Йоко Сано - Одна литера

Она устроилась на диване поудобнее, закурила. «Сигареты — это пунктуация жизни» — реклама табачной монополии. Неплохо придумано. Пунктуация… Хорошо было бы, если бы, закурив эту сигарету, она поставила точку. Но пока лишь многоточие… Как еще все обернется… Надо постараться собраться с мыслями и все тщательно взвесить.

За истекшие сутки ей так и не удалось сосредоточиться. Сердце снова и снова сжималось при воспоминании о вчерашнем всенощном бдении. Когда Эбизава сказал, что может назвать настоящего убийцу, ее прошиб холодный пот. Все силы ушли на то, чтобы скрыть страх. Интересно, Эбизава действительно во всем разобрался? Его расследование, кажется, было очень тщательным и достаточно результативным. Узнал же он, что Суми с кем-то встречалась в кафе «Белый крест». И Таэко Кинугаве задал вполне дельный вопрос. Если адвокат со своими помощниками продолжит начатое, то в конце концов докопается до истины… В детективных романах преступники нередко шлют сыщикам угрожающие письма. Что-нибудь вроде этого — «немедленно прекратите расследование, иначе вам будет плохо». Правда, как правило, это никого не пугает, а только подхлестывает следственные органы… Но как она понимает тех, кто просто не может не угрожать! На всенощном бдении она в панике ждала, что указующий перст будет направлен на нее. В глубине души, конечно, теплилась надежда, что все обойдется. Кабы не эта надежда, она бы удрала, как Нисихара.

«И след бы простыл», — подумала она, гася окурок о край пепельницы. Но окурок не хотел гаснуть. Дотлевающий фильтр распространял неприятный запах. Она плюнула на него, и наконец последний красный червячок исчез. Да, почему же удрала Дзюнко Нисихара?.. В чем причина?.. Сейчас это самое важное. Если бы знать…

Вчера, когда побледневшая Дзюнко встала и сказала, что плохо себя почувствовала, она подумала, что та испугалась возможного разоблачения. Казалось бы, Эбизава должен насторожиться. Но он на это не прореагировал и даже, как говорится, все спустил на тормозах. Это-то хорошо, но вот Дзюнко повела себя непредсказуемо. Скрылась, оставив странное письмо. Что бы это могло значить? Быть может, она решила вообще исчезнуть из Саппоро?.. Или покончила с собой? Сиганула с рейсового парохода, и — в буквальном смысле — концы в воду… Тогда и деньги ей не надо отдавать. Шутка ли — сто тысяч иен…

Нет, такого везения просто не может быть, за этим что-то кроется.

Когда Дзюнко исчезла, первое, о чем она подумала, — не похитили ли «это». И тут же поняла абсурдность собственного предположения: ведь «этого» не было в ее комнате. Оно надежно спрятано. Однако тревога не проходила. Уж очень все странно. Неужели Дзюнко Нисихара через два-три дня действительно объявит имя X-а?.. Тоже абсурд! Откуда ей знать…

А может быть, бегство вызвано паническим страхом?.. Порой человек, гонимый ужасом, становится полубезумным и не отдает себе отчета в своих поступках. Да нет, опять не то. Письмо-то ведь не лишено логики. Ему поверит всякий, кто не знает истины. Нисихара, конечно, действовала обдуманно и неспроста все это затеяла.

Тут она услышала стук в дверь. Такой тихий, словно стучавшийся боялся, как бы его не услышал тот, кому не надо.

Она встала с дивана и открыла дверь. В коридоре стояла женщина. Вроде бы молодая. Голова и лицо закрыты шарфом, только большие черные очки виднеются.

— Простите, что вам нужно?..

Но женщина, чуть отстранив ее, уже вошла в комнату. Сняла черные очки.

— Ой, это ты! — Хозяйка, потрясенная до глубины души, быстро захлопнула и заперла дверь.

— Ух, какой холод! На улице жуть что делается, — сказала Дзюнко Нисихара, кладя черные очки на ночной столик и протягивая руки к газовой печке. Кончик ее красиво очерченного носа покраснел и лоснился.

— Удивляешься? — Согрев руки, она уселась на диван.

— Ну и фокусы ты выкидываешь! Говори, что случилось.

— Значит… — Дзюнко усмехнулась и сделала паузу: — Значит, это ты. Наконец-то все прояснилось…

И тут она догадалась, что Дзюнко поняла, кто в ту ночь затащил ее в пустую комнату, угрожал, упрашивал… Но как же ей удалось?..

— О чем ты? Что прояснилось? — Она постаралась изобразить удивление.

— Да хватит дурака валять! Я тебя вычислила. Если будешь упорствовать и отрицать, я пойду в полицию.

— Пожалуйста! Только кто тебе поверит?

— Правильно, скорее всего не поверят. Но ты здорово проиграешь. За тобой начнется слежка, и тогда ты не сможешь сделать задуманного. Может быть, это тебя не волнует?

Она призадумалась. Эта стерва права. Если в данном случае она сумеет как-то вывернуться, другая ее тайна — попади она под наблюдение полиции — сейчас же станет известна. Пожалуй, лучше пойти на компромисс.

— Ладно, твоя взяла. Не побежала в полицию — и на том спасибо.

— Дура я, что ли? Мне нужно получить обещанные сто тысяч иен.

— Вот это уже деловой разговор! Раз мечтаешь о деньгах, значит, не продашь.

— Не продам. Получу сто тысяч, и разбежимся.

— Но зачем ты вчера выкинула этот номер? У меня просто голова распухла от всяких мыслей… — она наконец-то задала мучивший ее весь день вопрос.

— Как?! Такая умная голова и не сварила? Игру я затеяла, понимаешь? Довольно-таки хитроумную. Ладно, сейчас растолкую. А пока дай-ка мне сигарету. Ведь даже в табачную лавку не сунешься, опасно! — С этими словами Дзюнко сама схватила со стола сигарету, прикурила и жадно затянулась. — Божественно! Вот теперь я полностью пришла в себя. Могу сказать со знанием дела: скрываться — штука трудная. Я теперь всецело сочувствую агентам коммунистов.

— Послушай, тебя никто не заметил, когда ты шла сюда? Из-за такого пустяка может все сорваться.

— Не волнуйся, все нормально… Так вот. Насчет вчерашнего дня. Помнишь, Эбизава спросил: не был ли кто-нибудь из нас в кафе «Белый крест» вместе с Аканэ? А ты ни гугу. Это твоя главная ошибка. Они же думают, что тут ключ к разгадке преступления.

— В том-то и дело! Зачем же мне признаваться?

— Да они же не отступятся, неужели не понятно? Постараются все меры принять, чтобы найти этого человека. Могут показать официанткам фотокарточки всех живущих в нашем доме. Просто; не правда ли? И тогда выяснится, кто был с Аканэ. Тебя сразу заподозрят — почему, мол, скрывала… А при слежке ты уже не сумеешь превратить то самое в деньги. Да еще трюк с замком разгадали. Честно говоря, я малость запаниковала.

— И зря. По-моему, после твоего фортеля только хуже стало. Тебя же теперь разыскивают… А мне что — пусть подозревают. Ведь доказательств у них никаких нет. И потом мотив преступления полностью отсутствует. Пусть сколько угодно делают у меня обыск — ничего не найдут. Это спрятано в надежном месте, никто не догадается… А ты письмо написала, то есть оставила собственноручно сотворенное доказательство, что имеешь отношение к этому делу. Смотри, увязнешь — не вылезешь. Или ты действительно собираешься выложить им, кто такой X?