Марина Серова - Твоими молитвами

— Да, говорила, — ответила Татьяна.

Было видно, что ей стало неуютно после упоминания о неформальном общении. Она сильно рисковала: после нашего разговора я могла бы легко отказаться от своих слов.

Татьяна окинула взглядом фасад главного фабричного корпуса, который походил на огромный плоский камень и нависал над нами, словно какая-то темная материя из прошлого.

— Где мы можем поговорить? — сдалась Татьяна. — Может быть, вернемся в ваш кабинет?

— Там все уже закрыто, — сообщила я и тут увидела неподалеку знакомую худую фигуру в сером плаще. Анна Григорьевна возвращалась домой, как обычно задержавшись на работе.

Я проводила ее взглядом. Женщина шла очень медленно, и со спины ей можно было дать целых сто лет.

— Ваша знакомая? — тут же подобралась Татьяна.

— Не очень близкая, — ответила я. — Она-то точно потребует соблюсти все формальности, полагаю. Но я могу вас подвезти домой, — предложила я. — Или туда, куда вы захотите. А по пути можем пообщаться.

— Давайте так и сделаем, — согласилась Татьяна. — Я тоже вожу машину, но сегодня решила справиться без нее.

Она обошла машину и села на переднее пассажирское сиденье. Я заняла свое место и повернула ключ в замке зажигания. Теперь, когда перестала болеть голова, меня волновал еще один вопрос. Стоит ли рассказывать следователю о том, что я, по сути, занимаюсь тем же, чем и она?

Решила, что буду действовать по обстоятельствам. А там посмотрим.

Можно сказать, что мне определенно везет на людей. Огромная часть тех, с кем меня сталкивает жизнь, находится на одной волне со мной. Нет, мы не мыслим одинаково и не произносим, не сговариваясь, слова хором, но такие люди меня понимают правильно. И с моей стороны происходит то же самое.

После первых десяти минут, проведенных в ревущей автомобильной пробке, стало понятно, что разговора не получится. Условий для этого не было никаких. Татьяна предложила поехать в отдел полиции. Отказаться мне и в голову не пришло.

В ее кабинете все было как-то графично-строго. Ни вазочек, ни милых безделушек, ни ярких красок в интерьере не наблюдалось. Серые стены, черные стеллажи, два письменных стола. Один пустовал, и Татьяна объяснила, что раньше пространство она делила с сотрудником, который перевелся в другое подразделение. Поэтому теперь она здесь единоличная хозяйка.

Она предложила мне чай, и я отказалась. От кофе тоже.

— Я все же буду вести протокол, — сообщила следователь. — Раз уж так получилось, что вы здесь.

— Само собой, — согласилась я. — А повестка?

— И повестка будет.

И тут я поняла, что именно здесь и именно сейчас я должна была ей рассказать обо всем, о чем узнала за последние несколько дней. Потому что я знала Алину очень мало времени, да и о других могла рассказать не много. Я должна была поделиться с Татьяной той информацией, которой располагала, и не думать о том, что могу кому-то навредить. Да чего уж там — мне нужна была помощь квалифицированного сотрудника, обладающего определенными полномочиями. Не сыщик я, а телохранитель. А это большая, как говорится, разница.

От этих мыслей по-настоящему полегчало. Ну вот. Все решилось. Теперь только вперед.

— Только я бы хотела сначала вам кое-что объяснить, — предупредила я.

Татьяна заметно напряглась.

— Нет-нет, ничего выдающегося вы не услышите, — пообещала я. — И протокол будет, ведь это допрос. Но, наверное, я попрошу пока что обойтись без него.

Кношевская сложила руки на груди, сдвинула красивые брови.

— Вы начните, а потом разберемся, — попросила она.

И я стала рассказывать следователю обо всем, о чем знала. О просьбе Андрея разобраться с непонятной ситуацией у него на работе. О разговоре с Малаховым, о пистолете, который он обнаружил в своем сейфе. О бегстве и страхе Андрея попасть в очередную передрягу. О том, что сейчас я играю роль «подсадной утки», а на самом деле пытаюсь выяснить, кто из ближайшего окружения Михаила и Андрея пытается испортить им жизнь. О самоубийстве секретаря по имени Марина я тоже поведала. И о ее отношениях с Малаховым. Имя Анны Григорьевны фигурировало довольно часто, и того требовали обстоятельства. Пришлось поделиться со следователем и признанием о пьяной секс-оргии, которое сделал Савостин. О походе в «То Место» я вообще не видела смысла молчать.

Мой рассказ следователь Кношевская впитала, как губка. Ни разу не прервала меня, только слушала и изредка едва заметно дергала уголком рта.

— Запущенный случай, — резюмировала она, когда я замолчала. — Но кому-то находиться в такой обстановке, несомненно, очень комфортно. Вы не знаете, кто бы это мог быть?

— Как раз пытаюсь понять.

— Не понимаю, почему Андрей Савостин обратился именно к вам, — призналась она. — С таким же успехом я могла бы пригласить на работу соседку-пенсионерку, чтобы она помогала в расследовании. Почему вдруг его выбор пал на вас? Почему Малахов или Савостин не обратились в полицию или в частный сыск?

— Насчет частного сыска…

Я спохватилась, полезла в сумку в поисках удостоверения. Действительно, со стороны все выглядело именно так, как она говорила: какая-то со стороны приглашенная давняя знакомая руководителя приходит на производство и остается там работать под прикрытием.

— Вот, — я протянула ей удостоверение телохранителя. — Прошу прощения, я сразу должна была его показать.

Татьяна внимательно изучила документ.

— Не подделка, — добавила я, заметив сомнение в ее взгляде. — Я закончила одно интересное учебное заведение, там смогут подтвердить, что я числилась в списках.

— И что же это за заведение?

— Школа закрытого типа под названием «Ворошиловка», — объяснила я. — Это место широко известно в узких кругах. Во время обучения приобретаешь всякие навыки, с которыми потом стать телохранителем как раз плюнуть.

Я не сразу заметила, что Кношевская смотрит на меня с радостным удивлением. Так смотрят на старого знакомого, которого триста лет не видели.

— Я тоже там училась, — произнесла она.

— Правда?

— Да. Но потом покинула «Ворошиловку» и пошла в юриспруденцию. Родители, конечно, были недовольны, потому что хотели определить меня в силовые структуры. Но к тому времени я уже выросла и смогла им дать отпор.

Теперь наступила моя очередь улыбаться, но я рано обрадовалась.

— Обалдеть. С кем только жизнь не сталкивает.

Кношевская, наверное, и хотела бы вспомнить наше общее прошлое, но ей надо было работать. А мне — не мешать, а помогать. Поэтому мы вернулись в настоящее.

— И лицензия телохранителя у вас имеется? — спросила Татьяна, так и держа удостоверение в руках.

— Конечно, всегда со мной. Показать?

— Не нужно. И все же я не совсем понимаю, — продолжала упорствовать Татьяна. — Вы же, по сути, охранник, но никак не детектив.