Владимир Болучевский - Шерше ля фам

– Кто?

– Ну, в смысле обе они. – Гурский потер ладонью лоб. – Какое-то странное ощущение меня преследует, но… ухватить никак не могу.

– А в чем дело?

– Сам не пойму. – Александр сделал затяжку и задумчиво стряхнул с сигареты пепел. – Ускользает.

– А ты изложи вслух, помогает. Новое узнал что-нибудь?

– Как сказать… в общем, нет. Все, что ты мне рассказывал, я от них и услышал. Сидели они в тот вечер в «Фортеции», вчетвером. Ты говоришь, старшая набулдыкалась?

– Ну… мне Игорек этот, Дугин так сказал. А потом они с младшей разругались.

– Ну да. Младшая-то не пьет.

– Да?

– Говорит, что не пьет. И не курит. Похоже, правду говорит, чего ей врать-то? Могли и поэтому разругаться. Двойняшки очень ревностно друг к другу относятся. Одна напилась, а другой за нее как за саму себя стыдно. Как будто это она сама ведет себя по-свински.

– Кстати! – подал голос Андрей Ива-ныч. – Если кому интересно, то я мог бы сообщить любопытный факт касаемый… как бы это сказать… короче, типа близняшек.

– Докладывай, – кивнул Волков.

– Вот вы же не знаете, и вообще мало кто знает, но тем не менее существует исторический факт, который описан в специальной литературе. Дело в том, что один из Сиамских близнецов, ну, тех самых, которые собственно сиамские, они из Сиама родом, это потом всех подобных так называть стали, так он…

– Короче можешь? – взглянул на него Волков.

– Я многое могу. Практически все. Так вот, если угодно «короче», буквально в двух словах, то история такая: один из этих близнецов был убежденный трезвенник, а другой, как это ни смешно – горький пьяница.

– Да? – взглянул на него Петр.

– Да. А система кровообращения-то у них общая. Типа – один поел, оба покакали.

– Да-а? – удивилась Вероника.

– Натюрлих, мамзель. Представляете? Пьяница хлебал каждый день, а другой ему морали читал, неуклонно, тем не менее, при этом пьянея. И это еще ладно, это полбеды, но ведь у него же на следующий день еще и похмелье чудовищное, а? Каково? И это не брамши ни капли в рот! А?! О!!! Вот это история так история, а вы тут говорите… – Андрей налил в стакан пиво.

– И тем более ей обидно, – продолжал Гурский, – что вот, мол, сидит она такая же, как и сестра, даже еще и лучше, поскольку трезвая, а колечеко-то тем не менее ей как бы за компанию подарили. И в жены нормальный такой упакованный мужик не ее взял, а сестру. Вот она и психанула. Взяла тачку и уехала домой.

– Это ты к тому, что она скорее бы сестрицу грохнула, чем Заславского?

– Ну… в общем, наверное. Она мне вообще гораздо больше понравилась. Какая-то… более настоящая. Не убивала она Заславского. Отвечаю.

– А старшая?

– Нет. Категорически. Вообще, считается, что старшие у двойняшек, пусть они даже старше на каких-то несколько минут, все равно лидеры по жизни. Ну… в их тандеме. А младшие – ведомые, во всем старшим подчиняются. А тут, мне так показалось, дело наоборот обстоит. Старшая, она какая-то… нет, не может она человека убить.

– Ну? И что у нас остается? Дугин?

– Да тут тоже… видишь ли, сестры эти, они и сами-то по себе не Бог весть какие акулы по жизни. Так, нормальные девки, ни больше ни меньше.

– Если не считать, что они меня подставили.

– Ну да, конечно. Но… даже и они-то Игорешу Дугина этого, по-моему, глубоко всерьез не воспринимают. Я его не видел, а ты общался. Как он тебе?

– Н-да… – покрутил в руках свой стакан Волков, – не очень-то он на злодея тянет. Энергетика не та. Схитрить, сподличать… это еще может быть, но человека жизни лишить… нет, вряд ли. Кишка тонка.

– Тем более, что мало что он от смерти Заславского выгадал. Да, управляет пока делами фирмы. Но, как мне Яна сказала – «если мы с Аней решим» – турнут они его завтра же и наймут другого управляющего. Вот и все. Так что…

– Да, – нахмурился Волков, – мало чего нам твоя разведка дала.

– Но ведь почему-то они тебя подставили? Ведь чего-то же они перепугались? А?

– Определенно, – кивнул Петр.

– Чего? – Гурский закурил новую сигарету. – Может, во всей этой истории еще что-то есть, а, Петя? Может, ты чего-то не заметил?

– А что там замечать-то? – Волков нервно поставил стакан на стол, потянулся к своей сигаретной пачке, открыл ее и, увидев, что она пустая, смял в кулаке. – Верн… ро… Господи! Ве-ро-ни-ка. О! Слушай, – повернулся он к сидящей за столом девушке, – извини, пожалуйста, а нельзя тебя как-нибудь покороче называть? Ведь язык же сломаешь.

– А ты бы пил больше, – изрек Андрей Иваныч и откупорил еще одну бутылку пива.

– Как покороче? – спросила Вероника.

– Ну, я не знаю… Вера, там, или Ника, – пожал плечами Петр. – Тебя дома родители как зовут?

– Дома меня зовут по-разному. Папа – Тусей, а мама Кукуней. Тебе что больше нравится?

– Нет уж… уж лучше я тебя Вероникой буду звать, – рассудил Волков. – Слушай, у меня там, в тумбочке возле кровати, сигареты. Принеси, а? Будь другом.

– Легко, – Вероника поднялась из-за стола и пошла за сигаретами.

– А Вера и Ника, – обернулась она в дверях, – это, между прочим, две совершенно разные девушки. Разве нет? – взглянула она на Адашева-Гурского.

– Пожалуй, – кивнул он.

– Ну вот. А я-то одна. Вот я и Вероника. Логично? – бросила через плечо подхваченное у Петра Волкова словечко и вышла, шаркая по полу мужскими пляжными тапочками большого размера.

– Логично, – машинально кивнул Гурский и вдруг замер, уставившись в пространство невидящим взглядом.

– Чего там еще замечать? – не глядя на Александра, повторил Волков. – Ну, решил бизнесмен от бандитов нами загородиться, ну и нормально. Для этого, в частности, наша структура и существует. Неожиданно крякнул, не успев этот вопрос до конца довести. А жене его, которая вместо него хозяйкой осталась, бандиты милее, чем мы. Ну и флаг ей в руки! Так она, сука, вместо того, чтобы все по-людски сделать, ни с того ни с сего какой-то номер цирковой вместе со своей сестрой двойняшкой провернула. Чем и ткнула меня фейсом об тейбл.

– Чем ткнула? – переспросил Андрей Иваныч.

– Фейсом, – буркнул Петр.

– Ага-а… –понимающе протянул Андрей и отхлебнул пива.

– Ага! – вскинул вдруг взгляд на Петра Гурский, выйдя из ступора.

– Ты чего, охренел? – дернулся Волков. – Чего ты вскрикиваешь? Тут и так, понимаешь, от телефонного звонка в пот кидает, а ты… так и родимчик случиться может.– Он протянул руку под стол за очередной бутылкой пива.

– Слушай-ка,– Александр встал из-за стола, отошел к окну, постоял возле подоконника, глядя на улицу, а затем обернулся, – а где у тебя та фотография, которую ты мне вчера показывал?

– Да вон, там и лежит, на холодильнике, вместе с блокнотом.

– А ну-ка. – Гурский взял фотографию и, держа ее в руках, вышел из кухни.