Дэвид Хэйр - Поцелуй Иуды

Уайльд. Где твоя дальновидность, Бози? Видишь, мы прекрасно дополняем друг друга.

Бози. Опять ты увиливаешь!

Уайльд. Не люблю прямые удары в челюсть. (Убедившись, что к Бози вернулось нормальное расположение духа, Уайльд показывает в окно) . Смотри, солнце приглашает нас в свое ночное кабаре.

Галилео. Vado a vestirmi. Nun pozz’ sta ca’ senza fa’ nient.

Уайльд. Sei benvenuto a utilizzare il bagno. (Галилео подбирает свою одежду) . Пойдем. Раз уж мы не можем себе позволить великую Дузе, удовлетворимся тем, что разыграет перед нами Природа. (Бози протянул руку. Галилео сжал ее в своей и молча вышел) . Вчера солнце, быстро пройдя охряную часть спектра и вовсе проигнорировав бледно-желтую, что говорит о его хорошем вкусе, остановилось на цвете, которому я битых пятнадцать минут не мог подыскать названия. Это был не топаз. И не шафран. Если мой пошатнувшийся литературный авторитет еще чего-то стоит, я определю этот цвет так: орпимент. Тебе это что-нибудь говорит?

Бози. Ничего. (Пьет свой кофе, смотря на улыбающегося Уайльда влюбленными глазами) .

Уайльд. Не будем же затворяться в четырех стенах, предаваясь мерлихлюндии! Сольемся с природой, смешаемся с юными богами, воспоем вульгарное великолепие ночи!

Бози. Пусть будет по-твоему.

Уайльд. В этот час, в тюрьме, я каждый вечер плакал. Весь первый год, как по часам. Ровно в шесть. (Бози, посерьезнев, ждет продолжения) . В этот час умер Христос.

Бози. Я думал, он умер в три часа дня.

Уайльд. В шесть. В самый разгар коктейлей. (По дому разносится звон дверного колокольчика) .

Бози. Коктейли, ну конечно!

Уайльд. Боже правый. Мы кого-то ждем?

Бози. Вроде нет.

Уайльд. Может, это рыбаки? Собираются чинить сети в нашей гостиной? Или хотят завалить нас шпротами? (Содрогнулся в притворном ужасе.)

Бози (подбирает с полу одежду) . Гости нас не балуют. Наверно, это женщина, которая травит крыс.

Уайльд. Сегодня мы остались без слуги. Хоть сам иди и открывай! Как думаешь, наш юный рыбак так же расторопен и на суше? (Повторный звонок колокольчика. Уайльд кричит) . Galileo, per favore, puoi vedere chi c’и alla porta?

Галилео (за сценой) . Certo.

Бози (с улыбкой) . Сам ты дверь открыть не в состоянии. (Выходит, сталкиваясь на лестнице с Галилео) .

Уайльд. Ты же знаешь, как я презираю излишние телодвижения.

Галилео впускает Росса в легком костюме и шляпе. Он стал еще бледнее и худее. Уайльд, растерянный, восклицает вполголоса.

Да это же наш Робби! (Оба не двигаются) .

Бози (за сценой) . Кто это?

Уайльд (громко) . Робби. (Через секунду на лестнице появляется Бози, натянувший брюки и рубашку. От возмущения он потерял дар речи. После паузы он снова уходит в спальню) . Мы не знали, что ты собираешься в Неаполь.

Росс. Я и сам не знал. (Смотрит наверх. Поведение Бози неприятно на него подействовало) . Послушай, Оскар.

Уайльд. Я пребываю в состоянии короткого замешательства. Мы было решили, что ты старая ведьма.

Росс. Старая ведьма?

Уайльд. Да есть тут одна, крыс травит. Так-то у нас никто не бывает.

Росс. Вот оно что.

Уайльд. А это приятель Бози. Галилео. (Тот уходит наверх без слов) . Ты не предупредил нас телеграммой о своем приезде.

Росс. Я не был уверен, что ты будешь мне рад.

Уайльд. Полно, я всегда тебе рад. (Сопровождает это ледяной улыбкой. Свет за окном бледнеет) . Последние дни мы питаемся засохшими сладкими булочками. Зато я могу тебе предложить бренди, целых три бутылки.

Росс. Спасибо. Не откажусь.

Уайльд. Наливай, не стесняйся. (Росс как-то нервно подходит к столику, где стоит бутылка) . Перед твоим приходом Бози высказался по поводу моего нежелания сделать лишний шаг. Он прав. Этим я прославился. Не уехал из Англии, несмотря на все твои мольбы. Сидел сиднем. И продолжаю сидеть. (По-глубже устроившись в кресле, закуривает) .

Росс. Ты хорошо выглядишь.

Уайльд. Вот этого не надо. У меня вид англиканского епископа и старого педераста по совместительству, которого заперли на ночь в винном погребе. Я обожаю лесть, но только когда это не касается моей внешности. (Росс наливает бренди в два бокала) . Ну, что изобразительное искусство? Процветает?

Росс. Художникам сейчас приходится туго. (Подает ему бокал) .

Уайльд. Ха!

Росс. Я сам едва свожу концы с концами.

Уайльд. Тебе, Робби, я предсказываю блестящее будущее. Ты избрал единственно правильное ремесло на рубеже веков — торговля картинами. Снобизм, невежество и жадность соединились здесь в изумительных пропорциях. За капитализмом будущее. Я имел все возможности в этом убедиться.

Росс. Пока отбывал наказание?

Уайльд. Разве тюрьма — это наказание? Мое наказание — вот! Твое здоровье.

Росс. Твое. (Пьют) .

Уайльд. Откуда ты приехал?

Росс. Из Нерви… через Рим.

Уайльд. Ах, так. (Окинул Росса оценивающим взглядом. Сразу возникло напряжение) . Сам видишь, как мы тут живем.

Росс. Вижу.

Уайльд. Дузе надеется поставить мою «Саломею», но нужен меценат. Короче, небольшая сумма пришлась бы весьма кстати.

Росс. Ты ко мне с этим уже обращался.

Уайльд. Разве? Вот что с нами делает воображение. (Натужно улыбается) . Ссужать деньги, в принципе, значит выбрасывать их на ветер, но дающий предпочитает думать, что они будут употреблены «с пользой». Например, прокатить детишек по реке Замбези. А вот дать пять фунтов на наркотики — дураков нет.

Росс. Тем более когда просит такой человек, как ты, Оскар.

Уайльд. Да еще у такого важного человека, как ты, Робби. (Его откровенная враждебность заставляет Росса опустить глаза) . Ничего, зиму я как-нибудь переживу, а там — Тунис, лохмотья и гашиш!

Росс. Видит бог, на мне вины нет.

Уайльд. Ты как будто даже рад, что между нами кошка пробежала.

Росс. Я?

Уайльд. Тогда почему ты так себя ведешь? (Росс молчит) . Ты и мои верные друзья?

Росс. Мы все, с цветами, ждали твоего освобождения! Мы сняли для тебя дом во Франции!

Уайльд. Ты хочешь сказать, что ваша дружба налагала на меня обязательства.

Росс. Дружба всегда налагает обязательства.

Уайльд. Моя — нет. Спроси уличных нищих, которым я щедро раздавал деньги.