Эдуард Тубакин - Homo Novus Extremus

Ожидал внимательного проводника с обжигающим резным подстаканником. Высматривал в окнах линии электропередач. Они резали неровными кусками чащобный торт. Провожал забытые полустанки с обветренными, желтыми флагами, мерцающие семафоры, гибкие, стальные косы железнодорожных развязок и мостов. Блестко оранжевели крышами дачные новоделы. Неприютный поселок на берегу безымянной реки с согбенными фигурами жителей у рубленной лунки, проплывал оторвавшейся льдиной.

О, бескрайняя русская Азия, убранная снегами и медвежьими схронами, исхоженная казаками и каторжанами! Удастся ли преодолеть твои пространства?

Рекламная вывеска привокзальных часов показала: вовремя. Соединения подвижного состава вздрогнули, заскрежетали, успокоились. Свет громоздких аккумуляторных фонарей пролился на рельсы подсолнечным маслом. Послышался ритмичный перестук длинноруких молотков. Началась сутолока, разговоры, смех. Поклажа вновь прибывших пассажиров водворилась на третьи полки. Торговцы забегали, впихивая колбасу и пиво. Истекли минуты ночного стояния под замороженным Красноярском. Дальше на восток, где темнеет влажной выпуклостью, незваный пришелец из бескрайней, холодеющей бездны.

Хорошо бы откатиться к нулю, пока не наделал ошибок, вывалиться подвыпившим актером в оркестровую яму, забить на главную роль в следующем действии, но судьба человека прописана в горних мирах от рождения и, хочешь, не хочешь, схватит за шкирку, заставит идти. Все испытания неряшливые, крылатые серафимы делают до. После остается латать дыры в коде, дорисовывать интерфейс.

Пробираешься окольными путями, примериваешься, подлаживаешься, ищешь удобные мосты, хоженые тропы, обжитые стоянки, в итоге, все равно ступишь в омут, полагаясь на близкий брод.

Память, ты, рукою великанши, проведешь над самыми неизбывными кручами, ласково и тщательно отожмешь до тугого кожаного насоса, трясущегося под напором лимфы и выстукивающего ностальгические, блюзовые ритмы.

Бывает, перебил охоту к жизни. Заживо себя похоронил, присыпал консервантами, усилителями вкуса. Организм хорохорится, работает по инерции. Выплывают тени из встроенных, хмурых ниш, и не то, чтобы грозят, могильно завывают, однако требуют байты. Жесткий диск можно очистить, отформатировать, заполнить актуальными патчами. Обыкновенное желание: поскорее забыть, запихнуть в бабушкин шифоньер, заморозить на неопределенный срок, тут же вызовет шквал настойчивых, давно отработанных эмоций. По привычке задудят в мыслящий тростник прохладным сквозняком. После него, наверняка, сляжешь, затемпературишь, захрипишь и никакими приказами не остановишь их чуткий, наступательный фешинг. Мелодии, вроде, те же, о том же, тональность иная. Допустим, если бы кто-нибудь из современных скрипачей отважился повторить игру Паганини на одной струне. Ему, бедному, пришлось поневоле прославиться, а здесь тренируешься и никакой отдачи. Старые мотивы на новый лад заводят, наполняют легковесным содержанием. Хочется опьянеть, опьянить чужую женщину. Та, дежурно улыбаясь, сторонится. Вы оба понимаете: от заменителей, типа, безалкогольного пива, не хмелеют, не орут шальных песен под окнами, не шарят спросонья по простыне в поисках влажной пилотки. Проверенное средство против заутреннего стояка, когда, хоть в розетку суй, не поможет, да и сунул бы, не пролезет.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.

homo novus extremus (лат.) – человек без роду и племени, крайних взглядов, не терпящий компромиссов, маргинал

…sinn fein! – укороченное «мы сами!», лозунг ирландских националистов

Кизи Кен «Порою нестерпимо хочется…», Лениздат 1991 стр. 377

Илья Кормильцев, поэт, писал тексты песен для группы «Наутилус Помпилиус»

Би-2 «Вечная Призрачная Встречная»

(лат.) жизни и смерти