Владимир Болучевский - Шерше ля фам

– Это долго. Просто мне нужно, чтобы ты через пару часов не отдыхал уже рылом в салате.

– Да у меня и салата-то на столе нету…

– Вот и хорошо.

– Что, так серьезно?

– Вроде да.

– О'кей. На телефоне Вероника может сидеть или Андрей Иваныч. Звони на трубу, я ее рядом положу. Только, Саня… ты меня понял?

– Все, пока.

– Давай. – Волков положил трубку на рычаг и вернулся на кухню.

– Так вот… – продолжал Андрей Иваныч, обращаясь к Веронике, – ведь раньше – как? Наговорил, например, барышне умных глупостей, и она твоя. Наличие интеллекта и умение небанально излагать имели решающее значение. А теперь…

– А теперь? – прищурилась от сигаретного дыма Вероника.

– Теперь все совершенно иначе. Теперь важен твой социальный и, прошу прощения, имущественный статус. Именно эти аспекты твоей личности представляют . даже для хорошеньких барышень первостепенный интерес и предмет корыстного любопытства. Я не прав?

– А вы, Андрей Иваныч, – вскинула на него глаза Вероника, – кстати, чем у себя там, в Москве, занимаетесь?

– Я? Ну… в последнее время я специализируюсь на лечении зависимости от симптомов заболеваний.

– Это каких? – полюбопытствовал, присаживаясь к столу, Петр.Волков.

– А любых, – пожал плечами Андрей и сделал большой глоток пива. – Мне без разницы.

– Да пошел ты… – Петр достал из-под стола пару бутылок «Туборга». – Врешь?

– Я?! – возмутился Андрей. – Я вру?! Впрочем, конечно, вру. А что, нельзя?

– А вот скажи мне, Андрей Иваныч, – Волков откупорил бутылки и разливал пиво по стаканам, – а мечта у тебя есть?

– Конечно, – быстро кивнул Андрей, протягивая руку к стакану.

– Нет, – качнул головой Волков, – я имею в виду настоящую, большую. Такую, чтобы… ну вот сбылась – и все. Чтобы и жить дальше уже и смысла не было. Так… доживать разве что. Такая есть?

– Такая? – задумался Андрей Иваныч, отхлебывая пиво. – Така-ая… Тоже есть. Точно.

– Ну? Изложи.

– Вишневый сад.

– Угу, – кивнул Петр. – А пространнее?

– Ну как же… ну… ты, Петя, вообрази: сначала, значит, ты обретаешь грома-адный кусище земли – это раз. Затем сажаешь на нем саженцы, представляешь?

– Вполне.

– Потом ты много-много лет их пестуешь.

– Логично.

– И вот, наконец, это вот все становится садом. То есть… – Андрей Иваныч мечтательно прикрыл глаза, – то есть однажды по весне это все превращается в громадное бело-розовое облако, которое заполняет собой все вокруг, плывет, благоухая, над землей… Представляешь?

– А то…

– И вот тут-то ты и берешь в руки топор.

– Не допонял?

– И вырубаешь всю эту хренотень к едреной матери. А?

– Такая вот мечта?

– Да. Круто?

Петр отхлебнул пива, задумался, а затем взглянул на Андрея жалостливым взглядом:

– Ты меня, Андрюша, извини, конечно, но… жить с такой мечтой… это разве что японцу какому-нибудь нерусскому более с руки. Опять врешь?

– А разве не изящно?

– Да как сказать… – Петр пожал одним плечом.

– А еще лучше вот что, – оживился Андрей Иваныч, – давай лучше мы с тобой все бросим и махнем на Волгу, а?

– И?..

– И все. Хочешь – тот же сад посадим, жить станем тихо-мирно, по-человечески.

– Это как?

– Ну как… ну вот водки, например, пить не станем ни глотка.

– Нет, Андрюша, – покачал головой Петр. – География ничего не решает. От себя не убежишь.

– Да убежать-то от себя можно, – тяжело вздохнул Андрей. – Нельзя спрятаться.

– Некрасов умер, прикованный раком к постели, – ни к кому не обращаясь, неожиданно произнесла в пространство Вероника.

Волков с Андреем переглянулись. – Да, – кивнув, констатировал Андрей Иваныч и приложился к стакану с пивом. – Есть женщины в русских селеньях.

Стоя перед дверью квартиры покойного Заславского, Адашев-Гурский нажал на кнопку панели и повернулся лицом к объективу. портативной телекамеры. Замок щелкнул, Александр открыл дверь и вошел в вестибюль.

– Здравствуйте, Саша! – приветствовала его хозяйка дома, одетая на сей раз в строгий деловой костюм.

– Добрый день, – кивнул ей Гурский.

– Вот мы и снова встретились, – улыбнулась она.

– А как же, – улыбнулся в ответ Александр. – Я же обещал, что… когда все выясню, мы непременно увидимся.

– Ну и как? Выяснили?

– Конечно, – пожал он плечами.

– Ну что ж, проходите, – стоя на ступенях белой лестницы, хозяйка сделала приглашающий жест.

Адашев-Гурский поднялся на второй этаж, прошел в гостиную и сел на большой кожаный диван.

– Ну? – устраиваясь напротив него, Анна опять улыбнулась. – Успокоились наконец?

– Да как вам сказать. – Александр вынул из кармана пачку сигарет. – Я, в общем-то, не особенно и нервничал.

– Все для вас прояснилось?

– Да, – кивнул Гурский, – практически. Только вот один вопрос остался.

– Да? И какой?

– Послушайте, Яна… зачем вы убили свою сестру?

Лицо его собеседницы окаменело. Она смотрела на Адашева-Гурского остановившимся взглядом широко раскрытых, потемневших от ужаса зеленых глаз.

– Вы… вы понимаете, что говорите? – произнесла она наконец непослушными губами.

– Сигарету? – протянул ей раскрытую пачку Гурский.

– Я не курю.

– Конечно, – кивнул он, прикуривая. – И не пьете спиртного. Именно поэтому и угостили меня в прошлый раз из красивой бутылки. Откуда вам знать, что там не «Хеннесси» вовсе, а бурда бодяженая. Вадим Заславский ведь тоже ни глотка практически не пил, вот и не подозревал даже, что за напиток его жена в этой бутылке от него прячет. Она-то ведь… выпивала от него тайком, так? Вот, очевидно, отпивала, а потом доливала, чтобы мужу в глаза не бросалось. Только не понимаю, зачем ей, состоятельной женщине, паленым коньяком себя травить?

Визави Гурского продолжала молча смотреть на него широко раскрытыми глазами.

– Ага, – кивнул Александр и, достав из внутреннего кармана куртки тоненькое изящное золотое колечко с бриллиантом, продемонстрировал своей собеседнице. – А вот это вот что?

– От… откуда оно у вас? – задохнулась женщина.

– А из автомобиля, на котором вы кувыркались, из-под коврика. Вы искали и не нашли. А я нашел.

– Нет! – покачала головой она.– Врете. Я там все перетряхнула. Где вы его взяли?!

– Вот! – Гурский вытянул в ее сторону указательный палец. – Теперь вы меня понимаете? Ход моих рассуждении? Колец всего два – одинаковых, сделанных на заказ – это я выяснил. Одно из них и сейчас на вашем пальчике. А вот это вот – второе. И нашел я его в автомобиле. И именно его, сразу после аварии, вы с таким тщанием там же, в салоне машины, искали. Почему? Потому что на руке вашей мертвой сестры кольца не оказалось. И если бы кто-нибудь (ну вот, как я, например) его где-то там под сиденьем неожиданно обнаружил, то и выяснилось бы, что ехали вы в тот вечер на дачу, как минимум, втроем. Так? Я прав? Ну… Вадим Заславский, возможно, и сам за рулем умер. А вот уж сестра ваша… тут уже возникают вопросы… а, Яна? Неужели… вот ради всего этого? – Адашев-Гурский обвел взглядом роскошную гостиную.