Александр Гельман - Наедине со всеми

Наташа не отзывается.

Тут ему будет просторно. Балкон. Много света. Телевизор сюда поставим. Ты слышишь, что я говорю? Ты вот увлекаешься… а я сегодня, между прочим, провернул очень хорошее дело для Алеши. Вдруг мне стукнуло. (Ткнул пальцем себе в лоб.) Город-то большой, значит, наверняка должны быть люди в таком же положении, как Алеша. Послал своего главного механика в горсобес — точно! Три человека обнаружилось. (Садится на низкий стульчик.) Механик выписал адреса и пошел к ним. Один парень еще молодой, тридцать два года, закончил университет в Киеве, истфак, живет с мамой. А два товарища — в годах, инвалиды войны. У них семьи, дети, внуки. Так что все нормально, живут люди! Алешка оклемается маленько, надо будет его с этими товарищами познакомить — для взбодрения духа. А пока механик — по моей просьбе — перечертил у них кое — какие приспособления. Например, ножной переключатель телепрограмм. Чтобы не рукой, а ногой. Ногой нажал (показывает)., и все. Теперь будем добывать кнопочный телефон — механик рассказал: у одного такой аппарат стоит дома, очень удобно. Можно взять карандаш, или палочку в зубы — тык — тык, тык — тык (показывает как), и номер набран. А трубка вмонтирована в такой вертикальный кронштейн — ухо приложил…

Наташа (вскрикивает). Дьявол! Заткнись!

Андрей. Что? (Оскорбленный, встает со стульчика.) Кто дьявол? Я дьявол? Ну, спасибочки, Наташенька. Слово какое-то старинное выкопала. Ты даешь! Себя не видишь. (Переходит в наступление.) Зачем ты телефон выключила? Я тебе целый день звонил, как дурак! Хотел предупредить, что задерживаюсь! На стройке у меня завал! Три объекта надо спихнуть до первого. Даже не поинтересуешься, как у меня, что… Нашла дьявола. (Со злостью выдвигает ногой из-под большого стола журнальный столик с чашками.) С кем ты пила? Кто был? Кто-то приходил?

Наташа не отвечает.

( Сердито.) Какой тебе душ сделать — холодный или горячий? Я сделаю горячий. А потом ты холодным ошпарься! Понятно? Обязательно холодным потом ошпарься! Сразу придешь в себя. (Прихватив плащ и шляпу, выходит.)

Оставшись одна, Наташа вялым движением достает из кармана халата сигареты и зажигалку. Выпрямляется в кресле, закуривает. Лицо у нее сейчас жесткое, холодное, во взгляде недобрая, брезгливая решимость.

Андрей (возвращается уже в одних плавочках, босой. Бодро.) Наталья, где мой халат? Он висел в ванной — ты не видела?

Наташа резко поворачивает к нему лицо, в глазах ненависть.

( Ему делается не по себе.) Халат мой где, не знаешь? Наталья? Ты что? Совсем очумела от коньяка? Убери глаза!

Наташа презрительно усмехается, но тут же глаза ее снова леденеют.

( Всматривается в ее лицо.) Слушай, Наталья, — ты выпила или ты не выпила? По — моему, ты совершенно трезвая. (Подходит ближе.) Ну-ка, дыхни.

Наташа отодвигается в угол кресла.

Ну, дыхни, дыхни! (Наклоняется к ней.) Наташа отворачивает лицо.

( Грубо.) Ну, дыхни же, елки — палки. (Заходит с другой стороны.) Дыхни, ну!

Наташа не выдержала, плюет ему в лицо. Один раз, потом еще раз, потом еще, еще, еще, еще, — задыхаясь, с яростью, с ненавистью.

( Ошеломленный.) Ты что? За что? (Вытирает рукой лицо.) Ты не пьяна, Наташа. Ты ни капли не выпила… что с тобой? Наташа, это же я…Ну что с тобой? Что ты там делала? (Кивнул на шкаф.) Как ты туда попала? Тебе что-то померещилось? Что тебе померещилось, Наташа? Фу, черт! Только этого не хватало! (Берет телефонную книгу.) Где телефон? Куда девался телефон?! (Вспоминает, что отнес телефонный аппарат в другую комнату.) Фу, черт! (Выбегает.)

Наташа поднимается. Сделав еще две затяжки, она подходит к столу, гасит в пепельнице окурок — затем подходит к розетке и выдергивает телефонный шнур. Спиной она становится к стене, закрывая розетку.

Андрей (влетает с телефонным аппаратом в руках.) Включи телефон! Я уже дозвонился до соседки в Днепропетровск, она побежала звать маму. Я хочу вызвать маму! Включи телефон!

Наташа не реагирует. Включи немедленно телефон! Наташа не двигается с места.

( Подходит к ней вплотную. По — хорошему.) Наташа, там мама. Она будет волноваться. Она будет ждать, что я перезвоню. Она старый, больной человек, Наташа. Я ей сейчас позвоню, она успеет на одиннадцатичасовой поезд и утром уже будет здесь. Мы сейчас не справимся без нее. Алеша беспомощный. А у меня сдача объектов, я не могу взять отпуск. Утром съездим, заберем Алешу, я часок побуду и помчусь. И в ближайшие две недели вообще, считай, меня нет… Сейчас очень ответственный момент. Просто очень. Ты даже не представляешь. А ты, извини… Поэтому нужна мама. Я прошу тебя, подумай об Алеше. Сейчас надо думать только об Алеше. Вбей себе в голову: Алеша, Алеша, Алеша. Наташа! Ну, Наташенька!

Наташа. Оденься.

Андрей. Что, Наташенька?

Наташа. Оденься!

Андрей. Зачем? Что надеть — брюки, что ли?

Наташа. Все надень.

Андрей. Зачем одеваться? Я что, голый не могу позвонить?

Наташа. Иначе я не включу телефон.

Андрей. Фу, черт! (Ставит телефонный аппарат на пол.) Ну, хорошо, хорошо! (Выходит. Очень быстро возвращается — в брюках, майке, тапках.)

Наташа. Ты оделся не до конца. Оденься до конца.

Андрей. Слушай, Наташа, там ждет мама. Ну дай позвонить. Я позвоню, потом сделаешь со мной, что захочешь — задушишь, зарежешь, утопишь в ванной! Наташа!

Наташа не отзывается.

Ну, что значит — одеться до конца! Шляпу, что ли, напялить?

Наташа. Я сказала: надо все надеть.

Андрей. Кому надо?

Наташа. Мне надо.

Андрей. Фу, черт! (Снимает со спинки стула рубашку — надевает, галстук засовывает в карман брюк, снимает пиджак — надевает.) Теперь можно? Гожусь?

Наташа. Нет. Плащ. Ботинки. Шляпу.

Андрей. Наташа, прекрати! Я прошу тебя, включи телефон!

Наташа. Я сказала.

Андрей. О, гос-по-ди! (Выходит.)

Наташа тем временем устремляется к гардеробу, открывает дверцу, в гардеробе стоит огромный дорожный чемодан, она его выволакивает оттуда и оттаскивает к двери. Поставив чемодан поперек двери, отходит снова к розетке.