Джон Холлинс - Золото дураков

Летти с Балуром, похоже, теряли остатки терпения, которых и без того было не очень.

– Ох ты, драный конец клятого Суя, где ж этот кошель?! – прошипела Летти, сплюнув. – Куда его дел тот мелкий ублюдок?

– Может, ты его суть неправильно выследила? Может, оно суть не той пещерой?

– Ну да, давай будем оскорблять мой профессионализм. И тогда, по-твоему, ситуация выправится? Разве что достанешь меня до предела, и я тебя выпотрошу, а шкуру продам. Хотя тут…

Она шлепнула себя ладонью по голове.

– Проклятье, толку с тебя! Мешок с объедками – и то лучший напарник.

– Да, и разговаривать с ним суть приятнее, – добавил Балур, пожав плечами.

Билл понимал: сейчас лезть в их разговор – все равно что совать руку в огонь. Узнать-то узнаешь, насколько он горячий, но заплатишь своей шкурой. Летти – привлекательная женщина, но груды трупов вокруг очень убедительно показывают: она свои угрозы с легкостью претворит в жизнь, если захочет. Но все же, несмотря на протесты рассудка, Билл обнаружил, что двигает челюстью.

– А может, он прав, – предположил Билл, указывая на ящера. – Вдруг здесь есть и другая пещера?

Летти закатила глаза. Углы на лице стали резче.

– Осмотрись, – посоветовала она. – Здесь шестьдесят четыре трупа. Еще восемнадцать мы оставили на перевале. То есть гоблинам приходилось ловить лесную живность для прокорма восьмидесяти двух ртов. А это значит, что кусок леса, нужный для прокорма этой орды, – самое малое миль двадцать вокруг пещеры. А это значит, что, если другое племя позарится на этот кусок леса, гоблины будут драться, пока одно из племен не передохнет полностью, а вареные глаза побежденных не станут послеобеденным лакомством победителей. А это значит, что если только я не полная гребаная идиотка, не способная выследить даже собственную бабку на пути из спальни к нужнику, то эта пещера – единственное гребаное место, куда мог прибежать гоблин, укравший кошель. Но гребаный кошель, мать его, не здесь!

В ее руке снова, как по волшебству, появился кинжал. Летти швырнула его в кучу трупов. Он вошел по рукоять в спину мертвого гоблина. Летти плюнула вслед.

Билл подумал, что в профессионализме Летти есть что-то очень сексуальное. Конечно, сама область этого профессионализма – жуткая донельзя, но, с другой стороны, она гораздо интереснее сбивания масла, разведения скота и прочих занятий девушек деревни.

– А может, он уронил кошель? – предположил Билл вопреки инстинкту самосохранения.

Он пытался объяснить себе, что общение с огнем обычно портит внешний вид мотыльков и лезть не стоит, – но сдержаться не мог.

Летти закрыла глаза.

– Он бывал крепко бегущим, – проворчал Балур. – И думающим про не умереть больше, чем про разбогатеть.

Летти застонала.

– Суть очень простое для нас пропустить, – продолжил Балур. – Мы сосредотачивались на самой твари.

Летти закрыла ладонями лицо.

– Возможно, тайник, – неумолимо продолжал ящер. – Суть специальное прятальное место. Оставить кошель и вернуться потом, когда проясняется. Зашвырнуть даже на дерево. Суть тайник на бегу.

– Заткнись! Просто заткнись, – попросила Летти, опускаясь на колени. – Да что б этому всему провалиться!

Билл протянул руку, чтобы ободряюще похлопать по спине, но Балур покачал головой.

– У меня однажды была монета, – прокомментировал Фиркин от входа. – Но ушла от меня. Вот ведь сука!

Дальнейшее случилось так быстро, что Билл едва заметил движение. Летти яростно заревела. Перед глазами мелькнуло. И вот уже она придавила Фиркина к стене, схватив одной рукой за глотку, во второй сжимая кинжал.

– Ты, гребаный!..

– Простите? – послышалось снаружи.

Новый голос, причем очень женственный, заставил Летти замереть. Все уставились на гостью, стоящую у входа в пещеру. Гостью укрывал серый дорожный плащ с низко опущенным капюшоном, затенявшим лицо. Смуглые руки с длинными тонкими пальцами были сцеплены на груди. Глядя на них, Билл подумал о маленьких певчих птичках.

На мгновение воцарилась тишина.

– Мошонка Рыга, – выговорила Летти, не отпуская извивающегося Фиркина, – сколько еще людей забредут в эту проклятую пещеру? Может, я пропустила какой-то трижды гребаный указатель?

– Суть пропустила так же, как наше гоблином выброшенное золото, – проворчал Балур.

Летти развернулась, наставила в его сторону острие.

– Не вздумай, мать твою, начинать!

– Знаете, мне все-таки кажется, что я ошиблась пещерой, – сказала женщина у входа.

В ее голосе проскользнула нотка утонченности, заставившая Билла слегка выпрямиться и пригладить ладонями рубаху. Вернее, размазать по ней пятна крови.

– Э-э, ну я пошла, – выговорила женщина в плаще и ступила наружу, назад к сплошной пелене дождя, окутавшей ночь.

Но дрожь в ее голосе не ускользнула от Билла. Он видел: с краев капюшона вода льется ручьем. Полы тяжело раскачиваются. Женщина наверняка промокла до костей.

– Постойте! – сказал он. – Вам нельзя под дождь.

Все посмотрели на него. Даже Фиркин, припертый к стене.

– Но она ведь промокла, – сказал Билл и обвел рукой пещеру. – Она под дождем умрет.

– Кажется, ты слишком много говорящий это, – заметил Балур. – Это суть нездоровое пристрастие.

Билл поглядел на шестьдесят четыре гоблинских трупа. Конечно, это у него, бедного фермера, нездоровые пристрастия. Хотя, принимая во внимание разницу в размерах между фермером и ящером, лучше помолчать о пристрастиях.

– Да уж, такая выдалась ночь, – заключил вместо этого Билл.

Летти хохотнула и отпустила Фиркина. Лохматый безумец осел на пол и отполз.

– Добро пожаловать, – сказала Летти женщине. – Давайте разведем огонь и погреемся. Сделаем хоть что-нибудь толковое в этот поразительно дерьмовый день.

Летти внимательно изучила вошедшую женщину: походку, жесты, манеру глядеть по сторонам.

Затем Летти расслабилась. Кем бы гостья ни была, она точно не из тех, кто прокладывает жизненный путь сталью. Женщина приняла приглашение за чистую монету, Летти же всего лишь захотела хорошенько ее рассмотреть и не выпускать из виду. Эта женщина простодушна и наивна, как и паренек-фермер, Билл.

Хотя, хм… не совсем.

В пареньке было что-то особенное. Летти не могла в точности определить, что именно. Хотя и хотела бы. Летти нравились широкогрудые, крутоплечие парни. Она знавала таких наемников – Билл на них не похож. Зато он лишен их самодовольной гордыни. Билл тощий, но у него сильные сухие мышцы человека, работавшего руками днем и ночью. Летти когда-то встречалась с таким. Он был милый. Когда она бросила его, бедняга скорчил такую же идиотскую гримасу, как и Билл сейчас, – будто пнули в яйца и несчастный впервые понял, что они у него есть.