Артур Хейли - Город Воров

— Так ты убила своего мужа? — спросил я.

Этот вопрос словно заставил ее очнуться. Она взяла со стола другую сережку.

— Ты не знаешь, что это был за человек, поэтому даже не начинай! И вообще, какое тебе до этого дело?

То есть она не отрицала самого факта. Но я-то, даже зная, что ответом будет «да», уже начал переживать из-за одной только мысли, что она куда-то уедет, и мы будем разлучены.

— Пол был слепец, — сказала Ви, подошла к шкафу, достала оттуда свою одежду прямо на вешалках и швырнула на постель. — Он держал меня в этом убогом городишке, где вообще нет нормальной жизни и где можно просто свихнуться. И он ничего не хотел слышать!

— Что ты делаешь?

— Что я делаю? Уезжаю! Валю к чертям из этого города! Я же не дура. Если они завели разговоры про Пола, значит, хотят повесить на меня и твоего сыночка тоже, а я не собираюсь сидеть в тюряге за то, к чему не имею никакого отношения.

Услышав, что Ви собирается уезжать, что она намерена сделать то, чего я сам от нее хотел, я почему-то еще больше испугался.

Забросав постель своей одеждой, она достала чемодан.

— А ты бы лучше шел отсюда. Карлтона вроде весь день не должно быть, но кто его знает.

Но эта угроза нисколько не тронула меня, потому что голова моя была занята совсем другим. Я все пытался ухватиться за какую-то неуловимую мысль — за что-то, чего недодумал прошлой бессонной ночью.

— А куда ты поедешь? — спросил я.

— Да куда угодно. Лишь бы не оставаться здесь.

Да, «куда угодно» — в этом была вся Ви. В тот момент я понял то, что уже, наверное, и так знал — даже если она сбежит, они все равно поймают ее.

Она продолжала набивать чемодан.

Да, они поймают ее, потому что, если она сейчас ударится в бега, то тем самым как бы признает свою вину.

— Тебе нельзя бежать, — сказал я.

Ви встала, подбоченившись, и вызывающе посмотрела на меня.

— А кто мне сказал, что я должна срочно уехать?

— Я был неправ. Я не подумал как следует. Если ты сбежишь, они тогда точно решат, что это сделала ты.

— То есть, по-твоему, я должна сидеть и ждать, когда меня сгребут? Это твоя блестящая идея?

Меня вдруг охватило отчаяние.

— Ты не можешь бросить меня! — взмолился я.

— Ой, какие сюси-пуси!.. У меня из-за тебя рожа разбита, и по твоей милости я вляпалась в историю с убийством. Да мне надо было бросить тебя в тот же день, когда я с тобой познакомилась! И зачем я только с тобой связалась? А все потому что книжечка твоя меня прошибла до слез!

— Я получил деньги, — вдруг сказал я.

Это остановило ее. Денег она хотела.

— Что значит — ты получил деньги?

— Ну, я получил деньги. Вступил в права наследства. Два миллиона теперь мои. Потому что Джо умер. — Я знал, что на деньги она клюнет, так же как знал и то, что ее поймают, если она сбежит, и что втянула меня во все это именно она.

— Это точно?

Я кивнул.

Ви быстро-быстро заморгала и покачала головой.

— А когда эти деньги окончательно станут твоими? — Она произносила слова очень осторожно, словно боялась меня спугнуть.

— Не знаю. Я скоро встречусь с адвокатом. Может, даже сегодня встречусь. Для оформления требуется время. Может, неделя или две. Но к концу месяца получу точно.

— К концу месяца?!

— Да нет, думаю раньше. — Вообще-то я понятия не имел, как долго будет тянуться оформление, но точно так же, как я еще недавно хотел, чтобы она уехала, теперь хотел удержать ее.

Выражение лица ее было абсолютно серьезным, когда она вдруг сказала:

— Я хочу, чтобы мы поженились.

Я чуть не расхохотался. Жениться! Да я с трудом поверил, что она до знакомства со мной была замужем! И того своего муженька она убила.

— Жениться я не могу. Я женат на Клотильде.

— Ты можешь с ней развестись. Она же в психушке.

Я покачал головой.

— Нет, разводиться я не буду.

— Ладно. Но я должна быть уверена, что получу свою долю.

— Ты получишь свою долю, — сказал я. По ее глазам я видел, что она клюнула. Теперь я хотя бы мог контролировать ее движения. Меня и так-то чуть не убила смерть Джо, я еще даже не оправился от этого удара, но я не собирался попасть еще и на электрический стул.

— Пятьдесят на пятьдесят.

— Не знаю, посмотрим.

— Пятьдесят на пятьдесят, — повторила она. — Я же собственной шеей сейчас рискую.

И тут я понял то, что вы, возможно, поняли с самого начала. Я понял, что ее сгребут по-любому — останется она или уедет.

— Ладно, хорошо, — сказал я. — Это будет по-честному.

Но она продолжала сверлить меня подозрительным взглядом.

— Ты ведь знаешь, что я тебе сделаю, если ты захочешь надуть меня?

— Я не собираюсь надувать тебя.

С явной неохотой, но она все-таки, видимо, решила, что большего ей с меня содрать не удастся, и начала перекладывать вещи из чемодана обратно в шкаф. Наблюдая за ней, я вдруг почувствовал себя вконец измотанным. Потому что в тот момент я понял, что у меня есть только один способ заставить ее молчать, и когда я это понял, находиться с нею в одной комнате стало для меня просто невыносимо. Во всем теле я вдруг ощутил страшную тяжесть, голова словно отваливалась от шеи, а на веки будто кто-то гири привесил. Мне хотелось лечь и больше никогда не вставать. И это все потому, что я тогда понял, что мне надо убить ее. И эта мысль была даже тяжелее, чем мысль об уже убитом мною Джо.

— Я так устал, — сказал я.

Она обошла кровать и присела на нее рядом с туалетным столиком.

— Ну так поезжай домой и поспи.

Но она проговорила это слишком возбужденно, и я понял, что она до сих пор нервничает из-за полиции, напавшей на ее след в связи с той старой, как она считала, историей. А если нервы у нее такие слабые… В общем я понял, что у меня оставался только один выход — убить ее.

— Все будет хорошо, — сказал я.

— Я знаю, — кивнула она. — С Карлтоном я, возможно, даже в большей безопасности, чем где бы то ни было. Девушку Карлтона копы не тронут. — Она промокнула сложенной салфеткой помаду на губах.

Пока Ви вот это все говорила, у меня на душе становилось все тяжелее и тяжелее. Мог ли Брауни на самом деле оградить ее от обвинения в убийстве? И кто мог оградить ее от самого Брауни? Он же избил ее у меня на глазах. У меня было стойкое чувство, что он не проявит доброты, если узнает, куда она ездила и что мы с ней вместе сделали. Такие люди, как Карлтон Брауни, обычно не допускают, чтобы рядом с ними творились нехорошие делишки.

Закончив макияж, Ви встала и повернулась ко мне.

— Ну? Как я выгляжу?

Синяк на ее лице еще был заметен, но уже не бросался в глаза. И все равно она выглядела на миллион баксов. И знала себе цену. Знала, каким сокровищем располагает и как им пользоваться.

— Как убийца, — сказал я.

Она расхохоталась.

— Иди сюда, я сделаю тебе подарочек!