Александр Грибоедов - Горе от ума. Пьесы

А тот чахоточный, родня вам, книгам враг … — По-видимому, имеется в виду знаменитый «гаситель просвещения» М. Л. Магницкий (личность желчная и болезненная), прославившийся созданием так называемого Ученого комитета при департаменте министерства духовных дел и народного просвещения. Ученый комитет ставил своей целью «внушить отвращение… к произвольному умствованию, несовместному с повиновением верховной и духовной власти», и занимался установлением программ высших учебных заведений, увольнением и приемом соответствующих реакционному духу профессоров и изъятием книг, в которых усматривалось вольнодумство.

И дым отечества нам сладок и приятен! — Цитата (слегка измененная) из стихотворения Державина «Арфа» (1798): «Отечества и дым нам сладок и приятен». Афоризм восходит к античной поговорке: «И дым отечества сладок».

А тетушка? все девушкой, Минервой ?.. — Здесь сатирическое сравнение престарелой фрейлины, с ее многочисленной домашней свитой, судьба которой находится в ее руках, — с богиней правосудия Афиной-Палладой (в римск. миф. — Минерва).

Стр. 53. Как с ранних пор привыкли верить мы, || Что нам без немцев нет спасенья! — Имеется в виду немецкий образец, с которым были связаны реформы и предприятия Петра I. Ко многим из них Грибоедов относился критически, ценя самобытность русской культуры. Эта патриотическая оппозиция была характерна для умонастроений многих декабристов, исторические взгляды которых разделяет Чацкий.

В замечании Чацкого содержится и злободневный намек на казарменные преобразования прусского образца, которыми был увлечен Александр I, и на его послевоенную дружбу с прусским королем Фридрихом-Вильгельмом III, в результате чего началось проникновение немцев во все поры государственной жизни, в военные учреждения и департаменты.

А Гильоме, француз, подбитый ветерком? — Меткое словцо Чацкого о типе гувернера-француза подтверждается мемуарными характеристиками (см. у Пушкина в «Капитанской дочке»: «Бопре в отечестве своем был парикмахером, потом в Пруссии солдатом, потом приехал в Россию pour être outchitel (чтобы быть учителем. — И. М.), не очень понимая значение этого слова. Он был добрый малый, но ветрен и беспутен до крайности…» См. также в «Евгении Онегине» — « Monsieur l′Abbé , француз убогой…» и т. д.).

Господствует еще смешенье языков: || Французского с нижегородским … — Речь идет об укоренившейся в светском обществе привычке перебивать русскую речь французской, пересыпать ее французскими словечками, сочетавшимися с диалектизмами, в зависимости от языковых особенностей тех мест, где находились родовые имения помещика.

Стр. 54. А впрочем, он дойдет до степеней известных, || Ведь нынче любят бессловесных. — Здесь словесная игра с именем Молчалина, намек на молчаливо-угодливого чиновника, пришедшего в русские департаменты послевоенного времени. Любовь Софии к Молчалину заставила ее, как это видно из ее реплик Чацкому, раздраженно обидеться на эти слова Чацкого. Между тем как он, не ведая о привязанности Софии, недооценивает желчи своего острословия.

Звонками только что гремя… — Чацкий имеет в виду звонки колокольчиков, подвязанных к дугам лошадей.

Стр. 56. Где был? Скитался столько лет! — Из отдельных замечаний Чацкого и других лиц вкомедии явствует, что Чацкий отсутствовал три года (Неужли так меня три года изменили?), что он жил и пытался служить в Петербурге (Татьяна Юрьевна рассказывала что-то, || Из Петербурга воротясь, || С министрами про вашу связь, || Потом разрыв…), что после этих разочарований в возможности государственной деятельности Чацкий болел илитосковал и ездил на Кислые воды, после чего объехал целый свет , то есть, по-видимому, путешествовал по Европе, откуда и вернулся в Москву.

Стр. 57. …Достань-ка календарь… — Речь идет о «Месяцеслове» (издавался с 1728 по 1860 г.), адрес-календаре, который объединял собой календари ежемесячные и различные годовые сводки астрономического, религиозного, исторического и политического характера, а также сведения о продвижении по службе крупных чиновников, состоявших на русской государственной службе. Каждый месяц занимал в календаре две страницы. Слева находилось подневное перечисление имен святых, которые праздновала церковь. Справа месяц был разделен на четыре недели, с указанием дней и чисел каждой. Между этими двумя страницами был вставлен лист чистой бумаги для записей; вот на таком листе Петрушка и должен был записать продиктованное Фамусовым, а затем читать с чувством, толком и расстановкой содержащиеся в «Месяцеслове» сведения о том, что: «Король великобританский возвратился из Ирландии на английский берег» (август 1821 г.), или о том, что «В Рио-Янейро было возмущение, которое не иначе укрощено быть могло, как только военною силою…» (апрель 1821 г.) и т. п. сведения, которых Фамусову вполне могло хватить для поддержания беседы с гостем или в Английском клубе.

С ключом, и сыну ключ умел доставить. — Камергерам присваивался золотой ключ, являвшийся символом этого звания (украшал задний карман придворного мундира).

Стр. 59. Езжал-mo вечно цугом… — Торжественная важность выезда в экипаже была едва ли не главным отличительным признаком вельможества; самым богатым выездом считалась упряжь в шесть лошадей, шедших цугом, то есть пара за парой.

Тупеем не кивнут… — Речь идет об едва заметном кивке головой, производимом вельможей, по моде екатерининского времени, носившим парик с высоким начесом, своего рода чубом — тупеем (от франц. Toupet).

Вельможа в случае — тем паче… — Имеется в виду смена любимцев из числа вельмож, окружавших Екатерину II, и особое могущество этих временных избранников, фаворитов.

На куртаге ему случилось обступиться… — Речь идет о дне больших приемов во дворце, тогда именовавшихся куртагами (слово состоит из франц. cour — двор, и нем. Tag — день).

Стр. 60. Век нынешний и век минувший… — Содержание отповеди Чацкого Фамусову выражает сущность исторической оценки века Екатерины, ее внутренней политики и системы фаворитизма (как метода назначений на государственные посты). Из этого эталона деспотического произвола декабристы исходили в своей критике подобных же явлений во внутренней политике Александра I послевоенного периода. Сравнивая век нынешний с минувшим, Чацкий исходит не столько из реальной русской действительности, сколько из прогрессивных идей, характеризующих время национально-освободительного движения в Европе и реформ, подготовлявшихся (но неосуществившихся) в России.