Laventadorn - Вернись и полюби меня (Come Once Again and Love Me)

Регулус напрягся только тогда, когда услышал это старое прозвище, хотя его приперли к стенке и даже взяли за глотку, причем в буквальном смысле слова.

— Теперь единственный, — проворчал он — точнее, попытался это сделать, но Северус пережал ему дыхательное горло, и вышел только свистящий хрип. — Пусти меня, Снейп!

Губы сами скривились в ехидной усмешке — Регулус даже съежился, однако уже через мгновение выпрямился и оттолкнул державшую его руку. Северус его отпустил и отступил на шаг, но вместо того, чтобы убрать палочку, набросил на это место заглушающее заклинание; искристая сеть вспыхнула от пола до потолка, затем яркие точки потускнели и наконец окончательно растаяли в воздухе.

— Если ты хотел стать первым, кто со мной поквитается, — сказал Северус, — то твой план явно провалился.

— Весьма неблагодарно с твоей стороны, — приглушенно (или придушенно?) сообщил Регулус. — Я предупредить тебя хотел, только и всего!

Северус чуть не фыркнул.

— Предупредить? Сомневаюсь, что я готов в это поверить.

— Снейп, ты разочаровал — его! — похоже, он пытался выглядеть солидно, но выдавали глаза — круглые и очень юные; хотя возможно, что в Северусе говорил взрослый — которым, как предполагалось, он пока что еще не стал. — Знаешь, что они все задумали? Люциус Малфой...

— Что, уже разослал всем приглашения?

— Зачем? Половина слизеринцев — его родственники, они общались на каникулах. Все узнали сразу же, как только ты не появился! Люциус просто взбесился...

Этот срывающийся голос и широко распахнутые глаза... возможно, Северус тут вовсе ни при чем. А он-то надеялся, что выглядел угрожающе. Смешно, конечно — в те годы, сколь он помнил, к нему относились только пренебрежительно и слегка настороженно.

— Не смог добраться до меня, поэтому отыгрался на эльфах?

Регулус содрогнулся.

— Ради Салазара, не надо об этом... Но Северус — как ты мог? На тебя же весь факультет ополчился!

Не без удивления Северус отметил, что его только что назвали по имени, однако ничего на это не сказал — скорее всего, это просто такая тактика.

— Если ты ждешь от меня каких-то признаний, то вынужден тебя разочаровать. Довольствуйся ролью Немезиды, Блэк, и оставь задушевные беседы хаффлпаффцам.

— Я не собираюсь сводить с тобой счеты! — с жаром возразил Регулус. — То есть сейчас не собираюсь. Ты же понимаешь, что потом мне придется вернуться?

— Не сообщай другим о своих замыслах, ты, недоделок, — сказал он с отвращением. — Ты что, не слизеринец?

— А сам-то? — парировал Регулус. — Получил по шее от гриффиндорки и разочаровал Темного Лорда — это раз...

— Раз и два, строго говоря.

— ...а потом еще и понес в больничное крыло эту грязнокров... ай!

Северус откровенно наслаждался, кончик его волшебной палочки вдавился в чужое горло, царапая нежную кожу; Регулус уставился на него круглыми глазами, и в них пробудился страх — словно тень, что ложится на лицо от вспышки Люмоса... о да, теперь паршивец точно напуган — и это все он, Северус, он и никто другой...

— Никогда больше, — прошипел он — в его голосе звучала жестокость, почти зримо клубилась в тесном пространстве, — не смей повторять при мне это слово.

Регулус ничего не сказал в ответ; не кивнул и даже не сглотнул. Просто не осмелился. Северус стоял все так же близко — потом отвел палочку в сторону, возвращая пленнику свободу движений; тот потянулся к шее — дрожащая рука медленно двинулась вверх, к горлу, туда, где волшебная палочка оставила ему отметину — темное пятнышко на бледной коже; накрыл ладонью синяк...

И вдруг Северус понял, что вся его радость куда-то испарилась. Может, он и выглядел на шестнадцать, а не на свои тридцать восемь, но все равно оставался взрослым. А Регулус Блэк — напуганным мальчишкой. Мать права — дети лишь повторяют то, что день за днем слышат от родителей, а в таких чистокровных семьях, как Блэки, слова "грязнокровки" и "предатели крови" звучали так же часто, как "коммунисты" и "лейбористская партия" — в семье Лили. Задумывался ли Регулус над своими словами? Северус почти не сомневался, что нет — точно так же, как почти не сомневался, что до конца дней своих будет питать к Сириусу Блэку лишь гадливую ненависть, и это чувство всегда останется взаимным.

Да, Регулус Блэк — всего лишь ребенок. А тот взрослый, кто на него сорвался — полный говнюк.

— Просто не повторяй его больше, — промолвил он наконец. — Не выношу эту тупую гнусь.

— Хорошо, — выдохнул Регулус — вышел только беспомощный шепот, совсем не такой, как у Северуса; в нем не было жестокости, один лишь испуг. — Мерлин и Салазар... Какая муха тебя укусила? Ты же не — не перешел?.. Не решил... Или что?..

— Полагаю, Блэк, что все мы только выиграем, если ты не станешь никого обременять: ни себя — раздумьями на эту тему, ни других — своими подозрениями. Их мысли будет занимать сам факт, что я выбыл из игры, а не то, что это означает... если это, конечно, вообще означает хоть что-то.

И с этими словами он повернулся к Регулусу спиной, что для слизеринцев означало либо глубочайшее доверие, либо подчеркнутое пренебрежение, и выбрался из потайного хода назад в коридор — прямо сквозь заглушающее заклинание, разрывая его невидимые переплетения, словно сотканную крестовиком паутину.

— Северус! — окликнули его шепотом; он приостановился, но оборачиваться не стал. — Пароль — "мания".

Северус слышал, как шаги Регулуса удалялись в глубь потайного прохода и наконец растворились в тишине засыпающего замка, и только тогда возобновил свой путь — по переходам мимо затухающих факелов в Запретную секцию библиотеки.

* * *

Северус ориентировался в Хогвартсе так хорошо, что мог найти дорогу даже в полной темноте. Встречи с Филчем он избежал; в те годы тот передвигался по этажам быстро и почти бесшумно и к тому же держал двух кошек — Налево и Направо. Северус частенько скармливал им какое-нибудь лакомство с кошачьей мятой и запускал в кабинет Филча, чтобы испортить хранящиеся там записи о наказаниях... хоть позже, когда стал профессором, и содрал бы семь шкур со студента, кто надумал бы повторить подобный фокус с ним самим.

Было уже далеко за полночь; в складках мантии он прятал две книги — в библиотеке их, разумеется, рано или поздно хватятся, но так и не узнают, где искать. Надежно укрыв свою добычу, Северус пробирался по нижним этажам в сторону подземелий — не зажигая палочки, просто по памяти. Он не успел забыть ни эту влагу, что сочилась сквозь камень и выступала на стенах, ни отчетливый привкус известковой сырости в воздухе, но воспоминания оказались старше, чем ожидалось: во времена своего директорства он редко позволял себе ночные прогулки — боялся показаться потерявшим покой.