Марина Серова - Варшавская вендетта

— Но теперь, когда ты знаешь, что я не стану тебя осуждать, то все расскажешь? Подробно и, пожалуйста, без утайки.

— Это я виноват в смерти Ядвиги, — медленно, с расстановкой произнес Марек, — более того, жду, что Людвиг тоже умрет рано или поздно.

«Рано или поздно все умрут! — хотелось выкрикнуть мне. — Почему ты думаешь, что Людвиг — уже практически не жилец?!»

Но я сдержалась и промолчала.

В этот момент мысли мои скакали, как блохи. А все усилия ушли на то, чтобы удержать спокойное, невозмутимое выражение на лице.

Неужели Марек действительно причастен к убийству?! А я так плохо умею разбираться в людях?! Нет, не может быть! Сам он точно не мог убивать! Это попросту невозможно. Но предположить, что молодой человек — вот так с ходу, не имея никаких связей в этой сфере, — нанимает киллера для убийства ненавистных родственников, тоже невозможно. Это в голове не укладывается! И вообще что-то здесь не так!

— Ты разозлилась? — пролепетал молодой человек. — Понимаю, ты воин и защитник. Идея убийства из мести должна претить такой честной и справедливой натуре. Тем более что ты обычно расследуешь убийства. И борешься за то, чтобы преступник был пойман и осужден. А сейчас я тебя, получается, обманом заставил охранять жизнь преступника.

— Лучший способ защиты своего подопечного, — ровным голосом начала я, — это устранение всех, кто ему угрожает. Если такая необходимость существует, разумеется. И тебе известно лучше многих, что убивать мне доводилось не единожды. Но ты, наверное, понимаешь, что убийство из мести не может считаться превентивной мерой.

— Пожалуй, я не совсем верно выразился! То была не банальная месть. А настоящее возмездие!

— Объяснишь мне разницу?

— Конечно. Месть — это мелочное действие. Направленное на то, чтобы тешить собственное самолюбие. А возмездие — деяние глобальное и всегда справедливое.

— Понимаю, — согласно кивнула я, — но раз уж здесь у нас такой откровенный разговор, ты можешь объяснить мне, что именно сделал?!

— Для возмездия?

— Да, именно. Расскажи мне все без утайки, Марек.

— Когда я гостил у мистера Смита в Лондоне, то давал там несколько концертов и выступал в клубах.

— Да, Генри мне говорил, — кивнула я.

— Так вот однажды после выступления в клубе я отправился прогуляться. К тому времени мы с Генри закончили все дела, и можно было отправляться домой. Я ожидал только твоего возвращения. Но не подумай ничего такого, я был готов ждать сколько нужно, ведь у нас была договоренность. Я спокойно бродил улицами Лондона, любовался архитектурой. И сам не заметил даже, как оказался в том квартале.

— Что за квартал такой? — насторожилась я.

— Там обитают разные эзотерики, маги и гадалки. Держат всякие лавочки и магазинчики с разными мелочами, травами или амулетами. Конечно, большинство из этих людей обычные шарлатаны.

— Конечно, — сочла нужным энергично поддакнуть.

— Понимаю. — После небольшой паузы Марек продолжил: — Я шел, разглядывал витрины. И, разумеется, никуда не собирался заходить. Но потом неожиданно увидел лавку с рунами на витрине и заглянул просто так, из любопытства. Подумал, что смогу подобрать сувенир для тебя. Амулет, брелок с рунами или с изображением валькирии, например. Мужчина, что работал там, оказался настоящим рунным жрецом. Мы разговорились. Он сразу заметил, что на сердце у меня печать от тайны, завеса которой недавно пала. И предложил провести обряд.

— Что за обряд? — поторопила я, потому как молодой человек опять надолго замолчал.

— Сложно описать абсолютно все детали. Ведь я очень волновался тогда и запомнил лишь урывками, что делал жрец. Но он окурил помещение благовониями и сухими травами. Бросил рунные камни на алтарь и прочел длинную молитву. Суть моления я не уловил, потому как этот язык мне не слишком близок, и я разобрал лишь несколько знакомых слов.

— А о чем молились-то? — Слушая рассказ Марека, я начинала постепенно успокаиваться.

— Это не просто молитва! — энергично уточнил молодой человек. — Говорю же, древний рунный обряд!

— Чего именно ты хотел с его помощью добиться?

— Возмездия, чего же еще?!! — искренне изумился молодой человек.

— Жрец объяснил тебе, как это работает? Как именно оно произойдет? — терпеливо выпытывала я.

— В общем-то да, в двух словах. Но я особо и не расспрашивал, потому как и сам это знал.

— Конечно, знал. А для меня пояснишь?

— Один — верховный бог! Воитель и отец остальных богов! Он обладает всеведением, магией и мудростью. Потому как отдал один глаз Мимиру, хозяину источника мудрости, за один лишь глоток из него.

«Никогда не считала сие равноценным обменом, — рассеянно подумала я, — да и бог с ним».

Марек тем временем продолжал:

— Потом Один получил от великана Бельторна, своего деда по материнской линии, магические руны, что значительно усиливали его мудрость. Раньше в давние времена Один принимал облик седобородого старца в синем плаще. Скрывал лицо капюшоном или широкополой шляпой и принимался бродить среди людей. Он подслушивал их разговоры и наблюдал. Просился на постой в дома и вечерами за миску похлебки рассказывал хозяевам старинные сказки, а иногда просто просил подаяния на улице. Таким образом, бог вступал в контакт, узнавал, что есть в душах людей. И награждал за доблесть и мужество. Или карал за вероломство и предательство. За непростительные преступления.

— Такие, как убийство родного брата с его женой? — пробормотала я.

— Именно! Ты снова все правильно поняла!

— То есть вы провели рунный обряд и призвали бога совершить возмездие?!

— Да, все так и было.

— А жрец пояснил или, быть может, ты сам знаешь, как именно Один станет вершить справедливость?

— Понятия не имею! Он же бог! И я не спрашивал, в конце концов, какая разница?!

— Но ты ждал, что Ядвигу убьют?

— Честно говоря, я очень сильно удивился. Во-первых, немного сомневался, что это сработает. А во-вторых, будь я богом, начал бы все-таки с Людвига.

— Понимаю. Можно теперь я задам тебе несколько вопросов?

— Конечно, я уже сказал все, чего страшился. Так что спрашивай смело.

— Ты называл рунному жрецу какие-то данные?

— Ничего не пойму, о чем ты говоришь?

— Как тебя зовут, сказал? Имя, фамилию? Может быть, назвал свой родной город или адрес тут, в Польше?

— Нет. Жрец спросил только, на какую букву начинается мое имя. Я ответил, что на «эм», это было важно для обряда. А все остальное, кого и за что должен покарать бог, жрец не спрашивал. Он пояснил, нужно, чтобы я во время обряда думал обо всей этой ситуации. Вот я и думал, как было велено.

— Понятно. А как зовут тетю с дядей или на какие буквы начинаются их имена, жрец спрашивал?