Дмитрий Григорьев - Проклятие египетской жрицы

Спине сразу стало тепло. Я нежно погладил ее свободной рукой по бедру. Мы стояли, глядя в окно, вспоминая нашу такую странную встречу. Казалось, что прошла уже уйма времени, как мы знаем друг друга.

– Я тоже схожу по мокрым делам, – прервала она молчание, – и торопиться не буду! Так что у вас с другом, – она кивнула на содержимое пол-литровой банки в моей руке, – полно времени!

«Все-таки на улицу!» – решил я и оседлал подоконник.

Только я хотел перенести другую ногу, как в нос ударил запах табачного дыма. Я осторожно выглянул из-за рамы. Второе от нас окно было тоже раскрыто. Кто-то кашлянул.

– Прекращай нервничать! – раздался женский голос. – Ничего же не случилось!

– А ну если кто-то видел, в каком часу она домой заявилась! Как я буду командиру в глаза смотреть!

– Кому какое дело?! Она взрослая девочка! Ну, погуляла на свадьбе, так что? Ты скажи спасибо, что там ночевать не осталась или с собой никого не притащила!

«Правда ваша! – согласился я. – Не притащила! Я сам притащился!»

– Я бы ей притащил! – раздался удар кулака по подоконнику.

«О, о!» – я как от выстрела отпрянул от окна.

Предательская нога осталась на улице. Быстро втянуть ее не получится, могу сбить вазу с розами! Я застыл в ожидании.

– Вот скажи, мать, в кого она у нас такая?! Нам только слухов не хватало перед Валеркиным возвращением! – мимо окна проплыло облачко табачного дыма.

– А когда они с учений? – сладко зевнул женский голос.

– Военная тайна!

– Окно закрывай, военная тайна, ложись давай, вставать уже скоро!

Вылезать на улицу больше не хотелось.

«Теперь компрометировать Танюшку нельзя ни в коем разе!» – я осторожно втянул ногу в комнату и приступил к сдаче анализа.

Признаться честно, я не знал, чего в тот момент страшился больше: скомпрометировать свою девушку перед соседями или попасться на глаза ее папашке? Поэтому, когда я удобрял травку под окном из теплой баночки для вьюнов, из окна торчала только моя рука. Лишь после того, как я закрыл рамы, моя душа вернулась из пяток. А вскоре вернулась и душа-девица и тихо притворила за собой дверь.

После предрассветных хождений моя ненаглядная быстро заснула. Я же продолжал изучать хитросплетения вьюнов.

Чувствуя себя героем старого мультика, я пробормотал: «Если мы не встретим этот рассвет, то опоздаем на целую жизнь!» и аккуратно выбрался из-под руки Танюшки.

Я подошел к окну и отодвинул краешек занавески. В дальней утренней дымке проступали очертания зданий университета. Они угрожающе грудились темными прямоугольниками на фоне бледно-розового горизонта. Судьба как будто говорила, что попасть в те розовые заоблачные дали можно будет только через черные университетские торосы.

«Пробовал я уже бодаться с этими торосами! Причем начал в тот же день, как получил от Сруля зажигалку-камеру».

По дороге домой я тогда позвонил Маришке:

– Что на кафедре?

– Я тоже рада тебя слышать! Вечером приезжай, расскажу!

– А можно новости сейчас, а расплата вечером?

– К вечеру набегут проценты!

– Годится!

– Тогда слушай. Игнатик будет вести вечернюю лабораторную отработку вместо тебя. Белка остается его курировать. Так что твоя болезнь для кого-то обернется праздником плоти! – недвусмысленно хихикнула Маришка.

– До вечера! – отключился я – в голове уже зрел план.

– Где шлялся? – встретила мать.

– Вагоны разгружал! – Я отдал ей пять тысяч из конверта.

Глянув на меня, она решила поверить. Да и как не поверить? Ночь с Маришкой – это вам не фунт изюма!

Подремывая после горячей ванны, я с облегчением думал, что теперь есть чем расплатиться с долгами за вчерашний поход в ресторан.

Если Маришкина наблюдательность нас не подвела, то вечер обещал быть интересным, и я решил тайком наведаться в лабораторию.

Вахтер не удивился моему позднему визиту и по-дружески кивнул. Вечерами мы частенько обсуждали с ним спортивные новости, когда мне приходилось пережидать длинные инкубационные стадии экспериментов.

Четвертый этаж был пустым и только из-под дверей нашей лаборатории пробивался свет. Я бесшумно подкрался и заглянул внутрь. В дальнем углу, у стеллажей гремели склянки. Белка с новым ассистентом стояли ко мне спиной. В глаза бросилась открытая дверь тайного закутка шефини. Чем она там занимается, никто не знал. На моей памяти эта дверь открывалась лишь однажды, когда шефиня вылетела оттуда, тряся рукой и брызгая кровью. Она бегала как полоумная в поисках аптечки, которую уже давно пристроила к себе в лексус. Как выяснилось позже, ее руку погрызла лабораторная мышь. Случай был беспрецедентный, и тут же поползли слухи, что заведующая работает над секретным заказом от армии и испытывает препарат, повышающий агрессию. Слухи росли как снежный ком. К ним добавилась информация о том, что исследованиями руководит ее сын и что они вот-вот получат какую-то премию для династий выдающихся ученых.

Сейчас открытая дверь манила в чертоги выдающейся династии. Соблазн был слишком велик! Я бесшумно юркнул в святая святых профессорши и тихо прикрыл дверь, оставив щель для наблюдения. В нос ударил знакомый мышиный запах. Из-за марлевой занавески на стене раздавалось характерное шебуршание грызунов.

«Мыши потом! Первым делом оценить пути отхода!»

В замочной скважине дальней двери, что вела в коридор, торчал ключ. Отлично! Если же времени будет в обрез, то можно спрятаться в ближнем углу за грудой мешков с подстилкой и кормом для мышей. Контрольный взгляд в лабораторию: шефиня со своим лизоблюдом расставляют реактивы по местам. Хотя это скорее он расставляет, а она топчется рядом, держа по колбе в каждой руке.

Я уже спокойно огляделся. Кабинет состоял из двух рабочих зон. Там, где стоял я, была мини-лаборатория, дальше начинался офис. Теперь можно было заглянуть под марлевую занавеску. На стеллажах стояли пластмассовые контейнеры с решетчатыми крышками из нержавейки. В углублении решеток были вставлены поильники и разложен корм.

«Интересно, кто ей разрешил держать здесь мышей? По правилам вся лабораторная живность должна находиться в ветеринарном блоке!»

Судя по маркировке, на верхней полке жили самки, на нижней самцы.

«Надо же! Даже тут она держит самцов поближе!» – не отказал я себе в удовольствии поерничать.

Взгляд задержался на контейнерах с самцами. Странно! Несколько мышей умудрилось просунуть головы сквозь металлическую решетку и висело в воздухе, будто повешенные. Некоторые из них еще дрыгали лапками, другие же, похоже, сдохли. Я постучал пальцем по прозрачному пластику. В контейнере произошло какое-то движение, и вдруг из дальнего угла на мой палец кинулся самец. Он так разогнался, что врезался открытой пастью в стенку, да так, что поцарапал нижними резцами пластик.