Александр Грибоедов - Горе от ума. Пьесы

Комедия «Горе от ума» печатается по тексту издания: А. С. Грибоедов. Сочинения в стихах (Большая серия «Библиотеки поэта»). Л., «Советский писатель», 1967.

Стр. 38. Ох ! зелье, баловница — резвая, шустрая. Зелье — порох (старин.).

Стр. 42. А все Кузнецкий мост и вечные французы , || Оттуда моды к нам, и авторы, и музы… — На Кузнецком мосту (одной из центральных улиц Москвы) были сосредоточены модные магазины дамских нарядов, книжные лавки и лучшие кондитерские. Торговля находилась преимущественно в руках французов.

Стр. 43. Берем же побродяг, и в дом и по билетам… — Для обучения языкам, музыке, танцам и рисованию в дворянские дома брали иностранцев, в основном — французов, часто безграмотных, искавших в России легких заработков ( побродягами такого рода гувернеров называет и Фонвизин в своей комедии «Выбор гувернера», 1792). В городских условиях эти учителя иногда и не жили при своих воспитанниках, а являлись на уроки, причем им выдавались квитанции (билеты), по которым расплачивались. Таких преподавателей в богатые дома приглашали множество, в соответствии с преподаваемыми предметами.

Стр. 44. Дал чин асессора и взял в секретари… — Чин коллежского асессора соответствовал, по табелю о рангах, военному чину капитана. Исхлопотав Молчалину этот чин, Фамусов определил его на ту службу, где состоял и сам (в качестве управляющего в казенном месте, которое мог вовсе не посещать) — в Московский архив старых дел. По этому департаменту и шла служебная карьера Молчалина, при том, что фактически он состоял при своем начальнике в качестве личного секретаря.

Стр. 45. Тут с громом распахнули двери || Какие-то не люди и не звери … — Сон, рассказанный Софией, является пересказом сюжета русской народной сказки-повести об Алеше Поповиче (см. аналогичный пересказ той же сказки в сне Татьяны, в XVI–XVII строфах 5 гл. «Евгения Онегина», 1826).

Стр. 48. Остер, умен, красноречив… — и след, три стиха являются формулой характеристики Чацкого как типа молодого человека 1810-х — начала 1820-х гг., так или иначе примкнувшего к общественной деятельности и связанного с декабристскими кругами.

Лечился, говорят, на кислых он водах… — Речь идет о кавказских минеральных водах. В конце 1810-х — начале 1820-х годов там, в Пятигорске, ежегодно собиралось большое общество светских людей Москвы и Петербурга (см. об этом у Пушкина в «Отрывках из путешествия Онегина»).

Стр. 50. Я сорок пять часов, глаз мигом не прищуря, \\ Верст больше седьмисот пронесся… — Чацкий, судя по данным ранних вариантов, ехал в Москву не из Петербурга (лучшая из дорог), а из-за границы через Смоленск — Вязьму и сообщал Софии о последнем, тяжелом, в бурю, перегоне. Ездили тогда на перекладных, почтовых (казенных лошадях, менявшихся на почтовых станциях). Ездили и на так называемых вольных лошадях, по договоренности с ямщиками. Скорость езды по шоссейным и грунтовым дорогам была установлена казною (не свыше 12 верст в час зимой, летом до 10, а весной и осенью до 7–8 верст). Гоном добивались и 15–16 верст в час. Именно так, видимо, ехал Чацкий, так как умудрился за двое суток промчаться больше семисот верст. Не удивительно, что он несся не вздремнув (глаз мигом не прищуря) и что сани, зарываясь в наметанные снежной бурей сугробы, валились набок, вываливая седоков и поклажу (и растерялся весь, и падал…).

В мемуарной литературе грибоедовского времени неоднократно упоминаются ужасы дорог того времени: «такие ямы, что мозг трясется и на мостовой, а как начнет толкать из ямы в яму, только держись… смотри, чтобы головы не сломать…» (см. в «Евгении Онегине» — «Теперь у нас дороги плохи, Мосты забытые гниют…»).

Стр. 51. Где время то? Где возраст тот невинный… — Фраза является несколько измененной цитатой из «Пролога в театре» трагедии Гете «Фауст»: «So gib mir auch die Zeiten wieder». См. также стихи: На всех московских есть особый отпечаток… (II, 5); Всегда готовые к журьбе , || Поют всё песнь одну и ту же… (II, 5); урок, который им из детства натвержен… (III, 22); Там стены, воздух — все приятно… и т. д. (III, 2); Ах! голова горит, вся кровь моя в волнении… (IV, 10); Муж-мальчик, муж-слуга… (IV, 14) и соответствующие стихи трагедии «Фауст»: «Auerbachs Keller in Leipzig» (стих 104); «Studierzimmer» (стихи 25–29 и 442–444); «Abend» (стихи 10–14 и 33–34); «Marthens Garten» (стихи 120–122). Глубокий интерес Грибоедова к «Фаусту» — даты его высказываний о пьесе Гете и перевод «Пролога», дошедший до нас отрывком, — совпадает со временем писания «Горя от ума».

Или ваш батюшка с мадамой за пикетом… — Фамусов играл с гувернанткой своей дочери (madame — франц.) в азартную карточную игру (piquet — франц.) с 32-мя картами между двумя партнерами.

Все тот же толк, и те ж стихи в альбомах. — Чацкий говорит об однообразии светской болтовни и светских, дамских альбомов с поучительными афоризмами, стихами и рисунками (см. о такого рода альбомах в «Евгении Онегине», гл. 4, строфы XXVIII–XXIX).

Ну что ваш батюшка? все Английского клоба || Старинный, верный член до гроба? — Членство в Английском клубе (по избранию) давало дворянину вес принадлежности к светскому обществу и занимало праздное время мужчин (женщины в клуб не допускались) узнаванием политических новостей, сплетен (декабрист Н. И. Тургенев говорил, что у членов клуба «ремесло знать обо всем, кроме того, что дома делается»), беседами, игрой в карты и обильной, изысканной едой. Английский клуб, учрежденный англичанами (1770) в Москве и Петербурге, поначалу привлекал русских либералов-англоманов, и членство в нем свидетельствовало об интеллектуальных интересах и значительности. В 1810—1820-х гг. этот характер был утрачен, и завсегдатаями клуба стали такие, как Фамусов и те говоруны, о которых говорит Репетилов в 4–5 сценах четвертого действия. «Оппозиционный дух, который тут находим, совсем неопасен для правительства: он… не что иное, как совершенный вздор», — писал об Английском клубе мемуарист Вигель («Записки», т. 2. М., 1928, с. 315).

Стр. 52. А трое из бульварных лиц … — Так именует Чацкий лица, примелькавшиеся на ежедневных гуляньях на Тверском бульваре, что составляло в то время «хороший тон». Светские дамы, щеголи и богачи собирались для прогулки к полудню на Тверском бульваре — выставке невест, нарядов, месте городских сплетен.

А наше солнышко? наш клад? || На лбу написано: Театр и Маскерад … — Современники угадывали в высмеянном любителе театрального искусства и всяческих затей П. А. Познякова, жившего в 1800-х гг. в своем великолепном доме на Малой Никитской. Поэт Вяземский писал: «Нет сомнения, что о нем говорится в «Горе от ума»… Позняков приехал в первопрестольную столицу потешать ее своими рублями и крепостным театром… устроил… зимний сад, театральную залу с ложами». Дом этот славился среди других барских домов окружавшей его оранжереей и росписью стен, к ней примыкавших, изображением аллей парков и дальних перспектив (Дом зеленью раскрашен в виде рощи…).