побежали и надзиратели.

Фурнье бросился обратно к двери, ища на связке ключ. Движения его были торопливы, но точны. Он выскочил за дверь, оставив Пеллетера и Летро запертыми на галерее с вооруженными надзирателями.

Надзиратели внизу ворвались в гущу толпы и отогнали заключенных. Один остался лежать на земле, руками хватаясь за что-то на груди.

— Его ножом пырнули, — сказал Летро.

Рот раненого человека судорожно открывался в агонии.

Внизу появился Фурнье. Он несся через двор, крича на ходу на заключенных.

Надзиратели на верхней галерее, прицелившись в толпу, приготовились стрелять.

Из какой-то двери выбежали двое с носилками. Заключенные расступились, чтобы пропустить их, и притихли, так что наверху даже были слышны стоны раненого.

Фурнье, стоя в самой гуще толпы, орал на заключенных, потом схватил одного за грудки и оттолкнул.

Раненого уложили на носилки и унесли в здание.

Фурнье, не переставая орать на заключенных, ушел следом за носилками.

Дожидаясь, пока их выпустят с галереи, Летро с Пеллетером продрогли насквозь. Надзиратель, провожавший их в лазарет, от возбуждения болтал без умолку.

— Нет, ну вот как тут что разглядишь?.. Стоишь на одном месте по многу часов напролет… Такая тоска, такая тягомотина… Ну и забываешь иной раз, что это опасные преступники. Теряешь бдительность, а потом хлоп!.. Мы же тут как на пороховой бочке! И никогда не знаешь, стрелять тебе или нет.

Каждая дверь, через которую они проходили, требовала набора из двух ключей. В каждом основном отсеке имелись боксы охраны. Свою винтовку надзиратель сдал в арсенал, где ее тотчас же запер в специальную металлическую стойку оружейный смотритель.

— И часто у вас тут такое бывает?

— Да не очень. Месяцами может ничего не происходить. Я когда сюда поступил на работу, так сначала целый год ничего такого не происходило. Я даже не верил старшим ребятам, когда они говорили другое. Но в этом месяце! Ой!.. Прямо какая-то война преступных кланов. Все, пришли.

Пеллетер остановил его перед дверью в лазарет.

— А сколько всего?

Надзиратель обернулся, покачиваясь от возбуждения.