Роман Александров - Черный соболь

— А ну, братва, налетай!

Он раскрыл глянцевитую красную коробку с серебряной фольгой и, усмехаясь, глядел, как одна за другой исчезали папиросы с длинными мундштуками.

— Не наготовишься папирос-то, — коробка была чужая, но Сержу все равно было жалко смотреть, как быстро она пустеет.

Игнатов отбросил пустую коробку и щелкнул зажигалкой, прикуривая.

А на Севере я это барахло на махорку менял. Крепости никакой, так, дым один.

Он стоял, широко расставив длинные ноги в модных штиблетах и подставлял загорелое лицо теплому ветерку. Дорогой пиджак был небрежно распахнут, открывая шелковую рубашку и переливчатый галстук, и Серж внезапно ощутил острую, болезненную зависть к этому человеку. Игнатов был геологом, и Сержу приходилось слушать его рассказы о коварных минералах, запрятанных под слоем вечной мерзлоты, о долгих лыжных переходах через молчаливую таежную глухомань и о радости вечного поиска. Но эти истории мало интересовали Сержа, которого занимало совсем другое. Подумать только, геологи, оказывается, получают уйму денег! А если как следует пораскинуть мозгами, из этих богатейших, по словам Игнатова, мест можно будет вывезти не одну только зарплату. Мозги ж^е у Сержа в этом направлении работали совсем неплохо, и он уже успел понатореть кое в каких делах, предусмотренных уголовным кодексом.

Но это были мелочи, ерунда, о которой сейчас не стоило и вспоминать. Что такое настоящие дела, Серж понял совсем недавно, когда приехал в большой сибирский город, где случай свел его с Аркадием Львовичем Березовским.

Березовский производил не особенно выгодное впечатление — был он невысок ростом, с впалой грудыо и холодными влажными руками.

— Так, так, — Березовский пригладил рукой редкие волосы. — Значит, на Витим направляетесь? Что ж, дело хорошее.

Он помолчал, приглядываясь к собеседнику.

— Чего уж лучше, — Ромин улыбнулся. — Тайга, холод, и потом эти самые, как их? Тунгусы, что ли.

— Эвенки, — поправил Аркадий Львович. — Хороший народ, между прочим. Я ведь бывал в тех краях, знаю.

— Чем же хороший?

Честные очень, простые. Раньше-то я экспедитором работал, машины сопровождал. И вот, представьте себе картину. Везем, допустим, спирт. В глубинке-то он и сейчас в цене, за него там что угодно взять можно. А тогда… Так вот, зайдем это с шофером куда-нибудь на ночь, а машину так оставим. И вот, бывало, сижу у окна и вижу: идут по улице эвенки и стучатся в каждый дом, нас разыскивают. Найдут, станут у порога, и давай просить, чтобы продал им несколько бутылок. И знают, что могу не дать, а сами не возьмут.

— Продавали-то с наценочкой? — Ромин понимающе усмехнулся.

— Зачем? — Березовский пожал узкими плечами. — Да у них и деньги-то не всегда были. Так, возьмешь что- нибудь. Лисичку там, или белочек, как придется.

— А потом сдавали? — Ромин недоверчиво посмотрел на Аркадия Львовича. — Так много не заработаешь.

— Можно и не сдавать. — Березовский смотрел куда-то в сторону. — Недавно, кстати, заходил тут ко мне один, по старой памяти. Правда, он все соболей ищет… Но и колонка возьмет, не говоря уж о горностае. И цену даст хорошую…

Конечно, насчет хорошей цены он врал самым бессовестным образом. Вернувшись в Москву, Ромин зашел как-то в меховой магазин и даже присвистнул от удивления. Он, правда, и раньше подозревал, что на этих шкурках, которые он слал Березовскому с Витима мешками, тишайший Аркадий Львович провел его, как мальчишку.

Впрочем, особого зла на Березовского Ромин не держал. Кто же станет отказываться от своей выгоды, когда она так и прет тебе в руки? На его месте он и сам поступил бы так же. Обидным было другое — его отозвали с работы как раз в тот момент, когда он только начал разворачиваться по-настоящему.

Тогда, после разговора с Березовским, он сразу же загорелся и вылетел на Витим с первым попутным самолетом, хотя комплектация изыскательской партии была еще не закончена. Предстояло дождаться прихода из Москвы машин, бурового оборудования и спецодежды, получить горючее, организовать сплав всего этого к месту изысканий. Но Ромин уже не мог сидеть в городе, когда перед ним открывались такие возможности, тем более, что Березовский соглашался взять все заботы по отправке оборудования на себя.

Впоследствии, правда, ему пришлось сильно об этом пожалеть, потому что Аркадий Львович и здесь не упустил случая как следует погреть свои холодные руки. Станки пришли с опозданием и оказались далеко не новыми, запчасти к ним куда-то исчезли, бурового оборудования не хватало, а часть спецодежды так и не поступила.

Ромин вспомнил разговор со своим начальником сразу же после возвращения в Москву. Тот весь кипел от возмущения, как медный самовар. Допустим, он прав, и первоочередные работы действительно сорваны. Ну и что с того? Попробовал бы он сам поработать в таких условиях!

Задумавшись, Серж совсем забыл про повестку, которую продолжал держать в руке. Чем же, в конце концов, она вызвана?

Конечно, Березовский мог на чем-нибудь погореть, от этого никто не застрахован, даже осторожный Аркадий Львович. Но как бы туго ему не пришлось, Ромина он не назовет, это ясно. Понимает, небось, что одному все равно дадут меньше, чем двоим, для этого он достаточно грамотен. А если и назовет, с Сержа взятки гладки. Пойди-ка докажи, что это он доставал Березовскому пушнину!

Может, договоры?.. Это было его собственное изобретение, которым Ромин немало гордился. С ними, действительно, было не совсем чисто, и этот Золотухин, к которому Серж с самого начала испытывал крайнюю антипатию, под конец, кажется, кое о чем стал догадываться. Но договоры давно были отосланы в Москву вместе с расписками, все подписи на них были подлинные и заверены круглой печатью сельсовета. Кто знает, какие цифры в договорах писались сначала и какие приписывались потом? Он да Таюрский…

Тогда, может быть, Валька? Но эту мысль Ромин сразу же отбросил. Он не сомневался в преданности этого завзятого браконьера и отщепенца, у которого, кстати, было достаточно и своих причин, чтобы держаться от соответствующих органов как можно дальше. А если еще учесть, что все договоры были написаны валькиным корявым почерком… Нет, с Таюрским все обстоит вполне благополучно, и с его стороны Серж крепко застрахован от любых неожиданностей.

Не вставая с кресла, он бросил повестку на стол, взял папиросу, прикурил, глубоко затянулся. Собственно говоря, чего это он начал волноваться раньше времени? Ведь даже если откроется дело с договорами, отвечать-то все равно придется не ему, а Таюрскому. В ожидании Таюрского, за которым пошел Королев, следователь шагал из угла в угол по тесному помещению конторы, то и дело нетерпеливо поглядывая на дверь. Он только что вернулся из города, как всегда после полета его немного мутило и голова была тяжелой, но зато настроение… Настроение не оставляло желать лучшего.