Джон Шенли - Сомнение: Притча

Она вешает трубку и смотри на свои часы. Слегка встревожена. Стук в дверь.

Войдите.

Дверь открывается. За ней отец Флинн в своей рясе. Он не заходит.

Флинн: Доброе утро, сестра. Как вы поживаете сегодня?

Сестра Алоизиус: Доброе утро, отец Флинн. Все хорошо. Рада, что вы зашли.

Отец Флинн делает шаг внутрь кабинета.

Флинн: Мы готовы к нашей встрече?

Сестра Алоизиус: Сестра Джеймс просто задерживается. (Отец Флинн делает шаг назад к дверному проему) Вы слышали этот ветер вчера ночью?

Флинн: Такого и не услышать? Вы только представьте себе, как это было раньше, когда человек один в лесу сидел у костра в оленьей коже и слушал похожие звуки. Представьте себе одиночество! Кромешная тьма, давящая на тебя! Как ужасно это было!

Сестра Алоизиус: Для кого-то у кого не хватает веры в Божью защиту, это было бы ужасно.

Флинн: Я слышал, что у сестры Вероники случился инцидент.

Сестра Алоизиус: Да, сестра Вероника упала на кусок дерева этим утром и чуть не убила себя.

Флинн: С ней все хорошо?

Сестра Алоизиус: О, да она в порядке.

Флинн: У нее проблемы со зрением?

Сестра Алоизиус: У нее все в порядке со зрением. Монашки падают, знаете ли.

Флинн: Нет, я не знал об этом.

Сестра Алоизиус: Это все ряса. Мы чаще спотыкаемся об нее, чем идем ровно. С нашим черно-белым обличием, и тягой к падениям, мы больше, чем что-либо напоминаем домино.

Сестра Джеймс появляется в дверях еле дыша.

Сестра Джеймс: Я сильно опоздала?

Флинн: Вовсе нет. У нас был приятный разговор с сестрой Алоизиус.

Сестра Джеймс: Доброе утро, отец Флинн. Доброе утро, сестра. Простите, что я задержалась. Мистер Макгин закрыл дворик, чтобы что-то починить, поэтому мне пришлось бежать через монастырь и потом на черный вход, после чего я столкнулась с сестрой Вероникой.

Флинн: Как она?

Сестра Джеймс: У нее немного течет кровь из носу.

Сестра Алоизиус: Я начинаю думать, что вы избиваете людей.

Сестра Джеймс: Простите, сестра?

Сестра Алоизиус: Ну после того как вы… Неважно. Что ж, заходите пожалуйста, садитесь.

Они заходят и садятся. Отец Флинн садится на место сестры Алоизиус, за ее стол. Она реагирует, но ничего не говорит.

Я тут как раз заварила чай. (Закрывает дверь, но не полностью) Я прикрою двери. Но не до конца. Так, пустая формальность. Не хотите ли чаю, отец Флинн?

Флинн: Я бы с радостью.

Сестра Алоизиус: Вы нальете, сестра?

Сестра Джеймс: Конечно.

Сестра Алоизиус: И себе, если хотите.

Сестра Джеймс: Вы будете чай, сестра Алоизиус?

Сестра Алоизиус: Я только что выпила свой.

Флинн: У вас есть сахар?

Сестра Алоизиус: Сахар? Да! (роется в столе) Где-то здесь. Я поставила его в ящик в прошлом году во время великого поста и все забывала его оттуда достать.

Флинн: Значит не велика была жертва.

Сестра Алоизиус: Нет. Думаю, вы правы. Вот пожалуйста. Я обслужу вас, хотя с непривычки, я… (неуклюже).

Она взяла сахарницу и уже была готова положить ему кубик с помощью маленьких щипцов, но увидела его ногти.

Ваши ногти.

Флинн: Я предпочитаю их слегка длинными. Сахар?

Сестра Алоизиус: Ах да, конечно. Один?

Флинн: Три.

Сестра Алоизиус: Три.

Она потрясена, но пытается скрыть это.

Флинн: Сладкоежка.

Сестра Алоизиус: Раз, два, три. Сестра вы с сахаром пьете?

Сестра Алоизиус смотрит на сестру Джеймс.

Сестра Джеймс: (Сестре Алоизиус) Никогда. (Отцу Флинну) Не то, чтобы я имею что-то против сахара. (Сестре Алоизиус) Спасибо.

Сестра Алоизиус кладет сахар обратно в стол.

Сестра Алоизиус: Что ж, благодарим вас падре, что вы нашли для нас время. Мы не знаем, что нам делать.

Флинн: Я думаю, это замечательная идея переписать сценарий рождественской постановки. В прошлом году, она получилась слишком мрачноватой.

Сестра Джеймс: Что вы! Мне понравилось. (ей становится неловко) Но мне в принципе все постановки нравятся. Я просто люблю Рождество. Рождение Спасителя. И конечно же гимны: «Маленький город Вифлеем», «Приди, приди, Эммануил»…

Сестра Алоизиус: Благодарю, сестра Джеймс. Сестра Джеймс вместе с Миссисис Шилдс будут заниматься постановкой в этом году. Так, как вы считаете, отец Флинн? Что новенького мы можем придумать в этом году?

Флинн: Что ж. Нам всем нравятся рождественские гимны, но может быть будет веселее, если добавить и популярные песни.

Сестра Алоизиус: Популярные?

Флинн: Да. Например, Jingle Bells. Что-то в этом духе.

Сестра Алоизиус: В чем смысл исполнять популярные песни?

Флинн: Ради веселья.

Сестра Джеймс: Или «Снеговик Фрости».

Флинн: Это отличная песня. Кто-то из ребят мог бы одеться в снеговика и танцевать со всеми.

Сестра Алоизиус: Кто?

Флинн: Мы сделаем пробы.

Сестра Алоизиус: «Снеговик Фрости» пропагандирует языческую веру в магию. Снеговик оживает, когда ему на голову одевают колдовскую шляпу. Если бы музыка не была такой веселой, люди бы поняли, что персонажи не внушают доверия, а сама песня по своему существу еретична.

Сестра Джеймс и Отец Флинн обмениваются взглядами.

Сестра Джеймс: Никогда не думала о «Снеговике Фрости» таким образом.

Сестра Алоизиус: Нельзя, чтобы по радио играла такая музыка.

Флинн: Итак. Не «Снеговик Фрости».

Отец Флинн что-то записывает в маленький блокнотик.

Сестра Алоизиус: Да, вряд ли. Но Jingle Bells, я полагаю подойдет. Родителям понравится. Могу я спросить, что вы записываете? Этой шариковой ручкой.

Флинн: О. Ничего. Идея для проповеди.

Сестра Алоизиус: Только что пришла в голову?

Флинн: Они все время приходят.

Сестра Алоизиус: Как же вам везет.

Флинн: Я забываю их, поэтому записываю.

Сестра Алоизиус: В чем же заключается идея?

Флинн: Нетерпимость.

Сестра Джеймс пытается разрядить обстановку.

Сестра Джеймс: Вам не долить чаю, отец Флинн?

Флинн: Я думаю, посланием Второго экуменического совета было то, что церковь должна стать ближе к людям. Соответствовать местному населению. Нам следовало бы время от времени петь песни, звучащие по радио. Выводить детей в город на мороженное.