Артур Хейли - Город Воров

— Да уж, это точно, — согласился я и, подавляя в себе поднимавшийся комком страх, постарался придать своему лицу суровое выражение.

— Это займет всего минуту, не больше. Что вам известно о миссис Абрамс?

— Миссис Абрамс? — переспросил я, и плечи мои сникли, а в коленях появилась слабость. То есть они не собирались арестовывать меня. Сейчас, по крайней мере.

Добрыговски ехидно ухмыльнулся.

— Вы жили с Викторией Абрамс в «Сомерсет», — подсказал Хили.

— Да. С Ви. — И, повернувшись к Добрыговски, я посмотрел ему прямо в глаза. Мне просто необходимо было в тот момент изобразить на лице негодование, в какое пришел бы любой, если бы копы заявились на похороны его сына. — Может быть, вы и помните всех своих друзей по фамилии через пять минут после погребения вашего сына, а я вот нет, знаете ли.

Он виновато всплеснул руками, но вид у него был отнюдь не виноватый.

— Да я ничего такого не имел в виду.

— Он ничего такого не имел в виду, — повторил вслед за ним Хили и, метнув на напарника суровый взгляд, снова повернулся ко мне. — Вы слышали что-нибудь о ней? Давно это было?

Машины вокруг заводились и отъезжали.

— Я давно о ней ничего не слышал, — сказал я, лихорадочно соображая, как мне теперь себя вести. Возможно, мне не следовало отрицать отношения с нею, но отрицать все остальное. — Я что-то беспокоюсь. Почему вы спрашиваете? С ней все в порядке?

— Да, конечно, у нее все хорошо, — заверил Добрыговски. — Даже просто отлично.

— На самом деле, мы не знаем, — уточнил Хили. — Мы разыскиваем ее.

— А в каких отношениях вы состоите с Викторией Абрамс? — спросил Добрыговски.

— Она… моя девушка. Мы с ней… сожительствуем. — И я решил снова изобразить гнев. — А к чему все эти вопросы? Вы заявляетесь на похороны моего сына, докучаете мне расспросами на глазах у родственников и друзей — к чему все это, я не понимаю!

— Ну, у вас на самом деле не так уж и много родственников осталось, — съязвил Добрыговски.

— Послушайте, вы!.. — Я заставил себя угрожающе шагнуть к нему навстречу, в то время как сердце у меня колотилось так, что даже кровь в ушах пульсировала. — С меня хватит уже…

Хили выставил вперед руку, словно желая остановить меня.

— Вы должны простить Добрыговски. У него это случайно вырвалось.

Добрыговски опять ухмыльнулся.

— А вы знали, что она также представляется именами Нэнси Мартин и Мишель Грант? — спросил Хили.

Я резко повернулся к нему.

— Откуда мне это знать? Не знал, конечно. А что, это разве так? — То, что Ви жила под другими именами, меня не особенно удивило, но все же этот факт застиг меня врасплох.

— Мы получили из Кливленда довольно интересные сведения о ее деяниях.

Я настороженно прищурился.

— Мне это нисколько не интересно.

— А вот это напрасно, — сказал Добрыговски. — Вам должно быть это интересно. Когда «Ви» жила под именем Нэнси Адамс, в ее доме случился пожар. Это было в пригороде Кливленда. — И, помолчав, он прибавил: — Там случился пожар, а ее муж был убит.

Они внимательно следили за моей редакцией.

— Ее муж?! — сказал я, не скрывая удивления и смущения.

— А вы не знали, что она раньше была замужем?

— Что значит «раньше»? Я не знал, что она вообще была замужем!

Нам посигналила какая-то машина, и я от неожиданности даже подпрыгнул, схватившись рукой за грудь. Мы все трое отошли в сторонку на траву.

— Послушайте, мне надо ехать, — сказал я. — Я не могу сейчас этим заниматься.

— Конечно, конечно, — согласился Хили. — Еще только несколько вопросов. А потом мы отвезем вас, куда скажете.

Все это мне очень не нравилось, но, возможно, так было даже лучше — поскорее от них отделаться.

Мое молчание они восприняли как согласие.

— Итак, Ви, Нэнси, миссис Абрамс. О том, что у нее был муж, вы не знали.

— Я только что сказал вам, что не знал ни про какую Нэнси или как там ее еще… И вообще я не понимаю, какое отношение все это имеет ко мне.

— Мистер Розенкранц, пожалуйста, не расстраивайтесь так. Я понимаю, что мысли у вас заняты множеством других вещей, и нам жаль, что мы вынуждены загружать вас новой информацией.

— Я не понимаю!.. — повторил я, и тут до меня дошло — Ви еще раз использовала комбинацию «убийство/поджог». Как могла она быть такой дурой?! Поэтому, уже более осторожно, я продолжал: — Так что вы там говорите? Что Ви убила мужа и подожгла дом?

— Ну, некоторые думали именно так, — подтвердил Добрыговски.

Я посмотрел на него, и он ответил мне ледяным взглядом в упор. Тут я понял, что ошибся, приняв его за неотесанного болвана. Если мне и грозило разоблачение, то как раз от него, а не от Хили. Хили умел складно говорить, поэтому в основном и вел все расспросы, но в душе он был добрым парнем. Ему не хотелось этого делать, просто это была его работа. Но Добрыговски… Эту породу я тоже хорошо знал — такие, как он, сразу ухватывают суть, вцепляются мертвой хваткой и уже не отпускают.

— Там была проблема со страховой компанией, — продолжал Хили. — У местной полиции — это был всего лишь маленький пригородный поселок — не имелось полной уверенности, поэтому они не стали отстаивать версию убийства, а просто добились, чтобы страховая компания заплатила. На том все и кончилось.

— А мне-то вы это зачем сейчас рассказываете?

— А затем, что тут налицо презабавнейшее совпадение, — сказал Добрыговски.

— Презабавнейшее?! — возмутился я, ничуть не переживая из-за того, что явно в тот момент переигрывал.

Хили снова выставил вперед руку, чтобы успокоить меня.

— Мистер Розенкранц, он ничего особенного не имел в виду.

— Да, я ничего не имел в виду, — повторил за ним Добрыговски.

Я набрал полную грудь воздуха и попытался мысленно сосчитать до десяти. Ведь, потеряв самообладание, я мог совершить какую-нибудь глупость.

— Вы только что стали очень богаты, — сказал Добрыговски. — Это, должно быть, некоторым образом стало для вас утешением?

— Утешением?!

— Мы беседовали с мистером Палмером, — пояснил Хили. — Он сообщил нам, что ваш сын не оставил завещания. И что вы теперь должны получить огромную сумму. Другие родственники, конечно, могут претендовать на какую-то часть, но все равно это немалые деньги.

Тут мне следовало быть еще более осторожным.

— Я только что потерял сына, а вы мне говорите о каких-то деньгах, — возмутился я.

— Простите, я понимаю, что это грубо и жестоко, но такая уж у нас неприятная работа.

— Я это уже слышал.

— А вы что же, не знали о деньгах?

— Палмер только что сообщил мне. А до этого не знал.

Они снова вернулись к разговору о Ви.

— Итак, вы сожительствовали с Викторией Абрамс? — спросил Добрыговски.

— Я не понимаю, а к чему этот вопрос? — произнес я, прищурившись.