Дмитрий Григорьев - Проклятие египетской жрицы

Для меня это было холодным душем: «Значит, мой фаг никому не нужен, а за информацию о блудливой профессорше кто-то готов выложить две годовые стипендии аспиранта!»

– Мы бы к тебе не обратились, – Сруль внимательно посмотрел на меня, – но моим агентам это не под силу, нужен специальный пропуск в ваше здание, да и посторонних сразу заметят.

– Теперь я вижу, что наш вахтер не такая уж плохая идея, – оправился я от потрясения. – Почему вы… ты выбрал меня? У меня что, физиономия стукача?

– Я проверил списки работников института и нашел единственного человека, попавшего к Белкиной без протекции.

Я про себя усмехнулся: «Кто-то мне это уже говорил совсем недавно».

– Я надеялся, что в отличие от блатных, ты будешь сговорчивее. Ну а после вновь открывшихся обстоятельств, я думаю, ты не должен испытывать чувство долга к своему научному руководителю!

– Зачем такие сложности? Шпионьте за ней за пределами института, – разочаровал его я.

– Пробовали. Не работает. Похоже, что вся клубничка имеет место быть прямо на рабочем месте или столе – это уже как тебе будет угодно! – подмигнул детектив.

– И что от меня-то нужно? Мой пропуск? Так пользуйтесь, пока я «болею», – попытался я закончить неприятный разговор и полез в карман.

Детектив перегнулся через стол и остановил мою руку:

– Не прикидывайся, что ты не понял. Нам нужен именно ты! Одна сцена грехопадения, и ты решишь наши, а вместе с тем и свои проблемы! Вот тебе мини-камера, – он полез в ящик стола и вынул серебряную зажигалку. – Работает по принципу камеры мобильника. Сдвигаешь боковую пластину, открывается экран. Нажал колесико – включил, покрутил – приблизил. Единственный недостаток – это слабый микрофон, но, как говорится, чем богаты!

– Ничего не обещаю, – сказал я, но зажигалку взял.

– А обещать и не надо! Надо делать!

Я пару раз подкинул тяжеленькую зажигалку на ладони: «Не корысти ради, а науки для!»

Мои воспоминания прервал легкий толчок в бок. Я огляделся. Из потертого кресла в офисе Сруля я перенесся на заднее сиденье автомобиля, а на меня смотрели не хитрые глазки частного детектива, а огромные глазища прекрасной незнакомки.

– Скоро твое училище!

«Ира! Нет, Таня!» – вспомнил я свою случайную попутчицу.

– О чем ты думал? – тихо спросила она.

Оказывается, она давно проснулась и все это время наблюдала за мной.

– Да все думаю о том букете невесты, который у тебя толстушка Маришка перехватила сегодня! – нашелся я.

– Люська! – поправила она.

– Точно! Люська! Вот думал, как помешать ей увести у тебя жениха.

– Придумал? – она сладко потянулась.

Низкая крыша машины мешала вытянуть руки, и она нагнулась в мою сторону.

– Придумал! Ты просто меня ей не показывай! – я обхватил ее за талию и завалил к себе на колени.

– Ты что, в женихи ко мне набиваешься? – засмеялась она.

– И правда, училище! – глянул я в окно, в котором появился поворот на улицу Красных Курсантов. – Мы с Петькой Дмитриевым просидели здесь за одной партой больше трех лет!

– Я думала, на фельдшера два года учат.

– А мы второгодники!

– Это Петька-то?! Не гони! Он в школе лучше всех учился!

Ухватившись за спинку сиденья водителя, она села и стала шарить ногами в поисках туфель.

Я опять подивился ее цепкому мышлению.

– Это после десятого класса два года, – я нагнулся и нашел одну туфлю, – а после восьмого – три.

Я не решился надевать ей туфлю, а просто отдал. Чем ближе мы подъезжали к поселку Татьяны, тем скованнее я становился. Не расслабила меня и отчаянная тряска через железнодорожный переезд. Именно в этот момент, не найдя лучшего времени, наш молчаливый водитель открыл рот.

– Какой дом в Тимяшкино?

С трудом удерживая равновесие, Танюшка наклонилась вперед, и ее голос утонул в дребезжании машины.

Как только мы остановились, я тут же попытался выйти, чтобы открыть девушке дверь, но она успела схватить меня за руку и быстро зашептала:

– Не выходи со мной! Видишь второе окно справа от дверей? – она ткнула в сторону одноэтажного деревянного дома. – Когда свет погаснет, подходи туда!

– А что случилось?

– У меня сегодня отец дома! Потом объясню. Так придешь? – она озорно посмотрела на меня.

Я молча кивнул. Она порывисто обняла меня и крепко поцеловала. Глядя ей вслед, я трогал свои влажные губы.

«Все у нас будет!» – светился я в темноте.

– Пятьсот рублей! – голос водителя вернул меня с небес на меркантильную землю.

– Где сейчас можно достать цветов?

– У Анзора в круглосуточном.

– Поехали, не обижу!

Вернувшись с букетом роз, я увидел, что свет в условленном окне еще горит. Торчать как перст на улице в такой час не хотелось, и я тихо юркнул в калитку. Слева обдало жаром. Я разглядел остывающую машину.

«Наверное, папашина! Ну что ж, кто нам мешает, тот нам поможет!» – вспомнил я фразу из известного фильма и присел возле теплого передка жигуленка.

Спортивное трико совсем не подходило для холодной майской ночи, и источник тепла под боком был очень кстати. К тому же машина закрывала меня от дома.

Под передним колесом я нащупал полено.

«Обстоятельный мужик! – порадовался я за потенциального тестя. – Блокирует колеса, как у вертолета на корабле!»

Вытащив полено и убедившись, что машина никуда не едет, я сел на него и прислонился спиной к бамперу.

«Так жить можно!» – я вытянул ноги и положил на них букет.

Я терпеливо ждал, когда свет в указанном окошке погаснет. Терпения мне не занимать, а вот шея быстро устала от беспрестанного выглядывания из-за капота.

«Перерыв!» – Я сцепил руки за головой и откинулся на решетку радиатора семерки.

Сквозь штакетник забора пробивался редкий свет окон университетского общежития. Чуть дальше чернели стекла НИИ, где на четвертом этаже когда-то была моя кафедра. Вечер воспоминаний, похоже, еще не закончился.

Моя эпопея с увольнением была еще свежа в памяти: «Подумать только! Прошло почти полтора года, а как будто вчера!»

За спиной стукнула дверь. Послышалось частое сопение, и не успел я опомниться, как кто-то уже лизал мне лицо.

– Пограничник, что ли? – потрепал я нескладного толстолапого щенка немецкой овчарки.

– Тоби! Тоби! – послышался шепот в темноте.

Я вжался в машину, и она подалась назад, но, слава богу, ненамного. Щенок запрыгал еще веселее. Собаки меня почему-то всегда любили и сейчас, похоже, придется за это поплатиться. Стараясь не шуршать оберточной пленкой, я взял букет и сунул благоухающие розы щенку под самый нос. Тот поморщился и громко чихнул. Я соскользнул с полена, на котором сидел, и нырнул за крыло жигуленка.

Мимо прошел кто-то в ватнике с высоко поднятым воротником. Щенок вприпрыжку понесся следом. Сквозь стекла автомобиля я посмотрел на дом. Света нигде не было.