Джон Холлинс - Золото дураков

Она печально понурилась.

– Думаю, мне бы понравилось жить в Тамантии, – выговорил Билл таким же мечтательным голосом, каким Чуда поминала живых драконов.

– У вас драконы, а у них являются боги, – проворчала Летти. – Оттого там постоянные восстания. Лет десять тому назад явились Нолла и Суя, произошла гражданская война. Тамантии пришлось отстраиваться долгие годы. После тамошние люди стали недобрыми к гостям.

Летти поскребла затылок.

– Нужно платить за въезд, и немало.

– Тоже суть причина ограбить гребаного дракона, – проворчал Балур.

Только еще одной разбитой иллюзии Биллу и не хватало. Больше воображению держаться было не за что, и парень рухнул из мира фантазий в реальность.

– Обокрасть дракона невозможно! – рявкнул он и тут же накинулся на Чуду: – И убить его невозможно. Они как дерьмо. Никто его не хочет, но все с ним носятся.

– Обокрасть суть возможно любого, – холодно ответил Балур.

– В самом деле? – осведомился Билл и горько расхохотался снова.

Ему вдруг захотелось разнести в клочья высокомерное невежество ящера.

– Ладно. Мантракс живет в горной пещере. А вокруг нее… я ведь упоминал крепость, полную стражи, да? А золото – в пещере. И Мантракс – тоже. Весь день. И всю ночь. Он охраняет его. Вместе со стражей. Вылетает он только раз в день, размяться и опорожнить кишки на несчастного, ничего не подозревающего недотепу вроде меня.

– Ага, вот и суть, – сказал заинтересовавшийся ящер.

– Не выйдет, – срезал его Билл. – У пещеры – огромные подвесные ворота. Заветная мечта кузнеца-маньяка. Работают они от нажимной пластины. А единственное существо, способное опустить ее, – это богомерзкий гад Мантракс, которого вы хотите ограбить.

Летти прищурилась. На ее лице отразилась тяжелая работа мысли. Билл подумал, что всерьез затронул профессиональную гордость.

– Погоди-ка, хм… пещера – над крепостью. Солдаты должны, хм…

Она умолкла и пытливо глянула на Билла.

– Ну конечно, – подтвердил Билл, и его слова были по-прежнему полны горечи. – У охраны есть проход за ворота, прямиком в пещеру. Стражники раз в день тащат Мантраксу на обед большого сочного быка. Но где же этот проход? Или вы успели забыть про огромную, полную солдат крепость, о которой я постоянно напоминаю? И буду напоминать снова и снова.

Балур задумчиво, оценивающе посмотрел на Билла:

– А откуда тебе суть так многое знать про пещеру и крепость? Есть собирателем досье?

Билл глянул на Фиркина и вместе с горечью ощутил давний вкус яблок. Биллу вдруг захотелось прекратить этот разговор.

– Досье? – Билл неумело изобразил смешок. – Я обычный фермер. Я уже говорил: здесь все хотят обокрасть Мантракса. Все говорят. Все знают. Но Мантраксу наплевать, знают или нет. Потому что это не важно. Он неуязвим.

Билл плюнул в огонь. Слюна разделила судьбу со всеми надеждами ограбить дракона – испарилась.

Балур по-прежнему задумчиво созерцал Билла.

– Ты имеешь на виду, любой в здешних землях может мне сказать, что у Мантракса на входе суть нажимная пластина, отрегулированная суть специально на его вес? Совсем любой, до последнего?

Билл подумал, что влетел. Позволил гневу и, возможно, желанию впечатлить Летти познаниями взять верх над здравым смыслом.

– Ну, может, и не каждый.

– Но почти каждый? – усугубила Летти.

– Ну, не совсем, – промямлил Билл, отчаянно соображающий, как выбраться из ловушки. – Э-э, мне сказали, да. Кое-кто знал.

– Кто?

«Вот потому я не способен перехитрить даже свинью, – подумал Билл. – Надо просчитывать события хотя бы на шаг вперед».

Билл закусил губу, поглядел на спящего рядом вонючего волосатого старика и сообщил:

– Фиркин.

Все тяжело поглядели на Билла.

– Он? – спросили в унисон Летти с Чудой.

– А что б его суть трипперной мошной Рыга! – изрек Балур.

– Да, он, – заявил Билл.

Он хотел, чтобы прозвучало дерзко. Вышло виновато.

– Это было еще в моем детстве. Перед тем, как он, – Билл неопределенно махнул рукой, – беспробудно запил.

Все по-прежнему тяжело глядели на Билла. Он вздохнул. Придется рассказывать – но, конечно, приглаженную версию.

– Так вот, в моем детстве мы и обсуждали это. Ну, вроде как играючи.

Он пожал плечами.

– В общем, я не знаю, что он сам об этом думал. Но получилось – полное дерьмо.

Он посмотрел на Фиркина – с ненавистью, которую не смог обуздать. И с жалостью, и с печалью. И с теплотой, повеявшей летним ветром из памяти.

Новое воспоминание – острее и четче прежнего. Он сидит на матрасе, тщательно отгородившись от родителей занавеской. Перед ним на матрасе – адский арсенал заговорщика, выкраденный с фермы и маминой кухни. Билл внимательно осматривает свои сокровища: старый ржавый столовый нож, огрызок угольного карандаша, обрывок вощеной бумаги, пригоршня остро заточенных палочек, лопатка…

Шорох за спиной заставил мальчика стремительно набросить покрывало на сокровищницу, но когда он обернулся и увидел отца, глядящего в щель у края занавески, то понял: слишком поздно. Поймали.

– Эй, младший. Чего у тебя тут? – спросил папа.

У отца – круглое добродушное лицо, выгоревшие на солнце волосы, обветренная загорелая кожа. Биллу папа кажется крепче горной скалы, сильнее богов. Больше его о мире знает только мама.

Сопротивление бесполезно.

Запинаясь и с трудом подбирая слова, Билл объяснил, что это. И зачем.

– Пап, у Фиркина есть план, – сказал Билл наконец. – Чтоб дать сдачи им. Ну, не как драться кулаками. Ты мне говорил, чтоб не драться, так я и без драки. Но чтобы им навредить, а нам нет. Он все это придумал. Точно.

Билл волновался. Папа должен увидеть: отлично придумано! Он ведь точно увидит.

Но отец лишь улыбнулся. Ах, эта терпеливая улыбка взрослого при виде детской глупости. А Билл схватил лопатку и дерзко потряс ею, не совсем понимая, что с ее помощью можно сделать, но отчаянно желая изобразить гордое бунтарство.

– Пап, он все правильно придумал!

Улыбка поблекла. Отец кивнул и сел на край постели.

– Сын, а как насчет опустить эту штуку и поговорить?

– Пап, он действительно!.. – выговорил в отчаянии Билл, но опустил лопатку, втайне очень довольный, что его не отругали.

– Фиркин рассказал тебе про битвы сразу после прилета драконов?

Билл яростно закивал.

– Страшное было время. Вся жизнь менялась. У нас вырвали с кровью все наше прошлое. Мы испугались, и мы дрались.

Хоть Биллу было всего шесть лет, он понял, к чему клонит отец. Он хотел сказать, что Фиркин – трус, что ему нельзя доверять, но Билл по-настоящему верил Фиркину. Они разговаривали как мужчины. В этом отец не сможет разубедить сына.

– Пап, я знаю, что он не бился. Он сам сказал мне.